В омуте страха - Ищущий

— Пошел ты, я твоих шуток никогда не понимал!

Они двинулись по площади, осматривая то, как была расставлена местная полиция и посты, которые они охраняли.

— Ты ничьих шуток не понимаешь, Череп, смирись с этим и больше никогда не делай то, чего не понимаешь.

Отделенец скрипнул зубами и неожиданно накинулся на одного из происходящих мимо полицейских.

— Ты, какого черта оставил свой пост ты разве…

Пока Черепанцев ругался с местным стражем правопорядка, Михаэль поднялся на трибуну, где их уже ждал градоначальник Пескарев. По его лицу было видно, что тот знатно волновался. Ещё бы не каждый день сам Ленин приезжает во вверенный тебе город, а у него, судя по газетным статьям здесь проблем хватало.

— Господа, чем я могу служить⁉ — залебезил Пескарев, — все приготовления сделаны точно в срок, сейчас делаем последние штрихи.

Штраус осмотрел трибуну, проверил тумбу, на которой располагался микрофон и слегка пошатал деревянное сооружение. Все было прибито и прикручено так, что не оторвешь. Он удовлетворительно хмыкнул и ногой ударил по дереву.

— Хорошо, хорошо, — удовлетворительно кивнул он. Спустившись вниз, он принялся осматривать сцену, дабы убедиться, что ничего лишнего не было привезено вместе с аппаратурой.

— Когда Владимир Ильич выступит, полиция плотным рядом проводит его до автомобиля, а дальше…

— Нет, Владимир Ильич поедет назад в нашей машине, — не поворачиваясь на градоначальника, ответил Михаэль, продолжая осматривать площадь, — вы что, не читали регламент?

— Я… да… конечно я читал, но…

— Значит, плохо читали, — монотонно отчитал градоначальника Штраус, — почему полиция располагается так далеко от трибуны?

Пескарев поправил воротник и шумно сглотнул. Махнув рукой, он подозвал местного капитана.

— Я ставил людей так, чтобы не дать толпе подойти близко к председателю!

— Председатель не боится своего народа, — пресек попытки оправдаться подошедший Черепанцев, который уже успел слегка успокоиться, — они могут быть достаточно близко к Владимиру Ильичу, но полиция должна стоять полукругом.

— Квадратом,- отрезал Михаэль, косо смотря на отделенца. Тот моргнул от удивления и повернулся к Штраусу.

— Квадратом? Это где написано?

Михаэль отворил полы своего плаща и, достав перевязанный конверт, вручил его Черепанцеву. Адами Христофорович развязал отданный ему документ и обомлел.

— Читать нужно новые постановления, которые приходят, — только и ответил Михаэль, смотря на непонимающее лицо отделенца.

— Меня не оповестили, — хотел было сказать он, но Штраус его уже не слушал. Он, вместе с градоначальником, двинулся к центру площади.

Разбор полетов продолжался около полутора часов. Михаэль и Черепанцев продолжали разводить местных полицейских по постам в соответствии с новым планом. Личная охрана председателя уже занимала свои места возле трибуны, а к центру начали подтягиваться местные жители.

— Вон там, я хочу, чтобы были поставлены полицейские, — указал Черепанцев на три балкона прямо напротив трибуны. Он краем глаза взглянул на Михаэля и когда тот не отреагировал на приказ, улыбнулся.

— Что насчет нее? — спросил Штраус, указав на огромную водонапорную башню вдалеке от площади.

— Её никак не закрыть, — сокрушался Пескарев, — нам, что её снести или…

— Не горячитесь, — успокоил его Михаэль, — я хочу, чтобы там тоже были расставлены охра…

— Прекрати, Штраус, — неприкрыто оскорбил его Черепанцев, — ты расстояние видел, ни один пистолет не возьмет его.

— А винтовка?

— И винтовка не возьмет, — настаивал Адам Христофорович, — тут и так толпа будет стоять, и мы, если что рядом не будь таким педантом.

Штраус подошел в упор к Черепанцеву и заглянул ему в глаза:

— Ты понимаешь, что мы здесь не склад с выпивкой охраняем?

— Это мой приказ, — скрипя зубами и сверля Михаэля взглядом, процедил отделенец, — будешь спорить?

— Если придется, — кивнул полицейский.

Черепанцев достал документы сотрудника Второго отделения и применил свой последний козырь:

— Тогда вот мои доводы, станешь отрицать? Я могу тебя и с поста снять, несмотря на то, что ты основной представитель. Желаешь этого?

Михаэль стоял глядя на Черепанцева своим орлиным взором. Ему хотелось врезать сопернику, но понимал, что конфликт не следовало разжигать, только не здесь. Его плечи расслабились, а сам он махнул рукой, двинулся к трибуне. Пескарев явно расслабился, поняв, что ему не придется лишний раз напрягаться и был благодарен Черепанцеву за это.

— Под твою ответственность Череп, — грозно отозвался Михаэль.

Народ на площади начал собираться возле линии, где были установлены полицейские. Они сдерживали самых ретивых и не давали им проникнуть дальше установленных границ. Самые пылкие, кто рискнул пробиться сквозь цепь стражей правопорядка, довольно быстро приводили в чувство полиция внутри квадрата. Возле трибуны встала уже охрана председателя. Михаэль и Черепанцев встали прямо рядом с трибуной, возле микрофона.

Вскоре, через узкую дорожку проехали три черных автомобиля МОТ- 110 и двери отворились, выпуская наружу Вождя. Ленин спокойно вышел из машины, одетый в простецкий серенький костюм и сразу двинулся к трибуне.

Михаэль пропустил председателя и вновь закрыл его собой, со стороны деревянных ступенек. Когда Владимир Ильич подошел к микрофону он заговорил. Его голос раздался по всей площади:

— Я рад приветствовать жителей Дальнограда! И сам рад присутствовать на такой прекрасной церемонии как присвоение имени этой замечательной площади, столь важного для нашей страны города. Я также благодарен всем, кто поддержал решение о том, чтобы присвоить вашей площади имя моего павшего товарища Феликса Эдмундовича Дзержинского**. Прошу товарищ Пескарев, окажите честь.

Градоначальник вместе с Лениным сошли с трибуны и двинулись к центру, где был поставлен огромный монумент, вокруг которого была обвязана ленточка. Рядом с первыми лицами шли полицейские и репортеры, что беспрерывно щелкали их, обдавая вспышками своих фотоаппаратов.

— Что ж, объявляю центральную площадь города Дальнограда именем Дзержинского! — улыбаясь, прокричал Пескарев, передавая небольшие ножнички Ленину и давая ему возможность разрезать ленту.

Толпа взревела, приветствуя данное решение, а Ленин вернулся к трибуне. Он вновь заговорил. Однако в этот раз речь шла о весьма серьезных вещах. Вождь вещал о том, что благодаря сформированному правительству из его товарищей и служивых людей царя, они смогли укрепить страну. Говорил о том, как электрифицировали Дальноград, и что это привело к его бурному развитию, а сам город начали именовать не иначе как Южная столица Империи.

— И что самое важное…

Где-то вдалеке раздался хлопок, а потом он долетел до ушей присутствующих на площади. Черепанцев рухнул спиной