Импровизация в Вегасе - Кайли Скотт

Так что я немного запачкалась. Не важно. У меня немного болела челюсть. Тоже мне событие! И я бы не отказалась от стакана воды. Но его реакция…

Дэвид опустился на колени, подхватил меня на руки и еще крепче прижал к себе. Мои ребра заскрипели, а его впивались в меня снова и снова — он прерывисто дышал. Я прижалась лицом к его плечу и подождала, пока он немного успокоится, чтобы получить мое одобрение.

— Было хорошо? — спросила я, хотя знала, что его ответ будет положительный. На мой взгляд, это лучшее время для вопроса.

Он хмыкнул.

И это все? Я чувствовала себя невероятно гордой собой, а он просто хмыкнул. Нет, мне нужно было большего. Я и хотела, и заслуживала этого.

— Точно?

Он сел на пятки и внимательно посмотрел на меня. Затем он огляделся, что-то пытаясь найти. Футболку, которая лежала на полу. Ею он вытер мой подбородок. Мило.

— У тебя на плече тоже немного, — я указала на пятно. Там он тоже вытер.

— Секс — грязная штука, — сказал он.

— Да, точно.

— Ты принимаешь таблетки?

— Нельзя забеременеть таким образом, Дэвид.

Уголок его рта дернулся.

— Мило. Так ты принимаешь таблетки?

— Нет, но у меня в руке имплантирована противозачаточная штука, потому что у меня нерегулярные месячные, так что…

Его губы накрыли мои, он поцеловал меня сильно и глубоко. Этот метод меня заткнуть правда эффективен. Рукой обхватив меня за затылок, он уложил меня на пол, а сам лег сверху. Голой спиной я почувствовала холодный, твердый пол. Но разве это имело значение, пока он целовал меня. Мои руки вцепились в его плечи, пальцы скользили по гладкой коже.

— Я переживаю о твоих месячных, Эв. Честно говоря, правда, очень сильно.

Он поцеловал меня в щеки, в лоб.

— Спасибо.

— Но прямо сейчас я хочу знать, как ты относишься к тому, что мы будем голыми?

— Я так понимаю, ты имеешь в виду нечто большее, чем без футболок?

— Я имею в виду секс без презерватива. — Он посмотрел на меня сверху вниз, его руки обхватили мое лицо, а глаза стали такого насыщенного голубого оттенка. — Я чист. Я сдавал анализы. Не употребляю наркотики и всегда предохранялся, с тех пор как расстался с ней. Но выбор за тобой.

Упоминание о «ней» немного охладило меня, но не сильно и ненадолго. Невозможно оставаться холодной, когда на мне лежит Дэвид и так и пахнет сексом. Плюс пицца. Но в основном Дэвид. От него у меня потекли слюнки, я забыла о еде. Тяжело было собраться с мыслями, учитывая то, в каком положении мы находились. Я сказала, что доверяю ему, поэтому доверилась.

— Детка, просто подумай об этом, — сказал он. — Нет никакой спешки. Хорошо?

— Нет, я думаю, мы можем.

— Уверена?

Я кивнула.

Он глубоко вздохнул и снова поцеловал меня.

— Я безумно люблю твой рот.

Кончиком пальца он провел по моим губам, все еще опухшим от того, чем мы до этого занимались.

— Тебе действительно понравилось? Было хорошо?

— Идеально. Разве ты можешь сделать что-то плохо. Я почти теряю самообладание, просто зная, что это ты. Ты можешь случайно укусить меня, и я, наверное, подумаю, что это охренительно сексуально. — Он грубо рассмеялся, а затем поспешил добавить: — Только не делай так!

— Нет… — Я выгнула шею и прижалась губами к его губам, целуя его сладко и медленно. Показывая ему, что он значит для меня. Мы все еще катались по кухонному полу, когда завизжал таймер на духовке, заставляя нас подняться. Потом зазвонил телефон.

— Дерьмо.

— Я вытащу пиццу, — сказала я, выбираясь из-под него.

— Я возьму трубку. Ни у кого даже не должно быть этого долбаного номера.

Прихватка лежала на столешнице, и я надела ее на руку. Открыла дверцу духовки, и горячий воздух с насыщенным ароматом плавленого сыра вырвался наружу. У меня в животе заурчало. Так что, может быть, я все-таки голодна. Пицца слегка подгорела по краям. Впрочем, ничего страшного. Кончики брокколи поджарились до золотисто-коричневого цвета. Можно будет съесть только середину.

Я поставила пиццу на холодную плиту и выключила огонь.

Дэвид тихо разговаривал на заднем плане. Он стоял перед окном, широко расставив ноги и расправив плечи, как будто готовился к нападению. Расслабленные, счастливые люди не принимают такой позы. Снаружи садилось солнце. Фиолетово-серый вечерний свет отбрасывал тени на его кожу.

— Да, да, Адриан. Знаю, — сказал он.

Тревога сжала все мое тело. Боже, пожалуйста, не сейчас. У нас все так хорошо. Не могли бы они еще немного не приставать к нам?

— Во сколько вылет? — он спросил.

— Черт, — последовало дальше.

— Нет, мы будем. Расслабься. Да, пока.

Он повернулся ко мне лицом, телефон болтался у него в руке.

— В Лос-Анджелесе кое-какие дела, нам с Мэлом нужно быть там. Адриан пришлет за нами вертолет. Всем нужно собраться.

Моя улыбка была напряженной, я сама это почувствовала.

— Хорошо.

— Извини, что нам придется прерваться. Мы скоро вернемся, хорошо?

— Конечно. Все в порядке.

Это была неправда. Мы же возвращались в Лос-Анджелес.

Колено Дэвида дергалось всю дорогу до Лос-Анджелеса. Когда я положила руку ему на ногу, он вместо этого начал играть с моим обручальным кольцом, поворачивая его на моем пальце. Казалось, мы оба сильно нервничали, но так сложились обстоятельства.

Я никогда раньше не летала на вертолете. Вид невероятный, но шумно и неудобно — прекрасно понимаю, почему люди предпочитают самолеты. Цепочка огней от уличных фонарей до домов и пылающих высотных башен в Лос-Анджелесе освещала путь. Сейчас все изменилось, хотя я все так же была сгустком нервов, которому нужно выспаться, какой и покидала Портленд несколько дней назад. Мэл забился в угол, закрыл глаза и заснул. Ничто его не смущало. Конечно, для этого у него не было никаких причин. Он был частью группы, влился в жизнь Дэвида.

Мы вылетели где-то после полуночи и приземлились почти в четыре утра. Телохранитель Сэм стоял и ждал у вертолетной площадки с деловым выражением лица.

— Миссис Феррис. Джентльмены, — он провел нас в большой черный внедорожник, ожидающий неподалеку.

— Вот мы и дома, спасибо, Сэм, — сказал Дэвид.

Его дом, не мой. У меня из Лос-Анджелеса нет счастливых воспоминаний.

Затем мы устроились внутри, за темными стеклами было роскошно. Я откинулась на мягкое сиденье, закрыла глаза. Поразительно, что можно быть таким чертовски усталым и взволнованным одновременно.