Между двух огней - Марина Эльденберт

— Хотите кофе? — спросила, чтобы поддержать разговор.

— Нет, благодарю. Я не пью кофе по вечерам.

Местра Халлоран окинула меня взглядом, понять который было сложно. Дождалась, пока наверху щелкнула дверь, и только после этого произнесла:

— Что происходит между тобой и моим сыном?

Да уж, прямолинейность наше все.

— Какое вам вообще до этого дело? — поинтересовалась я в тон ей прохладно и жестко. — Мне кажется или вы действительно не горели желанием видеть меня рядом с Рэйнаром?

— Не кажется. — Идеальные брови дрогнули, будто собираясь сойтись на переносице. — И сейчас не горю, но от моего сына зависит судьба целого города.

— Не совсем понимаю, как я связана с судьбой целого города.

Ноздри ее чуть шевельнулись, выдавая раздражение.

— Ты присылаешь в мой фонд платья и драгоценности, на которые можно купить пару таких квартир, как эта. — Она обвела взглядом гостиную. — Рэйнар собирался сделать тебе предложение, а вместо этого объявил о благодарности. Последнюю неделю в Лаувайс все сливаются с интерьером и мечтают только о том, чтобы рабочий день побыстрее закончился. И ты станешь меня уверять, что никак с этим не связана?

Отлично! У нас что, вся Аронгара в курсе, что произошло в Зингсприде? По-хорошему, стоило попросить ее уйти, но что-то мне подсказывало, что Аргастель не сдвинется с места, пока не получит то, за чем пришла. Поэтому нужно как можно скорее ей это дать и попрощаться.

— С чего вы вообще взяли, что он собирался сделать мне предложение? — ядовито осведомилась я.

— С чего? — Местра Халлоран удивленно посмотрела на меня. — Возможно, потому что ты первая женщина, которую он привел в Скай Стрим и представил нам. А может быть, потому, что даже не потрудился пригласить Ирргалию для разговора наедине или что-то объяснить. Просто выставил ее из города в присутствии меня и Энтара, нисколько не заботясь о ее чувствах. Я первый раз в жизни видела сына в такой ярости.

Вот сейчас от местры Халлоран полыхнуло гневом, но мой как-то слегка угас. Нет, до Ирргалии мне не было никакого дела, но чувства матери Рэйнара можно было понять. Зная о ее отношении к местрель Стоунвилл, достаточно сложно ожидать, что после такого выпада со стороны сына меня примут с распростертыми объятиями. Особенно зная, что я стала причиной подобной вспышки, и не понимая почему.

— Но я пришла поговорить о другом. — Аргастель бросила на Марра, который незаметно переместился поближе, снисходительный взгляд и вернулась ко мне. — О твоем запросе Гердехару Аррингсхану.

— А об этом вы откуда знаете? — поинтересовалась я.

Местра Халлоран наклонила голову и улыбнулась.

— Быть первой леди, Леона, или матерью правящего, — это не только привилегии и публичные мероприятия, но еще и ответственность. Ответственность женщины, находящейся рядом с тем, кто взял на себя обязанность защищать всех нас. И интересоваться жизнью дорогих тебе мужчин гораздо больше, чем своей. — Она внимательно посмотрела на меня. — Врагов у моего сына хватает так же, как в свое время хватало мужу. Тогда мне недостало мудрости стать Листерну надежной опорой, но сына я не подведу.

Да, как-то не вязались эти слова с образом женщины, привыкшей прятаться за статусом семьи, во всем полагаться на него и на свою безупречную репутацию. Но еще больше они не вязались с равнодушием женщины, зацикленной только на своем положении или Энтаре. В ее словах читалось больше чувства, чем в самом откровенном признании, сквозь которое становилось понятно: за Рэйнара она тоже свернет шеи всем, до кого дотянется. Мне даже не по себе стало от такой откровенности, но показывать свое замешательство ей я не собиралась.

— Я все равно решительно не понимаю, как это связано со мной.

— Все ты понимаешь. — Она повысила голос. — Сейчас, когда вот-вот состоятся выборы, твой отказ от наставничества равносилен признанию его поражения.

— Верховный Правитель имеет право выбрать меня в качестве ученицы, если моя сила кажется ему перспективной.

— Ты пришла к нему сама, а это разные вещи. Думаешь, об этом не узнают?

— Нет, если я…

— Если, — передразнила она. — Если бы ты хорошенько подумала, то поняла бы, что под такой серьезной заменой всегда лежит серьезное основание. Которое, так или иначе, скажется на репутации моего сына.

— Ваш сын не думал о моей репутации, когда надевал на меня таэрран за полчаса до выступления, когда тащил в оперу, чтобы показать его всем.

— Мой муж надел на меня таэрран за день до благотворительного вечера. Просто за то, что я осмелилась ему прилюдно возразить, поставить его слова под сомнение. — В светлых глазах мелькнула искорка боли. Мелькнула — и погасла. Местра Халлоран подняла руку, предупреждая мои возражения. — Я просила его подождать всего один день, но он отказал. Единственное, о чем я сейчас сожалею, так это о том, что мне не хватило сил его простить. Пока мы не отдалились друг от друга настолько, что стало уже все равно.

Судя по тому, как прозвучали последние слова, не простила. До сих пор.

Я с трудом удержала руку, чтобы не потереть грудь: волной приглушенной тоски полоснуло наотмашь.

— Что касается выхода в оперу, Рэйнар не мог поступить иначе. После того как объявил тебя своей и надел таэрран… Если бы он отказался от выхода, он бы отказался от тебя. На глазах у всех. Если ты этого не понимаешь, ты либо слишком глупа, либо слишком зациклена на себе.

Ну, знаете ли!

— Если зацикленность на себе означает самоуважение, — вскинулась я, — то да, я зациклена на себе.

Знала бы она, что Рэйнар от меня отказался, не сидела бы тут сейчас с умным видом. Но говорить об этом с ней хотелось меньше всего.

— Самоуважение не должно отрицать здравый смысл. Своим поведением ты даешь противникам Рэйнара оружие против него. И наверняка даже не подозреваешь о предстоящем поединке.

М-да. Это не женщина, это дракон в юбке.

Не удивлюсь, если она уже знает, что мои любимые трусики голубого цвета с кружевами и капелькой-вырезом сзади. И почему-то я уже не так уверена, что Рэйнар пошел в отца.

— О поединке я знаю.

— Вот как. — Она достала из сумочки телефон и что-то быстро набрала на дисплее. — И, разумеется, знаешь, из-за чего он состоится?

А вот с причиной было не очень понятно. Но никто же мне не мешает прикинуться табуреткой?

— Из-за отказа разрешить местрель Стоунвилл въезд в Мэйстон.

— Оригинальную тебе озвучили причину. Деверик Шахррейн бросил моему сыну в лицо, что тот отказывается пустить свою невесту в город из-за «шлюхи, с которой тот один раз вышел в оперу».

Я моргнула. То есть тот факт, что поединок из-за меня, уже мало-мальски уложился в моей голове, но чтобы… так? Ладони сначала вспотели, потом заледенели, а сердце забилось с такой силой, что я при всем желании не смогла бы ничего ответить.