Иоанн Безземельный, Эдуард Третий и Ричард Второй глазами Шекспира - Александра Маринина

потом в настоящий город с рынками и лавками, развернулся и ушел. Жан де Вьенн понял, что надеяться больше не на что. Как пишет хронист Фруассар, командующий еще до предательства короля вынужден был выдворить из города примерно 1700 «немощных и никудышных», а уж когда Филипп Шестой кинул своих сограждан, де Вьенн согласился уступить город, если будут даны гарантии безопасности для всех его жителей, на что Эдуард Третий ответил категорическим отказом и выдвинул ответное требование о выдаче шестерых самых знатных горожан[25].

Сцена 3

Пуату. Поля близ Пуатье. Французский лагерь. Палатка герцога Нормандского

Входят Карл и Вильер.

Карл уже в курсе, зачем Вильер к нему приехал.

– Не могу поверить, Вильер, что ты просишь меня за нашего врага.

– Да я не за него прошу, принц, я себе этим выкуп обеспечиваю, – оправдывается Вильер.

Карлу такой расклад непонятен.

– Выкуп? Зачем тебе выкуп, когда ты и так на свободе. Ноги в руки – и вперед! Не упускай случая натянуть нос противнику.

– Я так не могу, – признается Вильер. – Не каждый случай годится, а только основанный на чести и праве, иначе это будет низостью. Я дал слово. Не будем спорить, ваше высочество. Вы можете дать мне подписанный вами пропуск?

– Не могу и не хочу, – отвечает Карл, якобы герцог Нормандский. – Нельзя давать Солсбэри возможность диктовать мне, что делать. Пропуск он требует, видали?

– Тогда мне придется возвращаться в тюрьму, без вариантов.

– Опять в тюрьму? Надеюсь, ты не сделаешь такую глупость. Тебе несказанно повезло вырваться на свободу, неужели ты снова сунешься в пекло?

– Но я дал клятву, и мне совесть не позволит ее нарушить, – твердо говорит Вильер.

– А разве ты не клялся во всем повиноваться своему королю? – лукаво спрашивает принц Карл, очевидно расставляя логическую ловушку.

– Да, клялся, но клялся повиноваться только в том, что справедливо. А если меня уговаривают или силой заставляют изменить своему слову, тогда я имею право не повиноваться.

– Тебя послушать, так выходит, что лучше убить ближнего, чем нарушить клятву, данную врагу, – презрительно фыркает Карл.

– Убийство на войне – не преступление, – возражает Вильер. – На войне мы мстим за обиды, которые нам нанесли. Когда мы приносим клятву, мы осознаем, что делаем, берем на себя ответственность, поэтому должны соблюдать ее даже ценой своей жизни. В общем, я возвращаюсь в тюрьму, причем делаю это с легким сердцем.

Вильер хочет идти, но Карл останавливает его:

– Погоди. Ты меня пристыдил своей честностью. Тебе не нужно больше унижаться и просить, давай сюда бумагу – я все подпишу.

Принц подписывает документ и возвращает его Вильеру.

– Кажется, ты заставил меня стать лучше, – говорит он, – я даже начал сам себе нравиться. Ну что, теперь ты сможешь остаться на свободе?

– Благодарю вас, ваша милость! Сейчас отвезу пропуск графу и вернусь, чтобы вам служить.

Уходит.

Карл с доброй улыбкой смотрит ему вслед.

– Иди, друг мой. С такими молодцами, как ты, мне никакие беды не страшны.

Похоже, автор пьесы ненавязчиво подводит нас к тому, что принца Карла, когда он станет королем, будут называть Мудрым. Дитятко взрослеет прямо на сцене.

Входит король Иоанн.

– Что ты сидишь? Давай, вперед! Эдуард попался: принца Уэльского окружили так плотно, что ему уже не вырваться.

– Не понял, – удивляется принц. – Сегодня еще один бой?

– Еще бы! Конечно! У них всего восемь тысяч солдат, а у нас – почти шестьдесят.

Но Карл почему-то совершенно не вдохновлен.

– Ваше величество, я прочту вам предсказание о том, чем закончится эта омерзительная война, мне его дал в Кресси, прямо на поле битвы, один престарелый отшельник, который там живет.

И начинает зачитывать текст, из которого следует, что сначала будет «страшный день стенанья и смятенья», прилетят огромные стаи птиц, а потом «ты проникнешь в сердце Англии так же, как твой враг проник во Францию».

Предсказание, надо заметить, весьма мутное, потому что из уст Карла, который получил его от отшельника и теперь зачитывает отцу, местоимение «ты» звучит совершенно непонятно. Кто – «ты»? Тот, кому отдан текст? Или тот, кому его читают? О ком речь-то, о принце или о короле?

Иоанн вполне удовлетворен:

– Да, это предвещает нам победу! Даже если мы не выиграем сейчас, мы потом все равно прогоним врага и разорим его страну, как он нашу разорил: «В потерях нас утешит месть». Ладно, это все вздор и пустые мечты, на текущий момент важно то, что сынка мы поймали в прочную ловушку, теперь осталось только отца поймать.

Уходят.

Ну что, друзья мои, раз в ход пошли провинция Пуату и главный город этой провинции, Пуатье, значит, наступил 1356 год. И теперь уже королем Франции действительно является Иоанн Второй, взошедший на престол в 1350 году. К 1356 году Эдуард, принц Уэльский, успел изрядно накуролесить во Франции, совершал набеги на города вдоль Луары, приносил беды и разрушения. У Иоанна кончилось терпение, и он бросил клич дворянам и рыцарям собрать войска и наказать английского налетчика-бандита. Армия сформировалась быстро и оказалась достаточно велика, чтобы можно было планировать новый виток боевых действий.

Сцена 4

Там же. Английский лагерь

Входят принц Уэльский, Одлей и другие.

Принц Нэд понимает, что попал в окружение, из которого вряд ли сумеет выбраться.

– На поле у Кресси мы французов разбили, но сейчас их намного больше, – говорит он.

– Да, просто удивительно, как они в такой короткий срок сумели собрать огромные силы, – соглашается Одлей и начинает описывать расстановку вражеских войск: – У французского короля один отряд больше всей нашей армии. С правой стороны на холме стоит принц Карл со своими солдатами, слева – принц Филипп с копейщиками, на холме у нас за спиной – арбалетчики во главе со свирепым Шатильоном, а король со своими отрядами – впереди. Так что мы окружены со всех сторон.

– Да ладно, не так страшен черт, как его малюют, – бодрится принц Уэльский. – Мы боимся слова «смерть» больше, чем смерть саму по себе. Ты так подробно пересчитал и описал силы врага, что они и впрямь кажутся огромными. Вот смотри, я беру горсть песку, подбрасываю – и она рассыпается в пыль. А если я начну пересчитывать каждую песчинку, то насчитаю столько миллионов, что у меня голова кругом пойдет. Все эти полки и эскадроны, которые стоят вокруг нас, – это всего лишь одно войско. Единица, понимаешь? У человека есть сила отдельно в голове, в руке,