Беглец и Коммунист. Сборник рассказов. Часть 2 - Семен Васильевич Биф

бесконечное молоко, чтобы победить будущее зло"

"Молоко… Зло…. Победить? Грибы подойдут?"

"нет. Нужно молоко. Желательно обладающее сверхсилой"

"Суп на молоке с грибами подойдёт?"

" хм… Подойдёт? Куда ехать"

Асланчик продиктовал адрес. Рыцарь в пылающих эстонских доспехах бежал прямо и прямо на точку. И вскоре прибыл. Старая общага. Там было много людей. Очень много. Но его интересовала комната Асланчика. Спустя пару поворотов и этажей найти её не тяжело. Красная дорожка и золотые стены говорили о великом владельце артефакта.

Эстонец вошёл в комнату и увидел его. Тёмная лохматая фигура на кровати спокойно и бесцеремонно пила чай, где остальные его товарищи отдыхали, играя в карты.

— Рад тебя видеть… Самурай?

— Эстонец по-другому.

— Эстонец. Ладно. Ты видишь, что все у нас заняты своими делами. Именно по этому ты сходишь сам за молоком на кухню.

— Вау да. Особенно заняты делом те картежники? Или тот спящий? Спящий ли он. Ах не. Помер. Где кухня?

— Налево.

Коридор по золотой дорожке и кухня, а на старой плитке стоит огромный котелок супа молочного цвета. Эстон бесцеремонно выпил половина супа и прозрел. Сила наполняла его. Хотелось двигаться, прыгать, бегать, бить. Это то самое молоко. Он нашёл его. Только надо узнать рецепт у Асланчика.

(распространение и употребление наркотиков строго карается законом УК. РФ. 228. Ст.)

Я смотрю вы промокли?

Щели горячий летний месяц. Всех хотелось лёгких денег и как можно больше свободы. Мне как любителю экстрима пришла гениальная идея работать… Но я так просто не скажу кем работать. Чуть позже.

Вот так я стою к Костромской офисе и мило беседую дамой из отдела кадров.

— Скоро ли меня? — нетерпеливо произношу я.

— Ждите молодой человек. Я понимаю вас. Но бюрократия.

— Подождём. А куда я отправляюсь работать если не секрет?

— Потерпите, — произнесла она, тыкая своими тонкими пальцами по клавиатуре, — Вы отправляете на завод в Воронеже.

— Эм… Это мой профиль?

— Да. Всё. Статье роспись тут дату сегодняшнюю. Хорошо. И тут. Вот вам билет на самолёт.

Получаю билеты и выхожу на улицу. Серые здания ровными рядами окружают меня, строгий ряд толпы постоянно спешит. Я сливаюсь с ней периодически вношу коррективы по передвижению. Спустя полчаса пеших прогулок я оказываюсь около гигантского аэропорта. Как я за полчаса дошёл до этого величественного здания мы опустим. Огромное стеклянной здание с постоянно работающим динамиком и его непонятным быстрым голосом. Чем-то похож на вокзал с поездами.

Я на полное удивление ехал налёгке. Единственное, что я имел из тяжелого это чехол для очков.

Коридорчики и постоянные проверки тебя и твоих вещей. За неимением последнего моя проверка шла гораздо быстрее. Стояние у кассы и подтверждение билетов. На удивление всех фото в моем паспорте разительно отличались от парня перед ними. Вместо мальчика в синей рубашке на фото парень с короткой причёской и бородой. Ждём рейса и полет.

Гул самолёта, милый голосок стюардессы и гомон людей. Что может пойти не так? Да все. На высоте около 3 тысяч метров над уровнем моря в тебе прилетает ракета. Ракета? Не знаю. Но пол салона разворотило. Испуганный народ суетиться, а я с меланхоличным лицом попиваю сок.

— Всё на места и не волноваться! — дрожащий голосом произнесла стюардесса.

— Пошла ты, я умереть не хочу, дура, — произнёс полноватый мужчина.

Половина народа хваталась за свои вещи и бежала в конец самолёта. Кто-то сидел вжавшись в кресло, а кто-то передавленный лежал на полу. Я так же непринуждённо встал и побрел к кабине пилота. Тут меня за руку хватает стюардесса.

— Мужчина вы куда?

— Не беспокойтесь. Я знаю, что делать. У вас парашюты там?

— Что? Да да там. В ящичке. Тот не запрет теперь.

Я дальше иду и выхожу. Уже то место, где мы заходили на трап. Изрешеченными осколками и видно голубое небо посреди облаков. От кабины мало что осталось. Но меня это мало волновало. Я достал парашют и с усилием воли открыл дверь.

— Поехали! — произнёс я.

201, 202, 203, 204…. 207. Полет нормальный. Это очень необычно. Особенно если прыгаешь в первый раз. Летишь себе медленно с раскрыты парашютом. Красота. Под тобой леса, поля и речки. Кстати, о последнем. На удивление моя посадка оказалась прямо посреди реки. Если сказать неприятно, то ничего не сказать. Едва не утонув, я выбрался на берег. Парашюты пришлось оставить морским обитателям, но я не шибко переживал. Правда сушит я, однако, пришлось. Разжёг костёр и развесил сырые вещи, оставив на себе только трусы.

Неожиданно по дорожке выехал 2 пиздюка, спорящих. Около меня остановились и спорить ещё ожесточённой.

— Вот нет тут природы?

— Как нет? Вот же трава, села, грибы, мужик.

— И что? Будто у нас нет такого? Но тут, как и у нас не настоящее. Вот мужчине не согласитесь?

— Мне, честно, пофиг. Совсем.

— Ну как хотите. Оу. А вы промокли?

— Да неужели. А я только что заметил. Думаю, почему одежда мокрая, вот решил дать ей подышать.

— Хорошо. Вы не знаете где парк настоящий тут.

— Я без понятия. Я даже хз где я.

— В междуречье.

— Где?

— А прискребино.

— Это где? Какая область?

— Воронежская.

— Чётко.

После нашего диалога парни скрылись, указав мне дорогу. Я подсушил вещи отправился на завод.

Город Воронеж. Красивый город. Большой. Но меня он мало волновал. Я пришёл на завод и меня спросили почему так долго. Я ответил, что полет так себе. Но вместо добро пожаловать и хорошо го дня меня треснули дубинкой по голове. Ноги подкосились и я упал. Меня потащил в какую-то стеклянную комнату и закрыли. Придя в себя через минуту, я спросил у хмыкающего скулистого британца, что за хрень.

— Вы обвиняетесь в убийстве 20 человек и проговариваетесь к пыткам и смерти от газовой камеры.

— Вы чё гробанулись? Че несёшь, чаепиец. Где доказательство. Я вообще с самолёта падающего прыгал.

— Газ.

Жёлтый газ медленно распространяется по комнате, а я изо всех сил колочу по стеклу. То не потдавалось в никакую. Вздохнул газ. Едкий и противный. Проникал во все тело в каждую клетку. Заставлял страдать. Адская боль в глазах и во рту. Все тело ломило и чесалось. Хотелось задушить себя, чтобы не мучаться. Но сил едва хватало, чтобы делать вдохи, которые все сильнее и сильнее разъедалм лёгкие, принося адскую боль.

Сколько это длилось непонятно, но я все не терял сознание. Но перед подготовкой к смерти, камера начала резко откачивать газ, а после и камера открылась.