Возьми мое сердце - Мэри Хиггинс Кларк

Олдрич вновь посмотрел на прокуроршу. С ней рядом стоял один из следователей, допрашивавших его сразу после гибели Натали, а потом семь месяцев назад, когда арестовали Истона.

«Трайон, — всплыла в памяти фамилия детектива. — Как же его зовут? Ах да, Билли... Судя по его манере поведения, он корчит из себя Джеймса Бонда».

Грег видел, как фамильярно Трайон положил руку на плечо Эмили Уоллес, и как непонимающе она взглянула на него и свела брови, явно не одобрив такого обращения.

«Наверное, желает ей удачи, — предположил Грег. — Что ж, пусть... Если меня приговорят, они оба выйдут победителями. Еще одна служебная насечка. Наверняка потом завалятся куда-нибудь и отметят как следует радостное событие.

Итак, сегодня... Чувствую, что сегодня. Ричард и Коул уже подхватили портфели. Пойдем опять в родной кафетерий. Мы здесь уже почти как дома».

В полдвенадцатого у Ричарда Мура зазвонил телефон. Вся компания устроилась за столиком неподалеку от более оживленной барной стойки. Грег с Кейти играли в «черви», Элис Миллз листала иллюстрированный журнал, старший Мур вместе с сыном изучали материалы по другим процессам.

Ричард принял звонок, выслушал сообщение и оглядел всех за столиком.

— Вердикт готов, — объявил он. — Пора.

Звонок застал Эмили за очередной тщетной попыткой сосредоточиться на одном из порученных дел. Она отпихнула папку с досье, немедленно предупредила по телефону Теда Уэсли, затем выскочила в коридор и, отстукивая каблуками дробь по мраморному полу, быстро направилась к лестнице, решив не дожидаться лифта.

Взбежав на третий этаж, она сразу поняла, что слух о вердикте уже распространился по зданию: люди толпились у входа в зал, стараясь успеть занять место. Вскоре там не осталось ни одного свободного стула.

Эмили подоспела к дверям практически одновременно с Грегом Олдричем, который появился с другой стороны коридора. Они едва не столкнулись и оба попятились, в замешательстве глядя друг на друга. Наконец Олдрич догадался отступить, жестом пропуская даму вперед.

К удивлению Эмили, Тед Уэсли на этот раз сел рядом с ней за прокурорский стол. От нее не укрылось, что шеф позаботился сменить пиджак и галстук. «Теперь, когда ясно, что у нас вердикт, а не отсрочка, он уже почти не сомневается в обвинительном приговоре, — подумала Эмили с ноткой осуждения. — И он снова в центре внимания. Прифрантился ради телекамер».

Затем судья Стивенс сделал формальное объявление о том, что все и так уже знали.

сказал хоть и сочувственным, но твердым тоном:

— Мисс Олдрич, вынужден просить вас успокоиться, мы должны довести судебную процедуру до конца.

При его словах Кейти зажала ладошкой рот и уткнулась в плечо Элис Миллз.

— Мистер Мур, вы желаете заслушать всех присяжных поименно?

— Да, ваша честь...

— Леди и джентльмены, — произнес судья, — ваш старшина заявил, что вы признали подсудимого виновным по всем пунктам. При перекличке каждый из вас обязан встать и сообщить, как он проголосовал: виновен или невиновен.

— Виновен.

— Виновен.

— Виновен... Виновен... Виновен...

Две женщины из присяжных плакали в открытую, озвучивая вердикт. Мертвенно-бледный Грег Олдрич качал головой, словно не веря своим ушам, до тех пор, пока последний из присяжных не повторил суровый приговор.

Судья Стивенс отрывистым голосом подтвердил для протокола, что вердикт принят единогласно. Затем он велел судебному пристану и старшине присяжных принести из комнаты для обсуждения все вещественные доказательства по процессу.

Через минуту они вернулись; Эмили бегло осмотрела улики, предоставленные обвинением, а Ричард Мур — улики со стороны защиты. Оба признали, что все на месте.

И в последний раз судья обратился к составу присяжных:

— Леди и джентльмены, вы предоставили голоса для вердикта, на этом ваше участие в процессе считается завершенным. Благодарю вас от всего судейского корпуса и прочих служащих, связанных с данным разбирательством. Вы потратили много сил. Должен уведомить вас, что по местным судебным законам ни одно лицо, причастное к данному делу, не имеет права вовлекать вас в обсуждение ваших прений по процессу, равно как и вашей роли в общем исходе дела. Также я не советую вам передавать посторонним людям подробности ваших дебатов. Не говорите во всеуслышание ничего, что не стали бы повторять в присутствии остальных присяжных. Позвольте еще раз поблагодарить вас. Вы свободны.

Присяжные поднялись, собираясь уходить, но в этот момент со стула вскочила Элис Миллз.

— А я вас не благодарю! — крикнула она. — Вы рассудили неправильно, вы все! Мою дочь застрелили и оставили умирать, истекая кровью, а ее убийцы нет сейчас в зале суда! Мой зять Грег невиновен! Он не убивал! — В порыве гнева она указала на Эмили. — Ваш свидетель солгал, и вам это известно! Вчера я все прочла на вашем лице. Вы были даже не в силах это отрицать. Вы наверняка понимаете, что это не процесс, а пародия, и ваше сердце полно стыда за участие в ней. Эмили, ради всего святого...

Судья Стивенс постучал по столу молоточком.

— Миссис Миллз, я глубоко разделяю вашу безутешную печаль и скорблю вместе с вами, однако я вынужден настаивать на соблюдении порядка. Позвольте присяжным спокойно покинуть зал суда.

Присяжные, немало впечатленные происшедшим, наконец, удалились. Эмили осталось последнее необходимое действие. Она встала.

— Ваша честь, мистер Олдрич обвинен по трем пунктам: незаконное вторжение, незаконное ношение огнестрельного оружия и убийство. Ему грозит пожизненное заключение. Ввиду этого обвинение считает возможным утверждать, что слишком велик риск побега. Финансовые средства у осужденного, несомненно, имеются. Обвинение ходатайствует об аннулировании залога.

Ричард Мур, с посеревшим лицом, тоже кое-что сказал. Осознавая шаткость своих аргументов, он все же обратился к суду с просьбой позволить Олдричу до вынесения приговора съездить домой, урегулировать нерешенные дела и позаботиться о судьбе своей дочери-сироты.

— Суд согласен с обвинителем в том, что слишком велик риск побега, — заключил судья Стивенс. — Мистер Олдрич должен был заранее предвидеть возможность обвинительного вердикта и сделать необходимые распоряжения накануне. Приговор будет зачитан пятого декабря в девять часов утра. Залог аннулируется. Мистер Олдрич будет взят под стражу.

Мертвенно-бледный Грег Олдрич спокойно повиновался приставу, велевшему заложить руки за спину. Наручники сомкнулись и защелкнулись на его запястьях, но лицо его даже не дрогнуло.

Олдрича увели из зала суда в камеру временного содержания. Напоследок в его память врезались две детали: крайняя обеспокоенность, написанная на лице Эмили Уоллес, и откровенно довольная улыбка прокурора Теда Уэсли.

Вечером того же дня, сославшись на усталость, Эмили не пошла в «Солари» отмечать победное завершение процесса. Она лишь сообщила Теду Уэсли, что хотела бы до его отъезда в Вашингтон пригласить его с супругой на ужин в ресторан. Эмили действительно чувствовала себя выжатой как лимон, но в любом случае не могла представить, как бы праздновала вердикт, оказавшийся роковым не только для Грега Олдрича, но и для его юной дочери, и для матери Натали.