Ястреб ломает крылья - Михаил Черенок

– Черный джип во время стрельбы не выдумка Риммы Парфеновны?

– По-моему, Игнатьич, Дурдина воспользовалась случаем. В черном джипе Юлиана мы нашли автоматную гильзу. Чтобы хоть как-то реабилитировать сына, Парфеновна приплела аналогичный автомобиль. Был ли он на самом деле, не знаю.

– Свидетелей не опрашивали?

– Время было неподходящее. Полночь. Ни в одном доме не светились окна. Поручил Кухнину спозаранку этим заняться.

Участковый Кухнин, вернувшись с места происшествия домой, прилег на диван, чтобы прикорнуть до рассвета. Вывел его из недолгой дремы раскукарекавшийся горластый петух. Стараясь не разбудить семью, Кухнин тихо умылся, на скорую руку позавтракал и отправился выполнять задание Голубева. Первым делом он обошел дворы, где, несмотря на раннее утро, хозяева уже встали и занимались уходом за домашним скотом. О ночном происшествии никто из опрошенных ничего не знал. Лишь одна пожилая женщина сказала, будто ночью то ли во сне, то ли наяву слышала короткий раскат грома.

Возле «Марианны» Кухнин увидел Настю Веснину – грудастую толстуху лет под тридцать, работавшую у Дурдиной техничкой. На этот раз Настя сердито подметала асфальтированную площадку перед входом в магазин.

– Ты что не своим делом занимаешься? – подойдя к ней, спросил участковый.

– Баба Яга заставила, – недовольно буркнула Веснина.

– Римма Парфеновна?

– Ну, а кто же… Только я не дура, как Прошка Пимокатов, задарма вкалывать. Раз – другой подмету и откажуся. Совсем охамела скряга. За техничку и подсобницу ишачу, а получаю всего-то полторы тысячи. По нынешним ценам разве это деньги? Это сдача. Теперь еще и Прошкину обязанность на меня взвалила.

– А Прохор куда делся?

– Хрен его знает, придурка. Наверно, запил… – Настя метлой показала на добротный дом у тополя, где ночью подбирали автоматные гильзы. – Купчик Пимен Карпович сбил с панталыку слабоумного.

– Выпивкой?

– Нека, деньгами. Купил старик полный грузовик березовых чурок. Прошка за день расколол их на дрова, и Купчик заплатил ему три сотняги. Мог бы ветеран так здоровски не раскошеливаться. Прошку что ни попроси сделать у него один тариф: «На бутылку пива дашь?» Баба Яга платила придурку за уборку территории сто рублей в месяц, а тут в один день – триста. Вот слабоумный и возгордился: «Дрова колоть выгоднее».

– Ты ведь в соседях с Купчиком живешь.

– Ну, а где же.

– Ночью стрельбу слышала?

– Нека.

– Так крепко спишь?

– Еще как крепко. Ночью меня из пушки не разбудишь. Утром пришла на работу, а в магазине окна продырявлены. Хозяйка зверем рычит.

– Какие разговоры идут?

– Продавщицы меж собой хихикают и что попало шепчут. Маловато, мол, жадной ведьме накрошили. Надо бы покруче «Марианну» разгромить.

– Не уважают хозяйку?

– За какие милости ее уважать… Она и раньше была стервой, а теперь, когда сына заподозрили в убийстве, совсем остервенела. Если б в райцентре было где устроиться на работу, мы бы пионерским строем враз все ушли от Бабы Яги.

– О том, кто ночью стрелял, не говорят?

– Шепчутся, будто рэкетиры осерчали на ведьму за то, что отказалась платить за «крышу».

– Раньше платила?

– Регулярно. Взбрындела ведьма, когда увешанный наградами Юлиан вернулся из Чечни. Такой королевой стала – не подступись. Теперь, как Юлиана арестовали, лафа Бабы Яги кончилась.

Кухнин словно удивился:

– Разве Юлиан арестован?

