Шапка Мономаха - Алексис Опсокополос

что? Уйду в сдвиг, отбегу подальше, потом активирую телепорт. Что я теряю? Если меня будут считать не только убийцей кагана, но и расхитителем музеев, я не сильно расстроюсь. Терять мне уже особо и нечего. Или этим мы подставим Айше?

Романов снова рассмеялся, после чего сказал:

— На самом деле, это был бы идеальный вариант, но в музее и вокруг него действуют сильные подавители магии — метров на сто вокруг, а то и больше. Поэтому, чтобы уйти в сдвиг или поставить защиту от физического урона тебе придётся пробежать стометровку по открытой местности. Как бы ты быстро ни бегал, пуля летит быстрее, а все охранники музея вооружены карабинами. Поэтому замечательный план под названием «хватай и убегай» придётся забраковать.

— Жаль.

— И ещё! — Александр Петрович снова стал очень серьёзным. — То, что ты не убивал Абылая, мы рано или поздно докажем. Обязательно докажем, и те, кто убил моего друга и обвинил в этом нас с тобой, понесут заслуженное наказание. Поэтому не стоит открыто грабить музей. Бывают, конечно, ситуации, когда ставка столь высока, что уже неважно кто и что подумает, но давай не будем забегать вперёд. Сначала надо выяснить, что же там выставлено. Поэтому жду тебя завтра ровно в десять. Но до этого нам нужно решить один важный вопрос — сделать тебе документы. Мы не могли их подготовить заранее, так как у нас не было твоей фотографии в новом образе.

— В новом образе? — переспросил я. — Это в каком?

— Не знаю, это не моя забота, — ответил Романов. — Но ты же понимаешь, что в ситуации, когда тебя разыскивает интерпол, ты не можешь выбираться за границу, не изменив внешность?

— Понимаю.

— Поэтому сейчас с тобой поработают наши специалисты, после чего сфотографируют на документы.

— А нельзя мне самому внешность поменять? — спросил я. — Думаю, бабушка сможет с этим делом справиться.

Кесарь рассмеялся и ответил:

— С тобой будут работать не маги, а гримёры. Парик, линзы, немного грима — вот, собственно, и всё. Поэ тому не переживай. Иди к секретарю, она тебя проведёт дальше куда надо. А завтра в десять жду.

Я допил остывший кофе, попрощался с Александром Петровичем и покинул кабинет.

Глава 17

Выйдя из портала, мы с Ефимом оказались в небольшой комнатке — примерно три на четыре метра. В углу стоял узкий обшарпанный шкаф, у одной из стен — продавленная кровать, укрытая выцветшим пледом, у её изголовья — стул с высокой спинкой; на окнах висели глухие плотные шторы. Пол выглядел настолько грязным, что я даже не решился ставить на него свою дорожную сумку. На кровати сидел короткостриженый мужчина восточной внешности, одетый в светло-бежевый летний костюм.

Не успел я толком оглядеться, как в нос ударил неприятный, резкий запах: похоже, кто-то пытался восточными благовониями забить какую-то стойкую вонь непонятного происхождения. Я невольно поморщился.

— Воняет, Ваше Сиятельство, уж простите, — сказал мужчина, вставая с кровати. — Но это единственный отель в районе вокзала, где нет ни подавителей магической активности, ни артефактов контроля. Самый дешёвый в этой части города, отсюда и внешний вид, и запах. Но зато Вы можете прямо здесь, в номере, уйти в сдвиг и покинуть отель незамеченным.

— Ради этого можно потерпеть, — согласился я, улыбнувшись.

Мужчина тоже улыбнулся и, протянув мне ладонь, представился:

— Ахмет!

Я тоже представился и пожал Ахмету руку, затем сотрудник резидентуры поздоровался с Ефимом.

— Через двадцать пять минут прибудет поезд из Берлина, — сказал Ахмет, взглянув на часы. — Поэтому задерживаться в отеле не стоит.

— Да хоть через час двадцать, задерживаться здесь не стоит в любом случае, — заметил Ефим и тоже поморщился.

— Тогда уходите в сдвиг и следуйте за мной, — произнёс Ахмет.

Уговаривать нас с Ефимом не пришлось — мы ушли в сдвиг буквально в течение нескольких секунд. И сразу же пропал едкий запах — в сдвиге обоняние не работало, и в этот раз это было большим плюсом. Ахмет подошёл к двери, отворил её, подождал немного, чтобы мы вышли, после чего захлопнул дверь и направился к лестнице. Номер, в котором мы вышли из портала, находился на третьем этаже; лифта не было, поэтому спускаться пришлось по лестнице.

Выйдя из отеля, мы оказались на узкой улочке, мощёной белой брусчаткой. Было малолюдно и на удивление чисто — мне почему-то казалось после грязного и вонючего номера отеля, что за его пределами нас встретит жуткая грязь и антисанитария. Ошибся, и этот факт порадовал. Работник резидентуры уверенно куда-то пошёл, мы отправились за ним.

Пока шёл в сдвиге, лишний раз подумал о том, как же мне повезло, что не пришлось два дня трястись в поезде. Верно говорят, что к хорошему быстро привыкаешь — освоив пространственную магию, я не представлял, как можно терять такой ценный ресурс, как время, расходуя его на многодневные переезды. Возможно, у меня ко времени было особое отношение, потому что мне его постоянно не хватало. То одно, то другое всегда требовало времени. Я уже и забыл, каково это — бездельничать целый день или хотя бы вечер.

Накануне отправки в Стамбул я даже не смог толком поспать — до самого утра читал присланные кесарем книги. Это были труды по живописи, скульптуре, архитектуре и истории искусств. Одна была о Великих артефактах. Большая часть книг, и в том числе та, что об артефактах, были на немецком языке. И это было очень кстати — стоило освежить язык и изучить узкоспециализированные термины.

Незнакомых слов было немало — в немецко-русский словарь я заглядывал в процессе чтения каждые две минуты. Но это стоило того — не хватало ещё, чтобы меня выкупили в Стамбуле из-за плохого знания языка. Те книги, что не удалось прочитать до утра, я взял с собой. Разумеется, только те, что были на немецком.

За всё время, что я провёл дома накануне отправки на задание, мне лишь полчаса удалось уделить общению с Милой. Сказал ей, что уезжаю по важному делу и не знаю, когда вернусь. Мила на это лишь улыбнулась и попросила меня быть осторожней. За те почти два года, что мы не были вместе, моя девушка приобрела хорошую привычку — не задавать лишних вопросов. Впрочем, возможно, она у неё была всегда; просто когда мы учились в Кутузовской академии, Мила играла роль ревнивой подруги. И у неё это неплохо получалось.

А бабушке я рассказал практически всё — что еду в Стамбул по просьбе Романова, чтобы навести справки о важном артефакте