📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаПовседневная жизнь блокадного Ленинграда - Сергей Яров

Повседневная жизнь блокадного Ленинграда - Сергей Яров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 81
Перейти на страницу:

Неубранные трупы видели в Ленинграде и после первой блокадной зимы. А.Н. Болдырев обнаруживал и в конце марта 1942 года «одиноко умирающих, валяющихся тихо-тихо»{394}, а М.И. Чайко видел умерших женщин под стенами университета и Апраксиного рынка в конце июня — начале июля 1942 года{395}. Позднее число их уменьшилось, и рассказы о них исчезают со страниц блокадных дневников и писем.

Как правило, мертвых находили на улицах частично или полностью раздетыми. Нередко их тела были осквернены каннибалами. Они отделяли не только мягкие части тела, но и отрубали конечности. На Садовой улице у магазина «Семена» видели даже труп без головы{396}. Обычно снимали с трупов (или еще живых, но замерзающих и умирающих людей) пальто, обувь, шапки, даже юбки и чулки. Нередко погибших выносили из домов соседи и дворники, снимая с них то, что было «получше». Примечательно, что иногда на лоб умерших клали их документы, прижимая сверху куском льда. Один из очевидцев отмечал, что головы многих мертвых были обвязаны цветными тряпками, чтобы их быстрее заметили похоронные команды, но наблюдал он это в конце марта 1942 года, когда «уборочные» машины ездили намного чаще{397}.

Конечно, выбросить на улицу труп решались не сразу, особенно родные. Испытывали не только страх, но и стыд. Возьмем любую запись, эпистолярную или дневниковую, где говорилось о желании похоронить родных «по-человечески», и увидим, что она сплошь заполнена оправданиями, краткими или многословными. Вот один из этих документов — воспоминания пионерки В. Соловьевой. Умерла бабушка, тело ее завернули в одеяло, вынесли на улицу и положили у ворот. Извинения содержатся в первых же строках, описывающих эту трагедию. Семья состояла только из иждивенцев (бабушка, мама, сестра), получавших 125 граммов хлеба. «У нас начиналась дистрофия» — это первое, что она отметила. Оправдания следуют одно за другим: «У нас распухли десны и стали выпадать зубы, на ногах появились красные пятна… Везти ее хоронить у нас не было сил, сами с палочкой учились ходить». Нет, и этого кажется ей мало, и она дополняет свой рассказ: «Не ходили, а плелись»{398}.

Оставляли мертвых «в стороне от глаз», как выразился один из блокадников, часто в пустынных переулках. Относили их к моргам и прозекторским, к складам трупов, привозили к отделениям милиции и к зданиям государственных учреждений — была надежда, что тогда обязательно захоронят. Иногда оставляли трупы рядом с умершими людьми — это, наверное, считалось более приемлемым, чем бросить его одного. «Труп той женщины до сих пор не убран. Ее раздели, так что она теперь лежит голая… А к ней подкинули еще труп в одеяле», — отмечала в дневнике Е. Козлова{399}.

Находили мертвые тела в парках — часть их укладывали в траншеи («щели»), выкопанные для укрытия горожан, оказавшихся во время бомбежки на открытой местности. Такие «щели», наполненные трупами, были и в Александровском саду, и у Казанского собора, и во многих других местах. В феврале 1942 года начали замечать оставленные на льду Невы трупы, «сваленные кое-как, без имени и фамилии»{400}. Иногда тела умерших (не без помощи управхозов, не желавших их хоронить) выбрасывались в каналы и реки. Их завозили и в чужие дворы, чем вызывали сильное раздражение дворников, пытавшихся, в свою очередь, «сплавить» их подальше. «Подбрасывали» мертвые тела обычно ночью.

Часть трупов на улицах находили «раскоряченными». Человек, падая в голодном обмороке, всеми способами, при помощи рук и ног, пытался задержать падение, а затем, не приходя в сознание, замерзал и окостеневал. Вероятно, оставили здесь свой след и «стервятники», разводя руки еще не умерших людей и ища в их одежде карточки, деньги и хлеб.

Найденные на улицах трупы обычно отвозили в морги больниц на саночках. Зрелище было страшное, морги не вмещали все трупы, часть лежала привязанными на санках перед входом, часть вываливалась на снег. Многие мертвые были раздеты (мародеры снимали даже одеяла, в которые их оборачивали), у некоторых были отделены части тел. «Несите, несите! Вот сюда… нет, тут нехорошо: крысы объедят… Носы, уши, щеки кучей сваленных в морге трупов были выедены крысами» — такую картину пришлось увидеть в одном из моргов В.В. Бианки{401}. Из-за эпидемии смертей моргов вскоре стало не хватать. В январе 1942 года под открытым небом во многих районах города были созданы особые склады трупов. Где-то их укладывали в штабеля, но иногда такие скопления тел превращались и в свалки. Порядок здесь не мог не нарушаться, поскольку не имелось свободных мест, не было времени стоять в очереди, а те, кто привез трупы, из-за сильного мороза спешили как можно быстрее уйти домой. Некоторые, видя, в какой куче валяются трупы, стеснялись складывать туда тела своих родных, оставляя их неподалеку.

Наиболее известны склады тел, находившиеся у Театра Ленинского комсомола и на ипподроме рядом с улицами Марата и Звенигородской, — как рассказывал один из очевидцев, там имелась «покойников “печатная сажень”»{402}. Возникали стихийно и импровизированные свалки — обнаружить тех, кто заполнял их трупами, почти никогда не удавалось. Одна из них была создана рядом с Главной водопроводной станцией в разрушенном бомбами складе боеприпасов. Там находилось до трехсот-четырехсот трупов. Рядом, на набережной, трупы лежали в нескольких метрах(!) от военных кораблей. Никто их не убирал. У многих ноги и кисти рук обгрызли крысы, «работали» здесь и мародеры{403}.

Перед отправкой в морг участковый милиционер подписывал акт о смерти — иных бумаг в первую блокадную зиму не требовалось. «Сидит какой-то голодный тип, раздает всем, кто желает, справку: “При освидетельствовании признаков насильственной смерти не обнаружено”»{404}. Везли и несли тела на санках, иногда на тачках, тележках или носилках и даже на куске фанеры. «Если ребенок высокого роста, ему подгибают ноги, притягивают их веревкой к бедрам, чтобы тело уместилось и на небольших санках», — записывал в дневнике 13 января 1941 года Л.А. Ходорков{405}. Обычно же запеленованные тела («пеленашки») привязывали к санкам и тележкам так, чтобы ноги умерших не волочились по земле. На санки могли положить и два трупа. «Я видел, которые везли сразу отца и мать», — писал позднее врач А Коровин{406}. Везли трупы, как правило, не менее двух человек. Если не было родных, то просили помочь (за определенную плату) дворников или соседей. В одиночку или с малыми детьми обессиленным блокадникам довезти труп было трудно. Надеялись и на помощь милосердных горожан. «Одна женщина плакала возле саночек У нее кончились силы. Я помог ей тащить санки с сыном от Среднего… до Малого проспекта», — вспоминал И. Ильин{407}.

1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 81
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?