Большая книга ужасов-34. Месть древнего бога. Смертельно опасные желания - Светлана Ольшевская

Через некоторое время у напарника стал болеть сын. Врачи ничего не могли понять, а парню делалось все хуже и хуже. Родители перепробовали уже все и однажды решили обратиться к бабке-знахарке, про которую говорили, что она много умеет и знает. И сказала им эта бабка, что изображение их сына лежит где-то в очень плохом месте, поэтому она помочь бессильна. Тут отец и вспомнил, где потерял свой бумажник, а ведь в нем была фотография сына!

– И зачем ее туда вставлять было? – удивилась Настюша.

– Некоторые люди вставляют в кошельки и бумажники фотографии близких, – ответила Кристя.

– По-моему, это глупо! – вмешалась еще одна девочка. – Мало ли что случиться может? А вдруг кошелек украдут, и фото попадет в нехорошие руки…

– В общем, хотели они пойти поискать, да обнаружили, что ход на круче обвален и засыпан землей. А колодца в лесу так и не нашли. Так парень и умер, и врачи не выяснили, отчего.

На какое-то время все замолчали, обдумывая услышанное. Наконец заговорила Маша:

– Я про Голосеевский лес в Киеве слышала много странного. Но знаете, я привыкла таким вещам доверять, но проверять.

– Моя тетя рассказывала, – вставил Денис, – что в глубокой древности на месте Киева стоял другой город, не менее значимый по тем временам.

– Так, может, это и был Киев, просто он на самом деле древнее, чем думают? – спросила Маша.

– Нет. Тетя говорила, что его разрушили, и только через полтора столетия на его месте основали Киев. Она еще многое рассказывала, но я тогда маленький был, всего не помню.

– Со мной один случай произошел, – медленно, словно цедя слова, отозвалась самая старшая из девочек, брюнетка лет пятнадцати, одетая в черные потертые брючки, черную водолазку и с черным же маникюром. – Наша компания постоянно тусовалась на заброшенной стройке. Там спокойно, место на отшибе, никто не мешает. Но однажды явились новые хозяева и погнали нас оттуда. Негде стало тусоваться, хоть в школу иди! А у нас в компашке один чувак имелся с девятнадцатого поселка, – забыла, как звали, – говорит, знаю место, где нас никто не достанет, только через двухметровый забор перелазить надо. Ну да разве это для нас проблема? Пошли мы с ним в поселок, там дома одноэтажные, дворы, огороды. Ну, говорю, где тут место нормальное? Приводит он нас к большому забору, а за ним деревья старые, над всем поселком высятся. И железные ворота, запертые, судя по всему, очень давно: под ними не только трава, но и пара молодых кленов вырасти успела, а вокруг пустырь. Тот чувак суковатое бревнышко к забору приставил, мы и залезли. По ту сторону оказался огромный двор, весь заросший деревьями и кустарником, а чуть дальше за этими зарослями виднелось высокое одноэтажное здание, судя по архитектуре, очень старое, с разными дореволюционными наворотами. Мы сразу загорелись желанием в него заглянуть, но чувак заявил, что это бессмысленно, там на всех окнах решетки и дверь железная, да и вообще, лучше держаться от того здания подальше. Действительно, окна и двери оказались заперты и зарешечены. Это явно было какое-то детское заведение – садик или школа, потому что хорошо сохранилась площадка с качелями-каруселями и павильончик, в котором мы и стали постоянно собираться. Было классно – никто нам не мешал, местная молодежь туда не заглядывала, наверное, лень было через забор перелазить.

Так мы там все лето и половину осени протусовались. И вот один раз в ноябре сидели мы в павильончике вечером, музон слушали. И вдруг Колька Шаров показывает куда-то пальцем и говорит: «Что это светится?» Мы посмотрели – а светилось-то окно этого самого здания в глубине двора. Листья уже облетели, и здание было хорошо видно. Мы очень удивились, кто мог пройти мимо нас незамеченным, тем более что ворота заперты. Правда, чувак этот местный переживал, говорил, что не пойдет туда и чтоб мы тоже не ходили. Но его не стали слушать, пошли, и он с нами.

Подходим ближе – действительно, окно светится, но не электрическим светом, а каким-то тусклым, как от свечки. Заглянуть не получилось, окна высоко расположены и изнутри чем-то завешены. Мы посмотрели – дверь заперта, решетки везде на месте. Ну, постояли немного и разошлись. А на следующий вечер снова там собрались. Сидели в павильончике, а потом кто-то вспомнил про освещенное окно. И мы опять пошли к зданию, интересно же. Стояла глухая темень, и Наташка Кремнева освещала путь фонариком. На этот раз все окна были темными, что нас сильно разочаровало. Чувак местный нервничал, торопил уйти. В общем, решили мы это здание вокруг обойти, со всех сторон посмотреть. Зашли с тыла, идем между зданием и забором, а Наташка на окна фонарь направляет. Из-за этого даже один раз кто-то чуть в открытый люк не упал. Наташка тогда посветила вперед – вдруг там еще люки. Люков не оказалось, она подняла фонарь, осветив ближайшее окно… А оттуда на нас смотрит ребенок! Приставил лицо к стеклу и смотрит!

На несколько секунд в беседке воцарилось молчание. Костя поймал себя на мысли, что ему жутковато. Сидевший рядом Денис не мигая смотрел на рассказчицу.

– Маленький ребенок? – спросила Маша.

– Уже не могу сказать точно, где-то лет пяти. А может, семи. И смотрит так жутко, злобно! Мы, понятно, испугались. Первой заорала Наташка и бросилась назад, чуть в люк ногой не попала. Шаров поймал ее за руку, кричит: «Успокойся, надо разобраться, кто здесь малыша запер!»

А чувак местный на визг перешел: «Бегите, идиоты! Это не малыш! Это опять он!» Схватил за руку Таньку Незванову, он с ней встречался тогда, и деру оттуда. Паника – штука заразная, мы уже не стали разбираться, что к чему, и бросились за ними. Правда, не догнали – они с Танькой первыми перемахнули через забор и убежали, не став никого дожидаться. Мы потом долго думали-гадали, что бы это могло быть. Может, какие-то бандиты похитили ребенка и прячут его здесь, требуя выкуп? Но тогда как они туда проникли – ведь вход был заперт, и паутина на двери не тронута. Или это коллективный глюк? А слова чувака никто не мог понять. Если не малыш, тогда кто? Решили спросить этого паникера, когда снова увидим.

Так получилось, что в течение недели мы не собирались вместе, слишком уж загрузили нас в школе. А когда в пятницу вечером снова собрались, чувак этот не пришел. Мы пошли к нему домой, и оказалось, что они с матерью и сестрой переехали! Представляете?

– И что в этом странного? – удивился Костя.

– А то, что переезды обычно планируют заранее и знакомых об этом извещают. А они уехали буквально через день после того происшествия! Он нам ни слова о таких планах не говорил, наоборот, предлагал в выходные всей компанией в кино сходить. У Стаса так и остался его плеер, а у меня – две книги. Он даже Таньке ничего не сказал, довел в тот вечер до дома, попрощался и ушел, и больше она его не видела и дозвониться не смогла, номер не отвечал. И соседи ничего не знали. Так что больше о нем ни слуху ни духу. А мы туда с тех пор не ходили. Стас только пошел, из павильона вещи наши забрал, и все.

– И вы так ничего и не узнали?

– Нет.

– Да, Ника, странная история, – произнесла Маша. Больше никто ничего сказать не успел, потому что снаружи раздался топот, и на пороге беседки возник Гречушкин: