Упреждающая акция - Александр Тамоников

— Я гражданин России, как и вы, и готов отвечать за поступки, которые совершил, но разговаривать с вами я не намерен. Требую прокурора и адвоката!

Полковник нагнулся к Эдаеву:

— Вот как? А им вы расскажете, каким образом в фундаменте строения, расположенного рядом с вашим домом, оказался труп майора Левитина Андрея Михайловича, однажды утром выведшего из части, где служил заместителем, колонну с оружием, подвергшуюся нападению в лесном массиве недалеко от Аманкула, в результате чего солдаты, сопровождавшие груз, были убиты, вместе с грузовиками спрятаны в карьере, завалены грунтом при помощи экскаватора, который лично вы арендовали у местного автопредприятия? Объясните, кто и в каких целях заминировал завал и сам экскаватор? И куда делось похищенное оружие? Про автобусы расскажете, да? И о господине Султанове поведаете, который под именем Кадаева руководил отрядом боевиков, зверски уничтоживших мирных жителей аула Ойты в пятницу двадцать пятого числа? Это вы представителям правоохранительных органов расскажете?

Эдаев заметно побледнел, но продолжал держать себя в руках. Обвинения этого полковника шокировали бандита, и все же командир спецназа так и не привел какие-либо факты, которые можно было бы напрямую связать с Эдаевым. Поэтому он проговорил:

— Я не понимаю вас! Что строители залили в фундамент соседских построек, меня не интересует, это не моя стройка. Экскаватор я действительно арендовал, но его угнали. О чем я сообщил и хозяину техники, и правоохранительным органам. То, что Султанов, или, как вы еще его называете, Кадаев накануне выезжал в Чечню, тоже соответствует действительности, но чем он там занимался, мне неизвестно, он говорил, что решал вопросы с переездом сюда. Я также слышал о нападении на российскую колонну с оружием. Между прочим, в этот день я отсутствовал в Аманкуле, и этому есть свидетели. Меня проверял офицер, который и обнаружил экскаватор. В чем вы хотите обвинить лично меня? Я не чувствую за собой абсолютно никакой вины, так что продолжаю требовать прокурора. И на его вопросы я найду что ответить!

Калинин внимательно посмотрел на Шаида:

— Ну что ж. А как вы объясните то, что принимали в своем доме находящегося в федеральном розыске и известного всей стране террориста Али Асханова? А, господин Эдаев?

Шаид вздрогнул. Откуда этому полковнику известно об Али, ведь тот приезжал тайно и его визит был подготовлен так, что никто не должен был узнать о нем. И приезжал он через купленный русский блокпост.

Калинин прервал размышления Шаида:

— Эй, уважаемый? О чем задумались? Я задал вопрос и жду на него ответа.

Эдаев упрямо процедил:

— Я никогда не встречался с Али Асхановым, и его не было в моем доме!

И, подняв голову, выкрикнул:

— Откуда я могу знать самого Асханова? Кто он и кто я? Он руководитель всего движения освобождения Ичкерии, а я жертва войны, беженец. Как Али мог оказаться в моем доме? На территории России, когда его ловят по всей Чечне, и он скрывается где-то в горах.

Полковник перешел с Шаидом на «ты»:

— Вот ты, Эдаев, задал вопрос: кто Асханов, а кто ты? Я отвечу тебе на него. Вы оба бандиты, террористы.

— Я бы попросил…

Но Калинин вновь не дал Эдаеву закончить:

— Просить назначенного на казнь палача будешь, чтобы стрелял в лоб, а не в живот или яйца, ибо пощады тебе не будет! Ты неправильно повел себя, Шаид! Мог бы и догадаться, что целый отряд спецназа не стал бы брать на дешевый понт какого-то беженца из Чечни! Не догадался, уперся, как баран. А мы упертых не любим. Поверни рожу к телевизору!

— Как вы смеете…

Тут не выдержал Волков, он быстро подошел к Шаиду и чуть не свернул ему шею, развернув голову Эдаева в сторону сейфа, на котором стояла видеодвойка:

— Выполняй, сука, то, что тебе говорит российский полковник, иначе я тебе башку быстро отверну.

Калинин поднял пульт, включил и магнитофон, и телевизор. Кассета заранее была вставлена в «двойку», и показ начался с момента, когда хорошо различимый Асханов прощался с Эдаевым у переднего джипа. В кадре хорошо просматривался и дом Эдаева.

Полковник остановил картинку:

— Что на это скажешь?

Шаид опустил голову. Он понял, что попал крепко. Только за одну эту встречу с человеком, на совести которого были реки крови, Шаиду грозило провести остаток жизни в одиночной камере. И это в лучшем случае. Спецназу известно многое, и они затеяли большую игру, в которой Шаиду отводилась всего лишь роль жертвенной пешки. Но он не хотел быть пешкой в чужих руках. Он не хотел умирать и не хотел сгнить в камере.

Шаид поднял голову:

— Я все понял, господин полковник, и готов ответить на любые вопросы. Клянусь правдиво все рассказать. Но перед этим прошу ответить на два, всего лишь два моих вопроса.

Калинин разрешил:

— Спрашивай!

— Могу ли я рассчитывать на какое-либо снисхождение, сотрудничая с вами?

Полковник ответил:

— Сотрудничая, сможешь! Лет этак на 10-20 тюрьмы. Но при условии эффективного сотрудничества! Второй вопрос?

— Если… если бы я по-прежнему все отрицал, вы убили бы меня?

Калинин ответил категорично:

— Да! Ты не оставил бы мне другого выхода!

— Понимаю! Спрашивайте, все, что знаю, скажу.

— Зачем к тебе приезжал Асханов?

— Обсудить детали намеченной на ближайшую пятницу, 1 августа, акции в Аманкуле!

Калинин с Волковым переглянулись:

— Акции здесь, в поселке?

— Да! Действия в Ойты явились одновременно и отвлекающим маневром, и показательной акцией устрашения населения, все более склоняющегося к новой власти, и… репетицией операции на территории сопредельного с Чечней субъекта Российской Федерации. Али лично инструктировал Кадаева, как, когда и что надо сделать в Ойты. Он же и забрал Беслана с собой!

— Каким маршрутом Асханов ушел из Аманкула в Чечню?

— Через ваш Велийский блокпост. Тамошний прапорщик куплен Али.

— О прохождении автобусов с оружием из похищенных «Уралов» Асханов также договорился с этим прапорщиком?

Эдаев невесело усмехнулся:

— Ну что вы? Будет Али разговаривать с каким-то прапорщиком. Люди Асханова заплатили начальнику блокпоста за пропуск автобусов.

— Ясно! Тебе известен план операции, намеченной на пятницу в Аманкуле?

— Да! Если Али не внесет в него изменения в самый последний момент. А это он может сделать. Такое уже бывало. Готовишься к одному, а он вдруг меняет замысел, переводя главный удар в совершенно неожиданном направлении.

Полковник заметил:

— Ты говоришь языком кадрового военного.