Тьма уже внутри - Алана Русс

— Нет! — до того громко воскликнула я, что мужчина, уже явно с большим интересом прислушивающийся к разговору, чем к происходящему на экране, вздрогнул. — Не надо полицию, Оксан. Я сейчас все узнаю… Извините, — робко обратилась к продавцу. — Не подскажете, где я?

Вопрос прозвучал по-дурацки, но мужчина, с трудом выговаривая сложные звуки, ответил. Оксана, слыша его, возмущённо и испуганно воскликнула. Сыпала ругательствами, от которых Бранову не то, что икаться должно было, дыхание напрочь перехватить.

— Мика, жди меня… короче, там, где ждёшь! Я постараюсь приехать как можно скорее! Не знаю, сколько из города буду по вечерним субботним пробкам выбираться…

И отключилась. Я глубоко вздохнула. Вопреки ожиданиям, легче не стало. Быть может, меня отпустит, как только я окажусь в полной безопасности? За много километров от всего этого сумасшествия, подальше от Бранова с его треклятыми секретами. Подальше от зовущего меня Хаоса.

— Сбежала.

Бесцельно таращась в окно и всё еще сжимая в пальцах смартфон, я обернулась на голос, разведя руками.

— А что же мне еще оставалось…

Но как оказалось, мужчина, с осуждением качая головой, глядел в телевизор и вновь повторил.

— Экая а! Сбежала она, — повернулся ко мне он. — И зачем, спрашивается?

Я пригляделась. На экране в свадебном платье неслась Джулия Робертс. За ней, на всех парах Ричард Гир. Мне всегда нравился этот фильм. Равно как и «Красотка». Странно, но мне в детстве до жути хотелось быть похожей на исполнительницу главной роли с ее широченной улыбкой и рыжими кудрями.

— Так это же «Сбежавшая невеста», — поперхнулась я. — Ей и положено сбежать.

Мужчина разочарованно проговорил что-то, махнув рукой.

— Положено, не положено. Одно слово: женщина.

Я нахмурилась. Местный бизнесмен же вновь развернулся ко мне, терпеливо чего-то дожидаясь.

— Ну, знаете… — оскорбленно взвилась я.

— Ахмед меня зовут, — подсказал мужчина, в почтении склонив голову, и я кивнула, совсем позабыв, что и мне представиться положено.

— Что же, Ахмед, раз женщина, значит, априори глупая? Быть может, она не разобралась еще в своих чувствах и ей страшно. Страшно, что теперь все изменится навсегда. Разве это преступление, сомневаться?

Я отвернулась. Поняла, что вложила в свои слова страсти куда больше, чем хотела. Вконец разозлившись на весь мир, попыталась хотя бы этому женоненавистнику отомстить.

— И да, вот вам спойлер в довесок. В конце герои все равно будут вместе. И поженятся.

— Так и стоило тогда оно того? — примирительно улыбался Ахмед, вновь утыкаясь в экран, — Говорю же: женщина. Не разобралась и ну подметки рвать.

Я снова отвернулась. Мужчина больше ко мне не обращался. Только порой что-то сам себе говорил, наблюдая за сюжетом. А я все глядела на печальную ночь, опускающуюся на снег и дома.

Не разобралась и ну подметки рвать…

Черт побери! Неужели Бранов и впрямь не бросился в погоню? Странно. Учитывая его способности новоявленные, чутье подсказывало, что отыскать меня ему труда не составит.

Тогда… неужели отпустил? Вот так просто взял и…

Достав телефон, я набрала Оксану, но та не отвечала. Попыталась снова. И вновь лишь гудки, гудки… Орел ее что ли там унес?

Написав подруге короткое, но емкое сообщение об отмене спасательной операции, я развернулась к Ахмеду.

— Мне пора, наверное. Спасибо, что не прогнали.

— Так а я и сейчас не прогоняю, — развел руками мужчина. — Не ходили бы вы в темноту. По выходным тут много молодых из города, а они чумные. Даже когда трезвые.

— Доберусь как-нибудь, — подошла я к прилавку, выковыривая мелочь из кармана. — На шоколадку хватит? Любую.

Ахмед поскользил по монетам пальцем, считая. Достал плитку хорошего, самого лучшего, что в этой лавчонке есть, шоколада и поспешно сгреб монеты. Их явно на такое лакомство не хватало.

Не раздумывая, я сорвала часть обертки и с удовольствием откусила, будто оголодавшая. Эмоции наконец уступили место реальным чувствам: усталости и голоду.

— Не ходить бы вам лучше, — вновь озадаченно пробормотал Ахмед.

— Нет, — помотала головой я, решительно отворяя дверь. — Вы правы. Сперва разобраться. Подметки потом.

***

Темнота и впрямь опускалась чересчур стремительно. Но стоило мне ступить на крыльцо, как над головой зажегся свет, освещая окрестности. Добрый все же человек этот Ахмед.

Тяжело втянув носом свежий запах талого снега, я зашуршала фольгой. Очередной проглоченный кусок шоколада заставил уровень благодарности подскочить до ощущения острого щипания слез в носу.

— Боф! Боф-боф-боф!

Вздрогнув и едва не подавившись, я выругалась. Кляня всех и вся, приготовилась вновь заскочить в помещение сельпо, теперь уже казавшееся уютным, как увидела его.

Ян стоял поодаль, привалившись к стене и засунув руки в карманы распахнутой на груди куртки. Дышал он тяжело, лицо раскраснелось лихорадочным румянцем. Даже в стремительно сгущающихся сумерках видны были недобрые искорки, пляшущие в глазах.

Я спешно отняла руку от двери. Сказать что-нибудь, даже примитивное «привет», язык не поворачивался. Минутное молчание, и Бранов с видимым усилием отклеился от стены.

— Идём. Я отвезу тебя в город.

И уверенно, но чуть устало пошагал в темноту. Боб рванул следом, на ходу загребая пастью снег, но тут же остановился, навострив уши. Смотрел на меня, пару раз призывно бофкнув.

Едва солнце скрылось, оставив лишь алую чёрточку за пиками хвойного леса, как значительно похолодало. Снег перестал быть вязким, став местами острым, скользким. Упадешь, изрежешь ладони.

Я спешила изо всех сил, балансируя на ледяных пиках, но Бранов шел на удивление скоро.

— Ян, да погоди же ты!

Он остановился, не оборачиваясь, а затем вновь возобновил движение, но значительно медленнее. С трудом нагнав его, я пристроилась рядом. Бобка несся впереди, сверкая в темноте пушистым, будто лисьим, хвостом.

— Я-ян, — вновь позвала я, в отчаянии сунув аспиранту под нос плитку с торчащей во все стороны фольгой. — Может, шоколадку?

Бранов даже не откликнулся. И как, позвольте спросить, мне разбираться? Уж лучше бы возмущался и сыпал обвинениями. Да что угодно лучше этого глухого молчания!

— Знаю, о чем ты думаешь, — решилась я вновь заговорить.

— Да неужели?

Я с облегчением выдохнула. Бранище все же не лишился дара речи.

— Да. Ты думаешь, что я глупая. И трусливая. И что ушла, потому что испугалась твоего…

Я замялась. Страх, покрытый стыдом от столь глупого побега, с прежней силой захватил тело.