Темный Луч. Часть 3 - Эдриенн Вудс

все равно. Мы должны были выяснить, что узнал Люциан.

— Как она это восприняла, когда увидела Таню?

— Тебе следует спросить, как Таня это восприняла. Когда она узнала, что Елена — Рубикон, и ее давно потерянная дочь проснулась…

Я опустил голову.

— Это было так, словно я застрял в Сумеречной зоне. Они разлучили меня с Еленой. Кумутси хотел, чтобы я остался с ним. Я не знал, что он интересуется Коронохвостами, но он считал мой дар священным.

— Так и есть, — сказал я.

— Я должен признать, что Елена как Рубикон временами пугала меня.

Я усмехнулся. Она была потрясающей, как Рубикон.

— Она пригрозила, что, если со мной что-нибудь случится, он получит Розовый поцелуй.

Мы рассмеялись.

— Когда Таня наконец пришла за мной, Елена была без сознания. Она рассказала мне, кто такая Елена, и что Люциан узнал. Мы говорили о нем. Она сказала, что он боролся, зная, что любовь всей его жизни была частью Дента с его лучшим другом.

Эмануэль был прав.

— Смерть Люциана была чем-то, что должно было произойти. Он бы никогда не пережил этого, Блейк. Я знаю, то, как он умер, преследует тебя, но это было не напрасно.

Я кивнул.

— А Кара? — спросил я. Мне нужно было знать, что произошло.

— Елена сначала отказалась, но Таня сказала ей, что если она взойдет с Карой, все еще находящейся внутри, она умрет.

Я сделал глубокий вдох.

— Она никогда не хотела заявлять на тебя права. Она считала, что ты заслуживаешь остаться без всадника, и она не хотела убивать Кару. Но когда мы обнаружили, что предсказание Елены означало, что она может заявить на тебя права, мы полетели обратно. Таня дала мне зелье, которое убьет Кару, и когда Елена превратилась в дракона, Кара сказала ей сделать это. — Слезы навернулись на его глаза. — Она любила этого дракона.

Я смахнул собственные слезы.

— Знаю.

— Она выпила зелье, и я привез ее обратно в Драконию. На следующий день она была уже не в себе. Садистская и мрачная. Ты проснулся. Ваша связь друг с другом была самой сильной, какую я когда-либо видел.

— Она действительно пыталась убить тебя?

— Да, она даже пригрозила убить, если я кому-нибудь расскажу, кто она такая. Она была занозой в моей заднице.

— Мне знакомо это чувство, — ухмыльнулся я.

— Вывести ее на ринг было самым трудным, что мне когда-либо приходилось делать, но это должно было быть сделано.

Я кивнул.

— Спасибо тебе, Ченг.

— Я сделал это ради нее.

— И все же я никогда не смогу отблагодарить тебя в достаточной мере за то, что ты был с ней в этом походе.

— Ух ты, — сказал он. — Я никогда не думал, что получу твою благодарность.

Я рассмеялся.

— Я серьезно. Если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся спрашивать. Я у тебя в долгу.

— Как продвигаются поиски?

— Плохо. Все перепуталось с тех пор, как я проснулся. Я больше ее не слышу. Мои способности к отслеживанию тоже отстой. Иногда я гадаю, все ли еще она…

— Эй. — Ченг прервал меня. — Не думай так. Елена намного сильнее, чем ты думаешь. Она заявила на тебя права, черт возьми. Никто не причинит ей вреда, только не так. Она вернется, когда будет готова.

— Да, я не очень хорошо умею ждать. Это фишка Рубикона.

— Или что-то от Блейка, — поддразнил он.

Некоторое время мы говорили о других вещах. Он не был частью Дента, но у него и его всадника была сильная связь. Мы даже говорили о том, как Таня подробно рассказала Ченгу обо всех вещах, которые она забрала у Елены в ту ночь, когда стерла рассказы Герберта о Пейе.

Что?

Таня показала Ченгу, как она дорожит каждым воспоминанием, которое она когда-либо стерла начисто, и благодаря способности Ченга впитывать это, он мог вернуть Елене эти воспоминания.

И он еще удивлялся, почему Хумутси считал его священным.

Я не мог дождаться, когда эта способность проснется.

Я ушел около девяти и вернулся в Академию. Моя комната казалась пустой. Я скучал по Елене.

Я боялся, что мы никогда не будем вместе.

Узнать, что она сделала, чтобы заявить на меня права, было нелегко проглотить. Я мысленно вернулся ко дню нашего заявления. Она видела короля Альберта. Он был там с ней во время заявления прав. О чем они говорили? Она едва знала, кто она такая. Как он это воспринял?

Она не хотела заявлять на меня права. Я был идиотом, думая, что она захочет меня после того, как я с ней обошелся. Никто в здравом уме не захотел бы быть с кем-то подобным. Ну, за исключением Табиты.

Я закрыл глаза и попрактиковался в прослушивании своего сердцебиения. Появилась небольшая головная боль, но я слышал слабое сердцебиение. Мое собственное. Независимо от того, как сильно я концентрировался, звук не становился громче. Я остановился, когда почувствовал, что боль готова расколоть череп надвое.

Моя способность к исцелению сработала, и когда боль прошла, я попробовал снова.

***

На следующий день я проспал, потом зашел в кафетерий пообедать и нашел Джорджа, Бекки, Дина и Сэмми за обычным столиком. Я схватил поднос с едой и сел напротив Джорджа, а моя сестра слева от меня.

Она обняла меня сбоку и не могла перестать улыбаться.

— Я знала, что однажды ты вернешься. — Ее лицо вытянулось. — Но я не хотела этого.

— Эй, я не сдаюсь, — сказал я.

Бекки выглядела так, словно все еще не доверяла мне. Я имел это в виду, когда сказал, что не буду продолжать извиняться перед ней. В конце концов, ей придется смириться с этим.

— Эй, если хочешь, я могу пропустить урок и показать тебе вторую тропу, — сказал Джордж.

— Нет, я обещал Эмануэлю, что останусь на месте, — сказал я. — Но мне нужно сказать одну вещь. Мне жаль, что я вел себя с тобой как придурок.

— Не надо.

— Нет, Джордж. Мне следовало прислушаться.

— Блейк, это в прошлом. Теперь ты знаешь, что это такое. Я чувствую себя слабаком, поскольку моя отключка длилась всего несколько гребаных дней.

Я рассмеялся.

— Ну, думаю, не все могут быть такими крутыми, как я.

— О, пожалуйста, — вмешалась Бекки. — Ты все тот же высокомерный Блейк, каким всегда был.

Я рассмеялся, и Бекки, казалось, поразило, что я не разозлился.

— Я же сказал тебе, что это не заклинание, Бекс. — Он поцеловал ей руку. — Мы чувствуем себя козлами из-за того, как мы обходились с людьми, которые освободили нас.

— Ладно, это жалко, Джордж. Ты рассказываешь ей все, — поддразнил я.