Комонс III. Игра на чужом поле - Борис Батыршин

Песню выводил штурман – не слишком умело, но старательно. Слова сочинил тоже китобой, капитан малого китобойного судна «Выдержанный». Оно и сейчас следовало на траверзе плавбазы – поднявшись на мостик, можно было различить крупные цифры «36» на его рубке мелькающей в трёхметровых волнах. Этот кораблик тоже ждёт переоборудование в сейнер или и краболов – а потом долгие годы службы в водах Охотского и Берингова морей. О дальних походах к пятому континенту придётся забыть навсегда.

Мягкий аккорд завершил неторопливую мелодию. В кают– компании повисла тишина, только гудели шаманским бубном валы, ударяющиеся в борт плавбазы.

Скрипнула дверь. В кают-компанию ввалился, перешагнув через высокий комингс, вахтенный матрос.

– Экспедиционные тут? Вас начальство собирает, в Ленинской комнате. Давайте поскорее туда!

Женька поднялся. За ним торопливо вскочил Казаков, потом Димка Голубев, и последним, тяжело опираясь на спинку стула – и Виктор. Все трое едва справлялись с остатками тошноты, с трудом удерживаясь на ногах. Китобои провожали «сухопутных» сочувствующими взглядами.

Тихий океан.

Тропик Рака.

Шесть баллов по шкале Бофорта.

IV

– Вира помалу!

Затарахтела лебёдка, сетчатый поддон под Женькиными ногами дрогнул, натянулся и оторвался от палубы. Корзина – приспособление в форме перевёрнутого конуса, плетёного из толстых ивовых прутьев и стальных обручей – поплыл вверх. Крановщик дёрнул за рычаги, грузовая стрела повернулась, и под ногами у пассажиров мелькнули волны. Не слишком высокие – негде им разгуляться в пятиметровой щели, разделявшей высоченный борт плавбазы и измятые недавним штормом бока «Выдержанного». Ещё миг – и корзина повисла над китобойцем.

– Майна!

Женька не отрывал глаз от крашеного железа внизу. Когда до палубы оставалось не более полутора метров, высокая волна, подкравшаяся с кормы, подбросила китобойца, и палубный настил ударил по днищу корзины. Но они именно этого и ожидали – повисли на сетках, поджав ноги, и только рюкзаки подпрыгнули, получив увесистый пинок снизу. Набежавшие матросы уже расшпиливали сетчатую боковину, выпуская живой груз на волю.

Женька и двое кассиопейцев, Голубев и Саня Казаков, были последними из тех, кого перебрасывали с «Советской России» на китобоец. Пересадку производили на малом ходу – капитан уверял, что так проще сохранять правильное положение судов. Он, несомненно, знал своё дело – но у ребят всё равно захватывало дух при виде многоэтажной пустоты под ногами, в которой пенились, сталкиваясь, буруны из-под двух форштевней.

Боялись они зря. Для матросов обоих судов это была рутина сколько раз они вот перекидывали своих товарищей на плавбазу и обратно. С членами экспедиции – генералом, Виктором, четырьмя подростками и двумя спортивного вида парнями из «спецотдела» – а так же их немаленьким багажом управились за четверть часа. Суда обменялись прощальными гудками, и китобоец отвалил к осту, оставив флотилию далеко за кормой. Впереди, в полутора сотнях морских миль лежало в предвечерней дымке побережье Латинской Америки.

План генерала был прост, как шлагбаум. Сутки назад с «Выдержанного» сообщили о неполадках с машиной. Последовали длительные радиопереговоры, после чего с «Советской России» по радио связались с портовым властям Пуэ́рто-Гра́у, небольшого городка на самом юге Перу, прося позволения зайти для срочного ремонта. Разрешение в полном соответствии с международным морским правом было получено и теперь оставалось ждать, когда китобоец встанет к пирсам Пуэрто-Грау. В том, что генерал давно уже продумал детали переправки экспедиции на берег, сомнений не было: здесь не требовались сложные спецопераци с маскировкой и тайным проникновением – хватило бы и сравнительно скромной суммы в североамериканских долларах, и спускай на берег хоть танк. Перуанские портовые чиновники в плане мздоимства легко дали бы сто очков вперёд любым персонажам Гоголя и Салтыкова-Щедрина.

Что будет потом, генерал объяснил уже на борту «Выдержанного». На берегу их ожидает транспорт – два микроавтобуса и джип, – и документы североамериканских туристов, путешествующих по Панамериканскому шоссе из Мексики в Аргентину. На границе встретит Хорхе со своими людьми. Женька с Астом обрадовались скорой встрече со старым товарищем, тем более, что подарки Хорхе, «Люгер» и «Таурус», лежали, дожидаясь своего часа, на самом дне рюкзаков. Как бы не повернулись теперь события – таможенный досмотр им точно не грозит.

Генерал также рассказал, что бойцы Хорхе всё это время приглядывали за долиной хрустального херепа – и теперь, когда там расположились французские археологи, изображают из себя охранников, нанятых для обеспечения безопасности экспедиции. Так что, если не случится чего-нибудь непредвиденного, через трое суток они встретятся. Связь с Долиной отсутствовала – хребты Анд экранировали радиоволны, а доверять телеграфу любые сообщения, кроме простейших кодовых «Всё в порядке, работаем», генерал опасался. Слишком велики были ставки – особенно с учётом того, что на севере Аргентины, вблизи границ Боливии и Парагвая снова вспыхнули беспорядки.

Качки почти не было. После двух недель выматывающего валяния с борта на борт, Тихий океан наконец сжалился и подарил им несколько ясных, почти безветренных деньков. «Выдержанный» весело, неся у форштевня высокий бурун, бежал, куда указывала отметка на картушке гирокомпаса в рулевой рубке. «И не подумаешь, что в машине поломка…. – ухмылялся Аст. Он, Женька и кассиопейцы устроились на полубаке, возле гарпунной пушки на массивной конусообразной тумбе, и вглядывались в западную сторону горизонта. Там, над бледно-фиолетовой полоской сгущающейся мглы вот-вот должны были возникнуть заснеженные пики Анд.

«…ну, здравствуй снова, удивительная страна Перу, давненько не виделись… – повторял про себя Женька. – Года не прошло, как мы пересекли твои границы с востока, как добропорядочные пассажиры бразильской авиакомпании. И вот – снова крадёмся незваными гостями, но на этот раз с запада, со стороны океана.

Как-то там у тебя дела? Так же искрится снег на ледниках Анд, и невозмутимы ламы на высокогорных пастбищах, так же плывёт в облаках таинственный небесный город Мачу-Пикчу и стоит на вечной стоянке в гавани Талькауа́но прославленный в боях монитор «Уаска́р».

Как ни хотелось нам ещё в прошлый раз увидеть всё это – не получилось; не получится и теперь. Мы не туристы, и от успеха нашего предприятия зависит, ни много ни мало, судьба всех до единого жителей нашей маленькой планеты. И в их числе – судьба обитателей этой узкой полоски суши, зажатой между Великим океаном и горными хребтами…»