Чисто партийное убийство - Алексей Пиманов

Получив от сына тревожное предупреждение, Хрущев, однако, не меняет свои планы. Тридцатого сентября он хочет начать свой отпуск в Крыму, а чуть позже перебраться в Пицунду. Перед отъездом Хрущев, правда, мимоходом велел разобраться в этой ситуации Микояну, встретиться с Сергеем Хрущевым и с позвонившим Галюковым. О результатах просил доложить ему, когда он будет уже в Пицунде.

C. Хрущев: «Я привозил Галюкова к Микояну. Микоян подробно выслушал, я записал этот разговор. Но у Микояна не было желания глубоко влезать в это. Он, так сказать, видел в этом какие-то внутренние игры».

Сергей, не доверяя машинистке, переписал от руки всю стенограмму этой беседы и представил ее Микояну.

С. Хрущев: «Он заставил меня под ней расписаться, приписать там слова, которые меня поразили, что мы доверяем Брежневу, Подгорному и всем остальным, они наши товарищи, и на этом, собственно, все кончилось».

Всего пять дней смог усидеть в Крыму Хрущев. Он был возбужден, но ни с кем не делился своими переживаниями. Перед вылетом из Крыма Никита Сергеевич пригласил поохотиться в Крымском заповеднике Петра Шелеста. Первый секретарь словно чувствовал, что это его последняя охота, и в лесу к удивлению охраны не стрелял. На базу он вернулся без трофеев.

Рассказывает Сергей Королев — в 1964 г. — полковник; начальник отдела 9 Управления КГБ при Совете Министров СССР: «Я спрашиваю его: «Никита Сергеевич, а где же трофеи?» Он так махнул рукой, ничего не стал отвечать, а Литовченко говорит: да он, говорит, так ни разу и не выстрелил, понимаете. Я говорю: «А почему?» — «Не знаю, — говорит, — так что-то у него настроения, по-моему, нет, желания никакого не было».

Прошло уже несколько часов, как вернулся Хрущев, а Петр Шелест все не появлялся и не появлялся, словно его след простыл. Прошло более четырех часов, Шелест на базу так и не вернулся.

Хрущев забеспокоился.

Рассказывает Королев — генерал-майор; зам. начальника 9 Управления КГБ СССР: «Прошло опять какое-то время. Он выходит и говорит: «Ну что, Шелеста нет?» Мы говорим: «Нет». — «Почему же его нет, он что, заблудился там или чего?» Я говорю: «Не знаем, связи нет».

Где провел эти часы хозяин Украины? Возможно, ездил в город звонить в Кремль? Или действительно блуждал в лесу? История об этом умалчивает.

Лишь к полуночи Шелест присоединился к Хрущеву, уже переехавшему к тому времени в другое охотхозяйство.

В сочинском аэропорту Адлер Хрущева, как всегда, встречало все местное руководство. Но церемоний никаких не было, лидер торопился побыстрее добраться до Пицунды, до которой отсюда было рукой подать. В этом поистине райском уголке Никита Сергеевич больше всего любил отдыхать и работать. Еще в начале пятидесятых Хрущев поручил архитектору Посохину обустроить уникальный мыс Пицунда, разбить парк, спроектировать для отдыхающих эти высотные здания пансионата. А под сенью примыкающей к морю уникальной реликтовой сосновой рощи, равной по площади пяти территориям Кремля, построить комфортабельные правительственные дачи.

Всего их было построено три. Похожие как две капли воды одна на другую: Восьмая, Девятая и Десятая. Никита Сергеевич облюбовал Девятую дачу, потому что она была посередине. Когда Хрущев останавливался на Восьмой даче, то на пляже его частенько донимал народ. Фигура первого секретаря была узнаваема, и те, кто был посмелее, подплывали совсем близко к охранной зоне и с воды кричали: «Никита Сергеевич, Никита Сергеевич!»

Такое проявление народной любви Хрущева раздражало.

В те октябрьские дни на соседней Восьмой даче разместился Микоян. Мы выяснили по документам Федеральной службы охраны, что Анастас Иванович уже поджидал Хрущева в резиденции, а не прилетел позже, как утверждали он сам и некоторые исследователи. Видимо, ничего тревожного из новостей Микоян Хрущеву решил не сообщать, а Хрущев доверял Микояну.

На следующее утро после приезда на пицундскую госдачу Хрущев встал в восемь часов и отправился, как обычно, на прогулку. Подышать свежим морским воздухом.

Еще до завтрака.

Он ходил по дорожке вдоль моря и размышлял. Вовсе не плохая погода заставила его переехать сюда из Крыма. Температура воздуха здесь была такой же, да к тому же ветрено. Полагаем, что основной причиной переезда было беспокойство за происходящее в Кремле и острое желание побыстрее встретиться с Анастасом Микояном, чтобы обсудить возникшую ситуацию. Свой отдых в Пицунде Хрущев построил как всегда. Подъем около восьми утра и сразу же обязательная долгая прогулка вдоль моря. Завтракал он, как правило, в девять за длинным столом, очень напоминающим зал заседаний Политбюро на сталинской даче. Стол, конечно, застилался скатертью. Находившийся на диете грузный Никита Сергеевич завтракал всегда легко, на скорую руку. Как он говорил, чтобы «не соблазняться», и сразу же с помощником принимался за документы. Лучше всего ему работалось, как ни странно, на террасе огромного бассейна, построенного специально по его заказу примерно в трехстах метрах от его резиденции.

В этот приезд в море вода была прохладная, так что Хрущев купался постоянно в бассейне.

Вообще, пловец из него был неважный, но если погода была хорошей, Хрущев мог, надев спасательный оранжевый пояс, подолгу купаться в море, так выматывая охрану, что офицерам-телохранителям приходилось менять друг друга в воде, чтобы не замерзнуть. После обеда следовал короткий отдых, после которого Хрущев опять спешил в бассейн освежиться. Потом, если были в плане, обязательно встречи и деловые звонки. Вечером Никита Сергеевич усаживался в домашнем кинотеатре, который одновременно был и бильярдной, посмотреть кинофильм. Это было его любимым занятием.

Солнечным утром двенадцатого октября Хрущев после завтрака и массажа удобно расположился в плетеном кресле на открытой террасе бассейна. Докладывал о делах его помощник Лебедев. Последнее время помощники все чаще зачитывали бумаги вслух: зрение у Хрущева стало хуже, глаза быстро уставали. Только документы, требующие особого внимания, он читал сам. С минуты на минуту должны были вывести на орбиту «Восход» с тремя космонавтами на борту: Комаровым, Феоктистовым, Егоровым. И он ждал, как всегда, доклада об успешном запуске.

Но звонка не было.

Уже прошло больше сорока минут после старта, а телефон все молчал. Обычно заместитель председателя Совета Министров Смирнов, отвечавший за ракетную технику, тут же докладывал о запуске, зная, какое внимание первый секретарь уделял космосу. А тут словно ничего не происходит.

Казалось, о Хрущеве просто забыли.

В раздражении он приказывает соединить его с Москвой, со Смирновым.

Запуск прошел хорошо, космонавты уже на орбите — доложил тот. В гневе Никита Сергеевич стал выговаривать ему за молчание. Собеседник оправдывался, отвечая, что позвонить просто не успел. Хрущев бросил трубку. Видимо, крайнее возбуждение помешало ему трезво оценить заминку со звонком как еще одно предостережение. Любому, даже не очень сведущему в аппаратных делах человеку было бы понятно: наступил такой момент, когда даже второй эшелон руководства считает, что докладывать первому секретарю об успешном запуске космического корабля уже не обязательно.