– Ну, так базарят… – Веснина, будто испугавшись, торопливо принялась мести. – Иди с Купчиком поговори на эту тему. Пимен Карпович лучше киношного Штирлица все знает.

– А ты чего испугалась?

– Испугаешься… Если ведьма увидит, что с тобой болтаю, она всю мою душу вывернет наизнанку.

– Скажи ей, что мы про любовь болтали.

– Придется соврать. Иначе мне каюк. Отваливай по-быстрому отсюда…

Ветеран Отечественной войны, бывший полковой разведчик, награжденный шестью боевыми орденами и несметным количеством юбилейных медалей, Пимен Карпович Купчик, несмотря на солидный возраст, обладал неиссякаемой энергией. Невысокого роста, с круглым животикам, он постоянно был чем-нибудь занят. Но, если появлялся собеседник, сразу бросал работу и мог часами вести разговор неважно на какую тему. На этот раз Кухнин застал старика за починкой будильника. На приветствие участкового ветеран по-военному отчеканил:

– Здравия желаю, околоточный начальник! – И, сняв старинные роговые очки, показал на табурет возле стола. – Садись, Толян, давно мы с тобой не беседовали. А потолковать ныне есть о чем. События на нашей улице разворачиваются нешуточные. Юлиана Дурдина, говорят, посадили, а?…

– До «посадки» еще далеко, но процесс уже пошел, – уклончиво ответил Кухнин. – Интересно, откуда такие сведения в райцентре появились?

Купчик отодвинул в сторону будильник и хитро подмигнул:

– Земля слухом полнится.

– Расплывчато, Карпыч, говоришь.

– Могу конкретизировать. Соседка моя, известная тебе Настя Веснина, сожительствовала с блатягой, изрисованным синими наколками. Неделю назад тот уехал в Новосибирск. Чего там натворил, не знаю, только оказался в изоляторе, где следствие ведут. А два дня назад новосибирский следователь вызвал Веснину для свидетельских показаний. И вот там, дожидаясь допроса, Настена видела, как вооруженный конвоир куда-то повел Юлиана, закованного в наручники.

– Выходит, что слух пошел от Весниной?

– От нее. Сгоряча Настя рассказала об увиденном факте Римме Парфеновне. Дурдина быстро смоталась в Новосибирск. Приехала оттуда мрачнее грозовой тучи и приказала Насте держать язык за зубами. А у Настены ничего в тайне не держится. У нее, как у пьяного мужика, что на уме, то и на языке. – Купчик вновь хитровато подмигнул. – Такие вот события на нашей улице. Коли ты сказал, что процесс пошел, то сидеть Юлиану на скамейке подсудимых неминуемо.

– Почему так думаешь?

– Потому что, по моим приметам, Юлиан занимался опасными делами.

– Что это за дала?

– Всякие разные.

– Опять расплывчатый ответ.

– Не спеши. Будет тебе и конкретика. О наглых штрафах гаишников на автотрассе слыхал?

– Слышал.

– Вот с этого и начну. В первых числах апреля ездил я на своем «Жигуле» в Новосибирск за добротными шаровыми опорами. В райцентре поддельную дребедень продают. Возвращаясь домой, так проголодался, что решил сделать крюк через Раздольное, чтобы в шашлычной заморить червячка. Подъехал к «харчевне», там серебристый «Мерседес» стоит с синими, как у милиции, номерами. Машина приметная. Много раз ее видал возле «Марианны». И даже Госномер помню: А 576 УР 54 Рус. Ну, думаю, язви его подери, автомобиль знакомый, а номер другой. К тому же еще и милицейский. По привычке былого разведчика, захотелось разгадать такую шараду. Притаился в «Жигулях». Минут через несколько из шашлычной вышли три гренадера в форме гаишников. И один из них – мать моя женщина! – Юлиан Дурдин. Спокойно сели в «Мерседес» и газанули на трассу. Улавливаешь связь со штрафами?