Пустой - Александр Васильевич Кормильцев

одной из ближайших изб, подперев дверь обломком копья, в надежде на то, что вечноголодные твари не смогут до них добраться. Конечно, можно было взять их с собой, но и так часть воинов была занята помощью раненным и при неожиданном нападении не могла оперативно отреагировать на появившуюся угрозу.

— А как он умер то? — спросил я, заканчивая экипировку колчаном с болтами, расположившемся на поясе и наскоро освоенным самострелом, который пришлось повесить на плечо, благо на нем был приспособлен ремень для такого дела. Руки по-прежнему были заняты копьем, хотя не знаю, на кой оно мне?! Вроде стрелки не пользовались древковым оружием, но не выбрасывать же его в самом деле.

— Егорка то?! Просто оченно помер, по глупости считай. Он задумчивый был парнишка, нерасторопный, вечно его крестная за то гоняла. Вот и счас он не поспел со всеми в сторону отскочить, когда туша кусача к стрелкам прилетела. Прилетела прямиком на Егорку, она ж хоть и померла, но дрыгалася есче. Энто ж кусач, он хоть и мертвый, дрыгаеца дай бог каждому живому этак дрыгаца! Голову парню размозжило, вместе со шлемом.

Больше я у него ничего не спрашивал. Накатила какая-то необъяснимая тоска. Вроде и горевать мне особо не по кому, никто из убитых, либо покалеченных тварями людей не был мне знаком до сегодняшнего дня. Даже малознакомыми их не назовешь, потому что с тем же Митрошкой косым, притащившим беспамятного меня в поселок на пару с крестным, знаком я был лишь заочно. Даже лица его не помнил и не знал, да и голоса не слышал. Вчера он был жив, полон сил и мог спасать людей, замерзающих на берегу реки. А сегодня его разорвали человекообразные твари, и не где-то в степи, или в лесу, а дома, в родном поселке, под защитой стен.

Зачем я об этом думаю, и сам не знаю. Просто это какая-то ужасная несправедливость, нелепость какая-то. Жили ведь люди спокойно, не тужили особо. Насколько я понял из их разговоров, тварей в таких количествах здесь никогда не видели. Потому не побоялись оставить на защиту поселка жалкую горстку воинов, под командой опытного бойца. Разумно предположив, что с изредка заглядывающими сюда, маленькими группками слабо развитых одержимых, оставшиеся защитники справятся легко. Никто и представить не мог, что сюда хлынет поток сильных тварей, единственным плюсом в котором остается лишь то, что подходят они небольшими стаями или по одному.

Но что произойдет, если на защитников разом навалится десяток одержимых, подобных тем, которых свалили последними. Известно что, всех людей попросту перебьют. Не помогут фокусы замедляющего время Ловкача, его дара попросту не хватит, чтобы справится со всеми тварями. Он и с кусачом использовал дар крайне экономно, предоставив разбираться с топтуном обычным воякам без полезных умений. Результатом этих разборок стал один убитый, один еле живой, трое тяжелораненых. Это с учетом того, что против одной единственной твари выступило разом с десяток опытных бойцов на подготовленной позиции. А если на неподготовленной, и не одна тварь… Эх, чего гадать толку, только настроение себе портить, а оно и так упало ниже всех возможных пределов.

— Тимофей, а куда мы идем-то? — юный лучник шел рядом со мной и с настроением у него был полный порядок. Он улыбался во все лицо и вообще лучился позитивом. Поначалу хотел задать этот вопрос крестному, но тот, после нашего разговора, поотстал вместе с подошедшим Архипом, которому отдали копье погибшего воина.

— Так к стене жешь, ты не слухал, чегой дядька Прохор сказывал?!

— Да как-то пропустил.

— Энто когда ты у топтуна пятки разглядовал?! — Тимофей хохотнул, а я потупился, будто меня застали за чем-то неприличным. Просто думал, что никто не заметил моего интереса к строению тела твари. Кто его знает, как к этому отнесутся местные?! В земной истории таких любопытных и жаждущих познания индивидуумов объявляли колдунами и еретиками, после чего сжигали на костре. Так что свою исследовательскую работу пытался производить максимально незаметно, не хотелось повторять судьбу Джордано Бруно. — Да ладно, ты не думай, я не со зла смехом зашелся, не по дурости. Сам как впервой одержимых увидал, разглядывал, што у них тама и как. Как таких чудов диковиных не разгядывать?! Любопытно жешь! Оно и в опчем полезность нести могет, надобно жешь все вызнать про врагов своих, мож такото и вызнам есче каку их слабинку. Я ж не токмо про одержимых вызнать все пытаюся, но и про всякое иньшее, везде можно чегой то новое найти, да на пользу людям приспособить значица. Вона глянь на самострел энтот, думашь, мудрено такой жешь самому сварганить?! А вот и не мудрено, даж лучшее…

— Так что там дядь Прохор говорил-то? — пришлось перебить разошедшегося научного исследователя, прятавшегося за непримечательной личиной юного лучника. Оказывается, он не только о дарах улья любит размышлять, но и о естественных науках не забывает. Пытается вникать в суть каждого предмета и явления, желает разобраться в непознанном, сделав его простым и понятным для окружающих.

Возможно, со мной сейчас разговаривает будущий Леонардо да Винчи или Эйнштейн, а я его перебиваю, отвлекая от описания результатов своих исследований вопросами о скучных повседневных заботах. Но не выслушивать же его размышления по поводу улучшения конструкции самострела, да и не время сейчас для научных диспутов. К тому же мне действительно интересно, для чего мы вдруг сорвались с места такой толпой, ещё и вместе с раненными.

— Дядька Прохор то?! — Тимофей с трудом вынырнул из мысленной лаборатории, видимо я оторвал его от проекта самозарядного трехствольного самострела, или ещё какого-нибудь саморубящего топора. — Так он токмо про то, што надобно вместе держаца. Поначалу хотел он пробица к крепости, и после уж за оставшимися на стене бабами, да за детишками послать. Штоб оне сами по очищенной от одержимых улице к крепости дошли, а мы уж их тама встретили. Но недавно малец прибег от Деда Василия, передал, што тот помочи просит, одержимых большее стало, а у него полтора бойца на обороне. Ему дядь Прохор с мальцом ответ возвернул, штоб баб с дитями нам навстречу слал и сам тожить шел, отход прикрываючи. Вот и поспешаем им на помочь. А там уж, как вместе сберемся, потопаем всей толпою в крепость, тама и отсидимся пока наши с промысла воротяца.

— Ну и зачем туда-сюда ходить? Бессмыслица какая-то! Еще и женщин с детишками без защиты оставили. — рассказ Тимофея мне совсем не понравился. Выходит, пока основные силы тут занимаются непонятными маневрами, на баб с детишками,