Секта с Туманного острова - Мариэтт Линдстин

* * *

Освальд сидел в той же позе, в какой она его оставила.

– Еще одно, София. Будет лучше, если ты сядешь. Она медленно опустилась на стул перед ним, с испугом ожидая того, что последует.

– Я хочу установить камеры во всех офисах и комнатах. Камеры наблюдения. Такие, чтобы никто не видел. Думаю, это единственный способ поймать лазутчика. Я уже связался с охранной фирмой. Они приедут послезавтра. Я хочу, чтобы ты помогла мне их принять.

– Во всех комнатах?

– Именно. Панель с экранами будет находиться здесь, в офисе. Никто не должен знать об этом, даже Буссе с его идиотами. Думаю, на время, пока будем заниматься этим, мы отправим весь персонал в лес, собирать чернику. Черника поспела?

София кивнула, хотя не имела об этом ни малейшего представления. Она по-прежнему сомневалась, правильно ли расслышала.

– Значит, ты хочешь установить камеры во всех комнатах, даже в спальнях?

– Да, а ты как думаешь? – огрызнулся Освальд. – Ты полагаешь, что скотина, которая шпионит, посылает свои донесения прямо перед носом у персонала?

Ей хотелось спросить, действительно ли в этом есть необходимость. Хотя бы законно ли это… Она думала, что нет. Но что это даст? Освальд просто возьмет в помощь кого-нибудь другого, а ее отправит проходить «Покаяние».

– Приедет группа специалистов и все организует. Я возьму на себя главное здание, а ты – домики и классы. Возможно, еще подвал. Туда ведь может войти любой?

– Думаю, да.

– Хорошо. Так и договоримся. В комнатах гостей камеры не нужны – только в столовой, на рабочих местах персонала и в классе. Тогда мы сможем наблюдать за ними, когда они проходят тезисы. Нас интересует только это.

– Что мы скажем, если гости спросят, чем мы занимаемся?

Освальд довольно ухмыльнулся.

– Об этом я уже подумал. Будет обязательный для всех гостей учебный день в столовой, где они смогут изучить новую, эпохальную информационную справку, которую я уже написал. Там будет находиться Хуртиг, а Анна, перед тем как покинуть поместье, приготовит бутерброды. Но они останутся в неведении. Про камеры будем знать только ты и я. Ясно?

София кивнула.

Он встал, открыл настенный шкафчик, где висели все ключи поместья, снял и протянул ей увесистую связку.

– Здесь ключи от всех зданий, кроме усадьбы. Лучше я дам их тебе сейчас, чтобы не забыть. Я поговорю с Буссе по поводу сбора черники. А теперь иди спать, уже поздно.

Когда София взялась за ручку двери, он проговорил:

– Если ты кому-нибудь, включая Беньямина, расскажешь об этом, то весь остаток жизни будешь выгребать дерьмо в конюшне.

Она лишь кивнула, даже не обернувшись, и медленно пошла вниз по лестнице.

В комнате была кромешная темнота. Беньямин громко храпел. София решила, что все это, должно быть, ошибка; Освальд поймет, что слишком бурно отреагировал, и передумает.

Но вдруг в ее усталом мозгу вспыхнул слабый лучик света.

Шкафчик с ключами. Она знала, что ключи от чердака висят там.

Просто знала.

* * *

Вилла располагается в маленькой низине, в долине между обращенными к морю склонами скал.

Вокруг дома большая стена, но отсюда, с вершины склона, мне видно все.

Идеальный газон. Аккуратные клумбы. Бассейн. Маленькую косматую собачку, которая постоянно мочится на шезлонги.

Домоправительницу и садовника, а также малышку, которая бегает повсюду в купальном костюмчике и кричит.

Я сижу здесь уже второй день, не находя себе места от нетерпения.

Но спуститься вниз не могу. Должен сперва убедиться, что он дома.

К тому же мне не повредит немного полежать на открытом воздухе – хорошо, если я буду выглядеть изможденным. Мое вхождение в их жизнь должно быть драматичным.

По извилистой дороге по направлению к дому скользит серебристый «Мерседес».

Я тотчас понимаю, что это он.

Железные ворота открываются, малышка прекращает играть и бежит к машине.

Во мне назревает презрение к нему еще до того, как он выходит из машины.

Он ведет здесь омерзительную роскошную жизнь, будто ничего не произошло.

Но скоро все изменится.

Некоторых наказание настигает сразу. Другим судьба наносит ответный удар, когда они ждут этого меньше всего.

Когда красное солнце в последний раз, дрожа, вздыхает у горизонта, я встаю и иду вниз по склону.

Пора.

Когда София открыла дверь подвала, ее обдало затхлым, спертым воздухом. Она включила свет. Сквозь сумрак проступила крутая каменная лестница, ведущая вниз. Стены были покрыты паутиной и грязью. Внизу оказалось не многим лучше. София ожидала увидеть большое помещение, заполненное старым хламом, но кто-то, видимо, почистил здесь, когда въехала группа. Тут находилось только не поместившееся в комнатах имущество сотрудников. Все их вещи, одежду и разные предметы мебели просто вперемешку покидали на пол. Перед каждой кучей лежала бумага с именем владельца. Зрелище было отталкивающее. К тому же чувствовался слабый запах плесени.

Никакой семейной хроники здесь нет – в этом она не сомневалась. Однако нужно не дать Освальду увидеть это безобразие. Он придет в ярость, что наверняка приведет к новому ремонтному проекту, и всему персоналу придется работать круглосуточно. Надо поговорить об этом с Буссе. Организовать коробки и пластиковые шкафы и заставить каждого разобраться со своими вещами. А пока лучше держать подвал на замке.

София раздумывала над тем, что сказать Освальду. Только не в такой день, когда он в ярости, иначе им придется работать всю ночь.

Было восьмое августа, день ее рождения. В «Виа Терра» дни рождения не отмечали. Обычно кухонный персонал пек маленький кекс с одной свечой, который вручался на ужине. И всё. Но если ты проходил «Покаяние», никакого кекса точно не полагалось.

София подумала, что родители наверняка попытаются позвонить и поздравить ее. Сперва на мобильный телефон, а когда она не ответит – в будку у ворот. Интересно, что скажет охранник. Вероятно, что она недоступна. Возможно, Освальд разрешит ей быстренько позвонить. Только б был в хорошем настроении… В действительно хорошем настроении.

Выключив свет в подвале, София поднялась на первый этаж и уже собиралась двинуться вверх по лестнице в офис, как вдруг услышала из какой-то комнаты странные звуки. Глухие стоны. Она пошла на звук и оказалась перед открытой дверью в конце коридора. На одной из нижних коек палаты лежала Мона и жалобно плакала.

– Мона, что случилось? Что ты здесь делаешь?