Звездочки в траве - Анжелина Войниконис

– Да, господин. Вошедший тролль поставил на стол поднос с жареной змеёй.

Волшебник обернулся:

– Это что – значит, кобольда уже нашли?

Гном жестом отправил тролля вон.

– Нет, господин.

– Тогда почему же "всё в порядке"? – взорвался Уморт.

Вспышка волшебника нисколько не смутила гнома.

– По-видимому, в замке кобольда нет, – ответил он спокойно. – В окрестностях же отыскать его чрезвычайно трудно. Кобольды – оборотни, могут превращаться в неодушевлённые предметы. Впрочем, троллям отдан приказ искать повсюду.

Уморт нервно прошёлся из угла в угол.

– Что-то говорит мне, – произнёс он тихо, – что искать его следует неподалёку.

Сел за стол, откусил кусочек змеи. Тарелка тут же со звоном полетела на пол.

– Что они тут готовят без меня! – взревел он. – Привести сюда повара, который это сделал!

– В кандалах! – крикнул он вслед исчезающему в дверях гному.

Катарина, расстроенная, сидела на высокой кровати под пышным балдахином. Она уже успела поплакать. Это было верное средство, чтобы успокоиться. Когда поплачешь, всегда успокаиваешься.

А когда болтаешь ногами, это помогает думать. Поэтому, сидя на краю кровати, успокоенная Катарина усиленно болтала ногами и напряжённо обдумывала создавшееся положение.

Тома заперли где-то совсем в другом месте, где – она не имела ни малейшего понятия. В замке у неё не было ни одного друга, ни единого хоть мало-мальски знакомого. Было просто непонятно, что собирается делать с ними этот Уморт, и почему он не отпускает их, если уже знает, где искать свои музыкальные сокровища.

Уж что ни говори, а у Катарины так и не выходили из головы хрустальные пристрастия злого волшебника. Не иначе, не иначе поэтому он не отпускает их восвояси!

Дверь заскрипела и отворилась. В комнату ввалился жирный тролль в грязных башмаках. Натоптал, поставил на стол поднос с едой и утопал. Не забыв запереть за собой дверь (Катарина подёргала на всякий случай).

Аппетита у девочки не было никакого. Она вяло потыкала вилкой во что-то розовое, политое белым соусом, спрашивая себя, что же это может быть. И уселась обратно на кровать.

За окном быстро темнело. В комнате – тоже. Слабое пламя свечи в углу затрепыхалось. Катарина подняла глаза и… вскрикнула в испуге.

Из темноты, скрестив на груди руки, на неё смотрел кобольд.

Увидев, как испугалась девочка, он улыбнулся и приложил палец к губам.

– Тш-ш! Не бойся, – сказал он мягко. – Я не сделаю тебе ничего.

Но перепуганная девочка продолжала дрожать.

– От-откуда вы п-появились? – спросила она, стуча зубами.

– Приехал на тролле, – улыбнулся тот.

– А-а… что вы тут делаете? – поинтересовалась Катарина.

– Хочу помочь тебе отсюда выбраться.

Видя, что девочка продолжает недоверчиво смотреть, кобольд приблизился и осторожно опустился перед ней на одно колено.

– Не бойся, – улыбнулся он, заглянув ей в глаза. – Меня зовут Игуш. Кобольды умеют, если захотят, проникать куда угодно незаметно.

Глаза у кобольда были прозрачно-голубые, совсем не страшные. Длинные волосы спускались до плеч. Кожаная куртка плотно облегала худощавое тело, на боку висел длинный меч.

Пожалуй, бояться не стоит, решила Катарина и уже строго спросила:

– А откуда вы меня знаете? И почему вы хотите мне помочь?

Тонкие губы кобольда дрогнули в улыбке:

– Ты, может быть, не помнишь, но мы встречались как-то в таверне Трукатука. А почему я хочу помочь… Ты знаешь, почему Уморт держит тебя и твоего брата взаперти?

– Гм… – Катарина сделала умное лицо. – Я думаю, не иначе, он хочет превратить нас в хрустальные статуэтки. Как вы считаете?

Кобольд покачал головой.

– Расскажи, как к вам попала скрипка, – попросил он.

– Оч-чень странным образом, – прошептала Катарина. – Её передал Тому один… тяжело раненый кобольд. Вернее, не он, а фея Тортинелла, потому что сам он не приходил в сознание…

Лицо Игуша помрачнело.

– Ой! – спохватилась девочка. – Он ведь… ваш друг?

– Да, – тихо отвечал тот и опустил голову.

Некоторое время он молчал, нахмурившись. Потом снова взглянул на неё:

– Так, значит, вы с братом не знаете, зачем он передал вам скрипку?

Катарина покачала головой.

– Слушай внимательно, – сказал кобольд. – К Тому я проникнуть не могу, у дверей стоит сильная охрана. Уморт его очень боится.

– Да? А почему? – удивилась девочка.

– Потому что Том, – раздельно произнёс он, – музыкант, хорошо умеющий играть на скрипке. Если он возьмёт скрипку, смычок и сыграет с листа ту мелодию, что записана в волшебной книге, магической силе чёрного мага тут же придёт конец.

– А-а, так вот, оказывается, в чём дело! – всплеснула она руками.

– И мы бы очень хотели, – продолжал Игуш, пристально глядя на неё, – чтобы он именно так и сделал.

– Что – Уморт такой страшный злодей? – полюбопытствовала Катарина.

– Такой страшный, – кивнул Игуш. – Я мог бы тебе много чего о нём рассказать… Но у нас нет времени. Прежде всего я хочу помочь вам уйти из замка. Всё, что Уморт хотел от вас узнать, он уже узнал. Следующее, что он сделает – это постарается от вас избавиться.

Катарина ахнула.

– Да, – подтвердил Игуш. – Убийства для него – каждодневная вещь. А Том, как скрипач, для него очень опасен.

Катарину начала бить мелкая дрожь – наверное, от холода.

– Не пугайся, – улыбнулся Игуш и тронул её за руку, – я помогу тебе бежать отсюда. Ешь, – подвинул он к ней тарелку, – это вполне съедобно. Тебе понадобятся силы. Ешь, – заметив гримасу девочки, повторил он мягко, но настойчиво, – и слушай.

* * *

Сидя в позолоченной лодочке главного управляющего замком (то есть в своей собственной), Клюгсон неторопливо грёб по направлению к хрустальному берегу. Размеренные движения вёсел помогали сосредоточиться на важных мыслях. Клюгсон вообще любил думать. Он был серьёзный и обстоятельный гном. Недаром Уморт выбрал его своим управляющим.

А сейчас стоило над чем подумать. Несмотря на то, что Клюгсон уже три раза прочищал замок в поисках этого неуловимого кобольда, Уморта преследовала навязчивая идея, что наглый кобольд всё же скрывается где-то в замке. Волшебнику, конечно, может быть и видней, но всё же такое недоверие обижало управляющего.

Хотя в общем-то совесть у Клюгсона была чиста. Кобольд был не замковый, а чужой, со стороны. Волшебник сам виноват, что позволяет кому ни попадя приходить в замок и расхаживать тут как у себя дома. Будь его, Клюгсона, воля, он бы такого не допустил.