Начинай со своего дома - Екатерина Береславцева

Вот тут он попал в точку. Конечно, стариком я бы не посмела его назвать, на вид этому странному типу было лет сорок с хвостиком, но нормальным человеком он явно не являлся.

– Спасибо!

Зачем-то сделав подобие реверанса, я присела на краешек предложенного стула и притихла. Говорить о деле, которое привело меня сюда, показалось мне неуместным, и поэтому я решила просто помолчать и посмотреть, какая история из этого всего выйдет. Впрочем, даже если бы я и собралась что-то сказать, сделать бы мне это не удалось. Козинский сыпал словами без умолку.

– Нет, я никак не мог ожидать такого чуда! А ведь Олимпиада и словом не обмолвилась, хотела сразить старика наповал! И ведь получилось, получилось таки! Я сражён, я повергнут, я распят! Но что же вы сидите, душа моя?

– А что я должна делать? – привстала я.

– Обнажайтесь, обнажайтесь скорее, дайте испить мне эту чашу до дна!

– Что?? – ноги мои подкосились, и я опять рухнула на стул.

– Она стесняется, вы представляете! – он сложил руки на груди, глядя на меня с искренним умилением. Мне стало страшно. Куда я попала, в сумасшедший дом? – Вы стесняетесь, душа моя? Поверьте, с вашей фактурой стесняться никак нельзя! Ну что же вы, Любочка?

– Я не Любочка! – замотала я неистово головой. – Вы ошиблись, К-к-казимир Тихонович! Я совсем не за этим сюда пришла!

– Ах, я напугал вас, да, душа моя? – он замахал руками, бородка его мелко затряслась, а бледная кожа на худой шее обнажилась. «Да, похоже, господину Козинскому не меньше сорока пяти», – злорадно подумала я. – Но ведь это впечатление, вы понимаете? Настоящее впечатление, impression! Вот она, награда за все мои мучения! Моя купальщица передо мной!

– Казимир Тихонович! – строго сказала я, нахмурив брови для пущей убедительности. – Я не Любочка, вы перепутали меня с кем-то другим! И я ничего не знаю ни об Олимпиаде, ни о купальщицах, честное слово!

– Позвольте, как же так? – кажется, до этого странного типа стало доходить. – Разве вас не Олимпиада Марковна прислала? Вы, наверное, шутите? Я же просил именно такую, как вы!

– Какую?

– Такую! – он сделал довольно красноречивое движение руками. – Мне для моей картины нужна именно ваша фигура!

– Для вашей картины? – в моей голове тоже стало проясняться. – Так вы натурщицу ждали, что ли?

– Ну конечно же! – он облокотился о какую-то деревянную штуковину, именуемую, кажется, мольбертом, и нервно взъерошил волосы. – И Олимпиада Марковна меня заверила, что прекрасно меня поняла, и вот я вижу вас… А вы точно не Любочка?

– Нет, – улыбнулась я. – Меня зовут Александра Ковалёва, и я к вам совсем с другим вопросом.

– С другим вопросом… – повторил он, смотря на меня всё тем же полубезумным взглядом. – Вы понимаете, Александра Ковалёва, что сейчас вы разрушаете мою жизнь?

– Я??

– Я десять лет искал вас, страдал, мучился, и теперь, когда наконец вы явились перед моими глазами, вы говорите мне «нет»?

– Но, Казимир Тихонович… – смятенно пролепетала я.

Нет, всё-таки он ненормальный!

– Вы убиваете меня! – он закрыл лицо руками.

Я замерла в полном обалдении. Прав был Андрон Архипович, не следовало мне сюда приходить сегодня. Почему я не дождалась субботы! И что мне теперь делать? Может быть, просто смыться потихонечку, пока он на меня не смотрит? Я пошевелилась, но бородач тут же дёрнулся и вновь уставился на меня своим воспалённым взглядом. Всё во мне похолодело.

– Я пойду, хорошо, Казимир Тихонович? – выдавила я из себя и сделала попытку привстать.

– Я умоляю вас, – таким страшным голосом сказал он, что пригвоздил меня к этому месту навечно, – не губите мою жизнь! Я на коленях прошу вас!

И он, оторвавшись от деревянной опоры, с отчаянным хрустом в коленях и других частях немолодого тела рухнул вниз, прямо на пол, заляпанный краской!

– Да вы что! – я резво подскочила к художнику и потянула его вверх, ухватившись за первое попавшееся под руку место. Ткань его пиджака грустно затрещала. – Вставайте же, разве так можно?

– А вы согласитесь позировать мне, и я встану! – тут же заявил этот шантажист. Что мне оставалось делать?

– Хорошо, Казимир Тихонович, только встаньте с пола, пожалуйста!

– Она согласна! Моя богиня согласна! – с криком радости вскочил бедняга и опять отбежал от меня на приличное расстояние. Боится он меня, что ли? – Завтра же, нет, сегодня же прошу вас ко мне в мастерскую, вы слышите меня?

– Сегодня уже поздно, Казимир Тихонович, – рассудительно произнесла я. – А завтра я работаю. Давайте отложим нашу встречу до выходных, хорошо?

– Но как же так? – он опять схватился за голову. – Я же умру от ожидания!

– Вы ждали десять лет и ничего! – твёрдо сказала я. – Ещё несколько дней роли не сыграют. Кстати, а в каком виде я буду изображена?

Почему-то перед глазами всплыла растрёпанная фигура кающейся Марии Магдалины. У меня были небольшие познания в изобразительном искусстве.

– Моя картина называется «Маленькие купальщицы»! – гордо произнёс художник. – Вы будете главным персонажем, центральной фигурой, так сказать. Обнажённой, разумеется!

– Как – обнажённой? – ахнула я. – Совсем?

– А вы что же, Александра, хотите, чтобы мои наяды купались одетыми? – он поднял вверх чёрные брови.

– Нет, Казимир Тихонович, вы меня хоть убейте, но позировать обнажённой я не стану!

– Опять! – плаксиво воскликнул художник. – Вы же пообещали мне!

И в этот момент сладкая музыка раздалась из моей сумочки. Телефон! Никогда ещё не радовалась я этому звуку так, как в этот миг!

– Извините, Казьмиртихныч, – быстро пробормотала я и отошла с трубкой к окну. – Алло! Здравствуйте, Андрей Михайлович! Вы не представляете, как я счастлива слышать вас!

– Милая моя Сашенька, я тоже очень рад! – услышала я такой родной, такой дорогой мне голос! – Вы где сейчас, я вас не отвлекаю?

– Я в художественном училище, Андрей Михайлович! – я скосила взгляд на человека с бородкой. – И рядом со мной Казимир Тихонович Козинский…

– Казик? – удивился мой собеседник. Я мысленно потёрла руки. – А зачем он вам? Вы что, интервью у него берёте, Саша?

– Нет, Андрей Михайлович, Казимир Тихонович хочет, чтобы я позировала для его картины. Обнажённой.

– Что?? Ну-ка, дайте ему трубочку, Александра!

– Вас-с! – я услужливо протянула телефон художнику, стараясь при этом не улыбаться. Тот взял трубку с некоторой опаской. – Серебряков Андрей Михайлович!

– Андрюша? – удивлённо произнёс бородач. – Вот уж не ожидал! Здравствуй! Да-да-да, у меня всё в порядке. Что ты говоришь?