Совершенный 2.0: Объединение. Часть 2 - Всеволод Бобров

часто переходящие в бои, но Артан не считает их врагами, во всяком случае пока что.

* * *

Профессор Словицкий сидел в углу на полу небольшой комнаты без окон с единственным источником света в виде небольшой лампы под потолком. Кому-то возможно так было бы неудобно, но не ему — его телу вообще без разницы, с тем же успехом он может и стоять.

Пусть в этой комнате есть и кровать, стол и даже стул, не говоря про раковину с унитазом, но больше всего она все равно напоминает ему какую-то тюремную камеру. В которую он зашел абсолютно добровольно. И так же добровольно продолжает находиться здесь, не спеша уходить. Хотя у него такая возможность есть — ему сразу сказали, что если он захочет уйти, то никто ему в этом мешать не будет, только он должен будет тогда покинуть пределы города.

Окинув в очередной раз грустным взглядом помещение, профессор опустил голову на руки, сложенные на коленях, и опять погрузился в свои мысли. Все равно единственное что ему сейчас остается — это думать и вспоминать. Ну, еще и ждать, но это такое себе занятие, и оно успело уже неслабо надоесть ему.

Сколько он уже здесь дней? Дня два, три? Сложно точно определить. Время без каких-либо ориентиров течет весьма специфически — порой ему кажется, что прошло уже несколько месяцев, как он тут находится. Единственный ориентир в этом месте — это бойцы, приходящие проверить его и узнать не нужно ли ему что-нибудь. И сколько ему придется еще прождать? День, неделю? Или может быть даже больше? И дождется ли он вообще?

От вопросов времени, Словицкий незаметно для себя погрузился в воспоминания, в который раз за последние дни вспоминая то как докатился до нынешней ситуации. Он снова и снова прокручивает у себя в памяти то что произошло за эти месяцы и пытается найти выход из текущего положения. Вот только выход упорно отказывается находиться и профессор медленно, но уверенно погружается в отчаяние. Да что погружается, он уже в отчаянии, раз пришел сюда! И он это хорошо понимает, но выбора у него на самом-то деле и нет.

Все наверно началось в тот момент, когда Асов нагрянул в его лабораторию и Словицкий взорвал ее, надеясь разобраться так с Асовым, ну или хотя бы чтобы она не досталась тому. Именно это событие стало началом всему. Не взорви он тогда свою лабораторию или не атакуй ее Асов, то все было бы совсем иначе. Иногда к профессору закрадывалась мысль, что не стоило вообще трогать Асова, нужно было попробовать как-то договориться с ним, но он сразу же гнал ее подальше. Потому что если принять ее, то становилось только хуже.

После того как Словицкий остался без своего комплекса-лаборатории, он с остатками своих дроидов добрался до одной из своих старых лабораторий и стал там обустраиваться — доставал из других схронов нужное оборудование, возвращал всех своих людей, что были еще живы на тот момент и остались верны ему. Копил силы и пытался создать необходимые условия для продолжения своей работы — это если кратко подводить итог тому чем он был занят.

И вроде бы у него даже все получалось — лабораторию удалось более-менее обустроить, все необходимое там теперь было, всех своих людей и дроидов он тоже смог собрать в одном месте. И это все еще была довольно грозная сила по нынешним меркам. Он уже даже начал подумывать над местью Асову, прокручивал в голове самые разные ее версии, но ничего толкового не придумывалось. Он не смог с ним справиться, обладая гораздо большими ресурсами, что говорить про теперь, когда от былого осталась лишь малая часть.

О том, что Асов пережил взрыв лаборатории Словицкий уже к тому времени знал — тот как ни в чем небывало носился по стране, занимаясь какими-то своими делами. Все же одиночка в весьма характерной броне — довольно запоминающаяся личность. Особенно когда он не скрывается, а Асов если и скрывался, то не особо старательно, заходя во многие поселения.

Но потом Словицкому стало не до этого — неожиданно его сознание и тело стали конфликтовать. То, что это должно произойти, он знал, но случилось это гораздо раньше рассчитанного срока и поэтому совершенно неожиданно, он просто не был готов к этому, считая, что у него еще есть время.

