Время расплаты - Юлия Еленина

— Нет, — покачала Лиля головой, — он мне напомнил кого-то, кого я видела уже после возвращения. Совсем недавно.

— Может, просто похожий человек?

— Может. Ладно, поехали к патологоанатому.

Два часа, проведенные в дороге, мы строили версии, которые в итоге разбивались о факты. То одно не сходилось, то другое, как будто у нас были не все условия задачи, поэтому она и не решалась. Или мы просто хреновые математики.

Что ж, будем надеяться, Константин Иванович прольет свет. Хотя мне кажется, что мы с каждым шагом все больше и больше запутываемся.

И лучше бы Лиле заняться поисками компромата, чтобы Богданов от нее отцепился — мой отпуск все-таки не вечен.

В кафе, где назначил встречу Константин Иванович, мы приехали за полчаса до назначенного времени, успели перекусить и озвучить еще парочку бредовых идей, которые тоже пришлись не ко двору.

Как раз заказали кофе, когда меня кто-то хлопнул по плечу.

— Женя, если бы ты сказал, что с дамой, я бы хоть приличнее оделся.

Константин Иванович почти не изменился за то время, что я его не видел, только седина на висках проступила. После короткого знакомства он сказал официанту:

— Коньяка! Двести… Нет, лучше триста. Тяжелый день был, — пояснил, когда заказ был принят. — Так что вам от меня надо?

— Рихтер Виктория Фридриховна, погибла в ДТП, вы проводили вскрытие, — сказал я.

— Помню такую, — кивнул Константин Иванович и вдруг улыбнулся: — Знаете, вы напомнили мне сейчас одну знакомую чокнутую парочку, которая тоже любит покопаться в дерьме, уже покрытом плесенью. Он ненормальный следователь, а она адвокатша без царя в голове.

— Я психиатр, — заметила Лиля.

— О, коллега, — обрадовался патологоанатом. — Так, что там у нас? Рихтер? Да, была такая, только умерла она не сразу, а на операционном столе. Я почему ее и запомнил-то, брат у нее был немного того. Всю печенку мне сожрал. Ходил в морг как на работу, все угрожал, что засудит меня за то, что я врачей-убийц покрываю, отчеты подделываю.

— То есть, — сделал я вывод, — ее брат считал, что в смерти Виктории виноват врач, проводивший операцию.

— Он пытался избавиться от чувства вины, вот и искал козла отпущения, — можно сказать, поставила диагноз Лиля.

— Думаю, так и было, — кивнул Константин Иванович. — Хотя, как по мне, по нему психушка плакала.

Ну, в принципе там он и оказался.

— А вы не помните фамилию врача, который оперировал Рихтер после аварии? — спросил я, и Лиля заметно напряглась.

— Его вины там точно не было. Удивительно, что женщина вообще не скончалась на месте с такими-то травмами. Медведев его фамилия.

Ну вот, кажется, пора встретиться и с ним.

Признаться, я боялась, что услышу имя отца, но даже не удивилась, когда Константин Иванович произнес фамилию дяди Паши. Кое-что начало вырисовываться, и мне казалось, что моя догадка не такой уж бред.

Отец интересовался расстройствами мышления — вполне подходит человеку, которого могли посетить подобные бредовые идеи с убийствами. Хотя пока это лишь несчастные случаи.

Отец копался в прошлом семьи Рихтер, пока не знаю почему, но думаю, что дядя Паша может прояснить, только надо с ним встретиться. И тогда можно выдвигать еще парочку безумных версий.

— Скажите, Константин Иванович, — обратилась я к патологоанатому, — а зачем проводили вскрытие? Насколько я знаю, в подобной ситуации это необязательно.

— Брат ее настоял. Знаете, хоть он и был немного того, но мне показался интересным человеком, хоть и был тогда очень молодым.

Я снова попыталась вспомнить, почему мне его лицо показалось знакомым. Вроде вот оно, рядом, а не могу выхватить это воспоминание.

Да твою же!..

Надо будет просто сосредоточиться и прокрутить в памяти события последних дней. Когда восстанавливаешь хронологию, вспоминаешь запахи, ощущения, звуки, то всплывают и лица.

Но сначала дядя Паша.

Я посмотрела на время, и Женя, заметив это, тут же поднялся. Мы попрощались с Константином Ивановичем, и я почти бегом пустилась к машине.

— Лиля, куда ты так несешься, как будто за тобой черти гонятся?

— Надо поговорить с Медведем, — пояснила я.

— Это понятно, — спокойно ответил Женя. — Меня посетила та же мысль. Но давай мы обойдемся без ДТП на трассе.

— Кстати, — остановилась я возле машины, — Карпов погиб в ДТП, а милая кошатница Элеонора сказала, что Рихтер любил копаться в машинах.

Женя быстро смекнул, куда я клоню, и продолжил:

— То есть ты думаешь, что парнишка спустя десять лет возвращается в город и начинает убивать людей. Тогда у него крыша протекла окончательно. Если он винил в смерти своей сестры Медведева, то не логичнее ли убить его?

Что ж, как раз для таких случаев и существует судебная психолого-психиатрическая экспертиза. Но иногда сам черт не разберет, что творится с психикой человека. Мотивы здорового человека порой не укладываются в голове, а вот мотивы человека с психическим расстройством вообще могут показаться нереальными.

— Женя, нам не понять пока.

— Ладно, поехали. Адрес помнишь? — спросил он, когда мы сели в машину.

— У отца в ежедневнике посмотри, — кивнула я на бардачок.

Через два с половиной часа мы оказались во дворе старой девятиэтажки. И только выйдя из машины, я вдруг подумала, что за своим азартом не мыслила логически. Дяди Паши не было на похоронах отца — не значит ли это?.. Тоже странная особенность — мы всегда думаем о плохом.

— Ты так торопилась, а сейчас мнешься, — сказал Женя, погладив меня костяшками пальцев по щеке. — Не думай наперед. И не строй теории, пока у тебя не будет достаточно фактов. Мы уже на этом обожглись.

Да, и мы за это расплатились. Поверили не друг другу, а тому спектаклю, что устроил мой отец. И каков итог? Женя ненавидел меня, я боялась вернуться, потерянные годы, незаживающие раны и ребенок, который тринадцать лет рос без отца. А все от большой родительской любви или эгоизма.

— Женя, пожалуйста, не бросай меня. И верь мне.

Он улыбнулся, но как-то грустно.

Да, что-то похожее я сказала в нашу последнюю встречу тринадцать лет назад. И тогда он пообещал, даже обещание не нарушил — мы потеряли друг друга по иной причине.

— Мы тоже с тобой клятвопреступники, — неожиданно сказал Женя. — Быть вместе, никогда не расставаться, так мы клялись? А сколько людей ежедневно бросают слова на ветер, не сосчитать. Даже и не верится уже в силу клятв, — задумался он, отвернувшись к окну, а потом потянулся к двери: — Ладно, идем.