Полночная любовница - Мэгги Робинсон

— Ты не скажешь ей, обещай мне.

— Если ты пообещаешь еще раз обдумать мое предложение.

Не было ни звука, не считая шума воды. Лоретта не сказала «да». Она не сказала «нет». Только зажала его талисманы в кулаке, как делал и он много раз, словно вбирая от них какую-то волшебную силу!

Кон нашел для нее этот камень, когда они были детьми, и научил бросать камешки по воде. Из-за розового цвета его легко было отыскать среди серой и коричневой гальки, когда они ныряли за ним. Лоретта носила его в кармане своего передника до тех пор, пока не выросла и не перестала носить передники. Мешочек с бусинами был напоминанием о ее платье, которое она надела на их «свадьбу». Оба предмета символизировали их детскую дружбу и любовь. И теперь и эти вещицы, и то, что они олицетворяют, в руках Лоретты.

Она медленно села рядом с Коном, не обращая внимания на то, что до сих пор не одета. Больше не было попыток прикрыться, и Кон любовался в свое удовольствие. Волосы, рассыпавшиеся по спине волнистой спутанной массой, подсыхали. Волосы русалки. Солнце позолотило короткий пушок на руках, словно сказочная фея обсыпала ее тело волшебной пудрой. Он жаждал поцеловать это роскошное сияющее тело, попробовать на вкус.

— Почему ты любишь меня, Кон?

Такого вопроса он не ожидал и заколебался. Да и существует ли ответ, который он мог бы облечь в слова? Любовь к Лоретте была его сущностью.

— Не понял?

— Почему, Кон? Ведь ты теперь даже не знаешь меня.

Он нахмурился:

— Это неправда. Я много узнал о тебе за последние несколько недель.

— Я вела себя с тобой ужасно. По большей части. За исключением постели.

Она совсем не выглядела виноватой, да и с чего бы? Он был так же решительно настроен завоевать ее, как и она — его оттолкнуть.

— Не знаю, смогу ли ответить. — Он провел пальцем по ее веснушчатой щеке. — Ты часть меня. Я думал, что мы половинки одного целого.

Она отстранилась от его прикосновения:

— Не отвлекай меня. Я хочу поговорить.

— А я хочу заняться с тобой любовью. Еще один раз. Искушение овладело ею. Он видел это в румянце щек и в том, как она покусывала нижнюю губу. Руки нервно сжимали его сокровища.

Кон мягко разжал пальцы Лоретты и забрал камень и мешочек.

— Давай положим это в надежное место. Не хотелось бы сейчас потерять их. Они прошли со мной через столько испытаний. Это частичка дома. Частичка тебя.

Лоретта взглянула на него так, словно только сейчас осознала, что эти странные предметы значат для него.

— Мои бриджи не последуют за рубашкой, нет?

Лоретта покачала головой. Кон прохромал к бриджам и спрятал талисманы в кармане. Погруженная в раздумья, Лоретта не двинулась с места, теперь она сидела на траве, обняв руками колени, и Кон был лишен радости любоваться ее телом.

— Если мы… — Ее шепот затерялся; в шуме воды. Он наклонился, чтобы расслышать ее слова. — Если мы сейчас займемся любовью, Кон, это будет наш последний раз. Самый последний. Я не могу выйти за тебя и воскресить прошлое. Пойдут разговоры. Это причинит боль Джеймсу, и он возненавидит меня. Станет винить за твой уход.

Кон взвесил ее слова. Нет ни одной живой души в двух его деревнях, кто бы не подозревал, что Лоретта до его женитьбы была его любовницей. Она потратила годы на восстановление своей репутации и преуспела в этом достаточно, чтобы открыть школу для девочек.

Сможет ли Джеймс когда-нибудь понять, насколько крепка связь между ними? Лоретта спросила, почему он любит ее, и он не смог бы толком объяснить, даже если б у него под рукой был словарь доктора Джонсона.

Кон не слишком верил в предопределенную судьбой любовь. Он слишком часто видел жизнь с неприглядной стороны: видел женщин, которые продавались как рабыни, а мужчин, получающих свое удовольствие когда и где захотят. Здесь, в его стране, большинство браков в высшем свете больше похожи на деловые соглашения. Если между супругами развивается взаимное уважение — все хорошо и замечательно.

Но Лоретта — подруга его сердца, как бы нелепо это ни звучало. Он любил ее во все времена — когда она была девушкой, когда стала женщиной. Если он ее потеряет, это будет так же тяжело, как потерять руку.

Но он должен думать о детях. И женщина, которую он любит без сомнений и оговорок, кажется, считает, что его сын и их дочь возненавидят ее, если правда откроется. Кон не мог с этим согласиться, но вынужден признать, что она знает их обоих лучше, чем он.

— Я не хочу отказываться от тебя, Лори. Один раз мне пришлось, и это едва не убило меня. Я не мог рассуждать здраво.

— Ты и сейчас рассуждаешь отнюдь не здраво, Кон.

Он выдавил улыбку:

— А, тогда все ясно. О себе дает знать Безумный Маркиз.

Лоретта положила ладонь ему на руку:

— Послушай. Я знаю, что ты сделал все возможное, чтобы свести нас в этом месте. Вместе, под открытым небом, как когда-то. Но теперь у нас есть такие секреты, о которых лучше молчать.

— Скажи мне один из своих, — с горячностью бросил он. — Скажи, что все еще любишь меня.

Глаза ее наполнились болью.

— Тебе действительно надо спрашивать? Я пыталась, я очень старалась разлюбить. Однажды ты разбил мне сердце. — Лоретта отвернулась от него. — Я больше не могу доверять тебе в этом. Ты хочешь больше, чем я в состоянии дать. Пожалуйста, найди кого-нибудь другого, кто поможет тебе растить сына.

Кону хотелось, выть от бессилия, но он обнял Лоретту и сказал:

— Если это последний раз, он должен быть идеальным.

Чувствуя себя Адамом, Кон осторожно вел свою Еву под водяными брызгами к низкому плоскому камню за водопадом. Лицо Лоретты не выражало никаких эмоций. Кон прижал ее к себе и крепко обнял.

Если она поступит по-своему, он больше никогда не прикоснется к ней, никогда не сольется с ней в одно целое, как предназначено им судьбой.

Он заставит ее пожалеть об этом.

Впрочем, нет. Он и без того дал ей уже достаточно сожалений. Вместо этого он даст ей то, чего она не сможет забыть.

Она заполонила все его чувства. Ее кожа по вкусу напоминала розовую воду и холодные брызги. Кон языком проложил дорожку от пупка к лону, уделив должное внимание разбухшему бутону женственности. Кончик языка и губы прижимались к нежной плоти, смакуя ее вкус. Было бы грехом больше никогда не попробовать ее вот так.

Возможно, она тоже так думала. Лоретта сильнее прижала его к себе, и он стал пленником ее объятий и радовался этому.

Она вскрикнула, умоляя его не то прекратить, не то продолжить — он не мог сказать точно, — но не отпустила.

Кон усадил Лоретту на колени и нежно обнял. Она была такой мягкой и теплой в его руках, и это казалось таким правильным. Его пальцы запутались в волосах, когда он притянул ее голову к себе. Лоретта без колебаний раскрыла губы. Сколько раз он целовал ее? Кон попытался вспомнить их первый поцелуй. Должно быть, ей тогда было лет шесть. Она застенчиво чмокнула его в щеку, поздравляя с Рождеством, и он демонстративно вытер лицо.