Вначале это были различные недолгие и малозаметные сбои тела, но профессор уже проходил через это и прекрасно знал, что это означает. Почему они начались раньше времени, Словицкий не понимал. Но он хорошо понимал к чему это все ведет и что означает. А означало это нерадостные вещи — его конец близок и осталось ему не долго.

И профессор стал срочно пытаться найти спасение. О захвате Асова он больше не думал — у него не было достаточно для этого сил, да и тот к тому времени как у Словицкого начались проблемы, куда-то исчез. Но как бы он не старался, его попытки как-то замедлить начавшийся процесс отторжения телом сознания, чтобы выиграть себе время, ни к чему не приводили. Все испробованные и проверенные раньше средства теперь почему-то почти не помогали. Что-то было иначе в этот раз, но что именно профессор никак не мог понять. Как и не получалось у него выяснить, почему все началось раньше рассчитанного времени.

Когда же на него каким-то непонятным образом вышел Нулевой и предложил помочь в его проблеме, профессор не раздумывая согласился. К тому моменту он уже успел отчаяться и почти смирился со скорым концом — по непонятным причинам, в этот раз все происходило гораздо быстрее и времени на то чтобы что-то предпринять почти не было. Да что говорить, если он за столько лет не нашел решения своей проблемы, то что мог сделать за несчастные месяцы, что оставались ему? Так что за предложенную помощь он ухватился обеими руками, пусть все и выглядело крайне подозрительно.

Как ни странно, но Нулевой не обманул его. Он и в самом деле помог, пусть и не полностью спася, но стабилизировав состояние профессора. Вот только что и как тот сделал, профессор не понимал. Для него все прошло почти мгновенно — он прибыл в нужное место, проверил установленную там аппаратуру и подключился к ней, представив Нулевому ограниченный доступ к себе. На этом все, дальше прошло несколько минут и все было закончено. И Нулевой сделал это даже вроде как безвозмездно, никакие условия не ставились и ничего не требовал в ответ.

Профессор тогда постоянно ожидал какого-то подвоха. И он в самом деле был, немного позже Нулевой предложил профессору присоединиться к нему, в обмен на помощь в полном восстановлении. И Словицкий согласился, он просто не видел другого выхода, предоставив тому все что было у него. И это стало началом конца — он будто угодил в паутину, вырываясь из которой лишь еще больше запутывался в ней.

Совершенно незаметно для себя, профессор оказался в полной власти рехнувшегося искина, гонявшегося за Сергеем Асовым — его жизнь теперь зависела от этого искина, от того что тот с ним делает. А то что он совсем того, рехнувшийся, профессор понял очень быстро по общению с ним, когда тот перестал тщательно контролировать себя. Но поворачивать обратно было уже слишком поздно.

Когда же он узнал за кем именно охотится искин, то чуть не рассмеялся — вот это было совпадение, даже какая-то издевка судьбы. Пусть тот вроде как озвучивал немного другую цель — вернуть потерянный контроль над дроидами, но почти все сводилось к охоте за Сергеем. Лично профессор в этом почти не участвовал, Нулевой использовал имевшиеся у того ресурсы в виде схоронов с различным оборудованием, лабораторий, людей и дроидов. А дальше была охота за Асовым и попытки убить его, впрочем, без особого результата, к злой радости Словицкого.

А потом в какой-то момент состояние профессора вдруг стало резко ухудшаться. Никаких предвестий этому не было, все началось внезапно. По словам Нулевого у него наоборот все шло к полному восстановлению. Да и исследования самого Словицкого подтверждали это — процесс отторжения телом сознания был заморожен и даже немного откатился назад, все должно было быть нормально.

Но факт остается фактом и это ничто не в состоянии изменить. Временами он словно отключался от реальности и затем обнаруживал себя в совсем других местах и совершенно не помнил, что происходило в моменты этих отключений. Нулевой утверждал, что это из-за его проблемы и побочные эффекты от попыток решить ее. Но Словицкий не был