Семь смертей - Мила Серебрякова

На счастье Каты, кухарки в кухне не наблюдалось, а взглянув на настенные часы, стало понятно почему. Пятнадцать минут двенадцатого, по всей видимости, Тамара отправилась на боковую. Ну и ладненько, Катарине это на руку.

Приготовив чай и положив на тарелку два эклера, Ката села за стол. С дурной привычкой наедаться на ночь высококалорийными продуктами она боролась, вернее сказать, пыталась бороться уже на протяжении довольно длительного времени. Но каждый раз, устроившись за столом в поздний час, внутренний голос на пару с желудком начинали упорно просить чего-нибудь вкусненького. А как известно, почти все вкусненькое калорийное, следовательно, борьба с ночным обжорством откладывалась до следующего раза. Ну как можно отказать себе в желании перекусить наивкуснейшими свежими эклерами, когда те буквально сами просятся тебе в рот. Не завязывать же глаза, в самом деле.

После сладкого настроение начало потихоньку карабкаться вверх, из кухни Катарина вышла с легкой улыбкой на губах. Впрочем, улыбка сошла на нет, когда Ката, проходя мимо запертой двери, уловила едва слышный стон.

Дверка располагалась рядом с туалетом, и если ей не изменяет память, то, по словам Полины, за ней находилось хозяйственное помещение. Если это соответствовало действительности, то почему оттуда слышен стон. Послышалось? Померещилось?

Коснувшись ручки, Ката толкнула дверь и сунула голову в темноту. Нащупав ладонью выключатель, она надавила на клавишу. Зажегся тусклый желтовато-оранжевый свет.

Хм, однако какое необычное хозяйственное помещение. Стены обклеены мрачными серовато-коричневыми обоями, односпальная кровать застелена стареньким выцветшим покрывалом, тумбочка и стул обшарпаны, на полу выцветший ковер с замысловатыми узорами. Маленькое окошко скрывал видавший виды и порванный в нескольких местах тюль, а с потолка свисала не люстра, а обыкновенная лампочка Ильича.

И кто, интересно знать, коротает времечко в комнатенке? Судя по толстому слою пыли, здесь давно никто не появлялся. Значит, стон был не более чем игрой воображения.

Ката уже собиралась выключить свет, как вдруг ее внимание привлекла висящая на стене серебристая рамка. В рамке красовалась не фотография, а пожелтевший лист со стихотворением.

Катарина прищурила глаза.

Пышногрудая девица перед зеркалом кружится.

Кожа светится как глянец – на щеках горит румянец.

Рядом Молодость стоит и чуть слышно говорит: «Ты лелей меня и холь – вечно буду я с тобой.

Мы же не разлей вода – друг без друга никуда».

emp1

Вдруг из дальнего угла – там, где притаилась мгла,

Что-то тихо заскрипело, захихикало, запело.

Голос Старости ужасной прозвучал как гром ненастный:

«Ты не верь ей – лжет она. Правду знаю я одна.

И на склоне твоих лет я скажу тебе – Привет».

emp1

Что за чушь? – кричит девица, продолжая веселиться.

Утекут года с водой – я останусь молодой.

Юной, свежей и красивой – вечной девушкой спесивой.

Старость тихо прошептала: «Я не спорю, я устала,

Но на склоне твоих лет я скажу тебе – Привет».

emp1

Быстро пролетало время, сея суету и бремя.

Тридцать... Сорок... Сорок пять – Молодость не удержать.

Нет в глазах былой искры – поменялась суть игры.

И хоть Та стареть не хочет, Старость изредка лопочет:

«А на склоне твоих лет я скажу тебе – Привет».

emp1

И с упорством сумасшедшей, вопреки годам прошедшим

В шестьдесят неполных лет, дама держит свой ответ:

«Поверну я вспять все реки – Молодость со мной навеки!».

Дребезжащим голоском Старость шепчет вечерком:

«А на склоне твоих лет я скажу тебе – Привет».

emp1

В ветхом кресле у окна сидит женщина одна.

Кожа бледная, сухая, взгляд потухший – без искры.

Вся в морщинах, вся седая – Молодость ушла, увы.

А из дальнего угла – там, где раньше жила мгла,

Появился яркий свет: «Вот и встретились. Привет!»

От прочтения стихотворения сделалось жутко. Метнув взгляд в темный угол, Ката поежилась. Нет, надо скорее уносить отсюда ноги. Она, конечно, не верит, что в углу притаилась коварная Старость, жаждущая обмолвиться с ней парой-тройкой фраз, но все же чем быстрее Ката покинет мрачную спальню, тем будет лучше для ее собственного спокойствия.

Большую часть ночи Катарина провела в объятиях бессонницы. С улицы, мешая заснуть, постоянно доносились непонятного происхождения звуки. Сначала показалось, что мимо коттеджа проезжают машины, но когда Катка распахнула окно и прислушалась, стало ясно, спать мешает не шум автомобилей. Мерное гудение раздавалось откуда-то сверху. Откуда именно – неизвестно.

Таращась в ночное небо, Катарина отыскала ковш Большой Медведицы, Полярную звезду и умудрилась увидеть спутник. А еще через каждые пять минут в небе красными огоньками мигали самолеты.

Сна не было. Он сбежал, испарился, улетучился. Плюс ко всему никак не утихало это нудное гудение. Ну что, что здесь может гудеть, если поблизости нет ни единого строения? Неужели в лесу совершили вынужденную посадку инопланетяне, и шум издает не что иное, как их летающая тарелка? Бред, конечно, но другого объяснения Катарина не находила.

Вдруг внизу показалось светлое облако. Отлично, только этого сейчас не хватало для полного счастья. Но через пару секунд Ката сообразила, что облаком в действительности является кавказская овчарка, обходящая владения. Как же ее зовут? Макар, Мухтар или Марат?

Пес на шум совсем не реагировал, создавалось впечатление, что он его вообще не слышит. Во всяком случае, животное не подавало никаких признаков волнения или беспокойства.

Вернувшись в кровать, Ката зевнула.

– Пустая зевота, – прошептала она, перевернувшись на правый бок.

Когда человек не может заснуть, его, как правило, начинают одолевать всевозможные думы. Одолевают, одолевают, а потом – бац! – и им на смену приходит раздражение. Раздражает все без исключения. Мерное тиканье настенных часов, крики кошек за окном, лай собак, сигнализация машин, скрип кровати за стеной. Ворочаясь на мятой простыне с боку на бок, со спины на живот, мечтаешь лишь об одном – провалиться в глубокий сон и проспать до противного звона будильника, который, как обычно, по всем мыслимым и немыслимым законам подлости затрезвонит в самый неподходящий момент.

Ката смогла заснуть в начале шестого утра. А в десять часов, пробудившись от ярких, заливавших спальню солнечных лучей, непрестанно зевая, она свесила ноги вниз и потянулась за халатом. Нежиться в кровати дальше нет никакого смысла, потому как если проспать до полудня, то обязательно встанешь в отвратительном настроении. К тому же, как известно, кто рано встает, тому весь день сопутствует удача. Хотя стоит быть реалистами – пробуждение в десять утра ранним не получится даже с большой натяжкой.