Кофе с мышьяком - Александра Столярова

Бедолага Филиппов предпочел отправить факс, вместо того чтобы позвонить мне лично. Наверное, он уже слышать не может мой голос... Надо же, как допекла мужика! Ладно, пусть живет.

Скользя по полу босыми ногами, я вернулась в ванную, накинула махровый халат и отправилась в кухню выпить кофе. После долгих слез самое то, что нужно, чтобы прийти в себя. Стоя у плиты и бдительно следя за джезвой, я вдруг осознала, что страшно голодна: еще бы, поесть в ресторане мне так и не удалось. В морозильной камере нашелся кусок говядины, и я отправила его в микроволновку – оттаивать. Потом порезала на тонкие ломтики, отбила молоточком, щедро натерла солью и специями, замариновала в минеральной воде и лимонном соке, поставила в холодильник на полчасика. Минералка сделает мясо нежным-нежным, его останется только быстро обжарить, и можно наслаждаться.

Когда мой обед уже шкварчал в сковородке, я вдруг вспомнила о Ромке, который лежал в больнице позабытый-позаброшенный и страдал от невкусной еды, которая и здорового доведет до истощения. А ведь я обещала ему стейк! Но на ресторанные изыски у меня не было денег: последнюю наличность я отдала в качестве компенсации за разбушевавшегося Тетерина... Кстати, я что, осталась без копейки?!

Беглый осмотр сумочек, карманов и заначек подтвердил: денег нет. Нашлись пятьдесят долларов в паспорте и сто восемнадцать рублей, завалившиеся за подкладку в зимней куртке. На что я буду сына кормить до конца месяца? Понятия не имею.

Мясо дожарилось и выглядело очень аппетитно, но мне кусок в горло не полез. Ладно, раз уж еды получилось много, отвезу Ромке, все равно вышло не хуже, чем в ресторане.

Я быстро собралась, упаковала мясо в лоток, завернула в фольгу черный хлеб и последний соленый огурчик, одиноко плавающий в банке. Если уж и это не поможет Ромуальду почувствовать себя человеком, тогда я умываю руки.

В палате у Ромки я застала какую-то незнакомую девицу. Она была высокая, худая, с гривой светлых волос, на высоченных каблуках и в мини-юбке. Типичная манекенщица. Острое личико было заплаканным, тушь потекла, делая ее похожей на вампиршу из «Ночного дозора». Ромка сидел на кровати и упорно смотрел в окно, не обращая внимания на демонстративные всхлипы своей посетительницы. Кажется, я попала в самый разгар любовной драмы. Надо было развернуться и уйти, пока меня не заметили, но я опоздала: девица вскинула на меня глазищи и посмотрела так злобно, словно я была убийцей ее любимой бабушки.

– Что вам нужно? – резко спросила она.

– Стасенька! – с облегчением воскликнул Ромка. – Рад тебя видеть, проходи.

– Мы еще не договорили! – возразила девица. – Рома, я должна тебе кое-что сказать...

– Зайчик, я уже все слышал, у меня нет проблем со слухом. – В голосе Ромки звучала неприкрытая брезгливость. – Но ты же взрослый человек и должна понять, что любым отношениям когда-либо приходит конец.

– Ага, чтобы закрутить романчик с новой девкой? Это она, да? – И девица истерически ткнула в меня пальцем. – Что ты в ней нашел? Она же страшная как... как не знаю кто. Такие тетки совершенно не в твоем вкусе, Рома, я же тебя хорошо изучила.

– Когда это, интересно, ты успела? – скривился Ромка.

– Да уж успела, не беспокойся! Значит, ты все это время пудрил мне мозги и просто пользовался мной? А я-то думала...

– Зайчик, мы взаимно друг другом пользовались и не скрывали этого. Я тебя сразу предупредил, чтобы ты ни на что не рассчитывала. Так что какие ко мне претензии?

– А с этой у тебя что? – Девица снова зыркнула в мою сторону. – Большая любовь?

– Девушка, успокойтесь, вы ведете себя как истеричная малолетка, – сказала я презрительно. – Ром, я погуляю, пока вы тут выясняете отношения...

– Да, погуляй, дылда, и можешь вообще не возвращаться, – встряла зареванная манекенщица.

– Уймись, дура! – рявкнул Роман.

– Ромочка, прости, – заверещала та. – Но я правда не хочу с тобой расставаться...

Она вела себя так, что мне стало противно и стыдно. Никакой женской гордости, никакого чувства собственного достоинства! Хотя понять ее можно – Ромка кавалер хоть куда: и умен, и красив, и богат, но даже из-за такого рыцаря на белом коне не стоит терять лицо. Если, конечно, есть что терять.

Я не стала оправдываться, что пришла к Ромуальду по делу, не стала объясняться, просто стояла и ждала, пока девица придет в себя. Она еще поревела, потом всхлипывания прекратились. Нахохлившаяся, словно мокрая курица, манекенщица смотрела на Ромку с укоризной.

– Ну иди уже, иди, – устало попросил он. – Мы с тобой во всем разобрались, начни новую жизнь, ты же умница, красавица...

На красавицу в данный момент девица нисколько не походила, а умницей ее можно было назвать с большой натяжкой. Она встала и поволоклась к двери, едва передвигая ноги. На выходе она повернулась и скорбно произнесла:

– Учти, я все-таки люблю тебя. И всегда буду любить.

Тут я вспомнила последнее письмо Алексу, и мне стало так стыдно, как никогда в жизни. Я ведь то же самое написала ему, только в других выражениях. А значит, чем я отличаюсь от бедолаги-манекенщицы? Да ничем! Такая же идиотка безголовая! Я уже была готова выскочить из палаты, чтобы наедине с собой предаться угрызениям совести, но Ромка окликнул меня:

– Эй, Стась, ты чего? Она уже ушла.

– Что это было? – спросила я печально. – Семейная сцена?

– Да какая там семейная, – поморщился тот и махнул рукой. – Дурочка хочет выйти замуж и завести детишек... а меня такая перспектива, сама понимаешь, не радует.

– Все вы, мужики, одинаковы, – буркнула я, погруженная в собственные переживания. Господи, я никогда больше не буду пить, клянусь! Я никогда не потеряю над собой контроль. Никогда-никогда! Только, пожалуйста, пусть на почтовом сервере случится сбой, и мое письмо затеряется где-нибудь в виртуальной реальности! Только бы Алекс никогда не смог прочитать те дурацкие слюнявые признания, написанные под бургундское! Это было бы самым лучшим, иначе конец придет моей выстраданной репутации независимой и самодостаточной женщины...

Да какая, к черту, самодостаточность! Врать можно Алексу, родителям, Шурке, всему миру, но только не самой себе. Мне нужен Алекс – до дрожи в коленях, до судорог, до черноты в глазах!..

Ромка наблюдал за выражением моего лица с интересом естествоиспытателя, обнаружившего новый вид фауны.

– Стась, ты как, в порядке? На тебя так повлиял вид этой душераздирающей сцены?

– Не обращай внимания, со мной все хорошо, – сказала я и натянуто улыбнулась. – Мяса хочешь? Я привезла.

Ромка расцвел и еле удержался, чтобы не расцеловать меня. Я подождала, пока бедный оголодавший мужчина насытится, а ел он жадно, урча от удовольствия и с благодарностью на меня поглядывая, а потом приступила к допросу. Сытый мужик – значит, довольный жизнью и благодушный мужик, и расспросить его не составит труда. Мне все еще не давали покоя нестыковки в показаниях служащего стоянки у «Комильфо» и самого Ромки, и я была преисполнена решимости выяснить, в чем же тут закавыка.