Потерянный берег. Рухнувшие надежды - Николай Побережник

А рассказали МЧС-ники примерно следующее:

В центральной России от Валдайской возвышенность до Старого Оскола еще кое где остались выжившие, далее, на восток, от Тулы до Пензы — вода… все под водой и Москва и Воронеж и Нижний Новгород. На возвышенности от Ульяновска до Саратова есть небольшие участки суши, где так же люди. Большой Кавказский хребет волна не задела, как и прилегающие территории, только очень сильно расширились реки в Адыгее и на юге Ставрополья, в целом на Кавказе все обошлось «малой кровью». Но это после волны, зато когда прояснилась ситуация, там началась такая мясорубка что живые завидовали мертвым. На нетронутом волной Урале кое как что то организовалось, и ходят слухи, что кое кто из Москвы, странным образом очутился в горах на Урале, за сутки до волны. На восток от Новосибирска, все плоскогорье и до Иркутска цело, за исключением того, что также много разлилось рек, естественно с большими проблемами для населения. По всей территории, где на бывшем севере и северо-востоке была вечная мерзлота волна не прошла, но, там теперь одно большое болото выделяющее невероятное количество сероводорода. В общем, по территории страны жизнь много где сохранилась. Немного островов осталось от Сахалина и Камчатки. От Шантарских островов и до бывшего Китая теперь море, с узким проливом в 15 километров у Комсомольска-на-Амуре и Приморье отделено этим проливом. Еще неприятным «сюрпризом» для выживших оказались АЭС и появились «мертвые земли»

Володя рассказывал все очень подробно, у него можно сказать феноменальная память. А я, слушая все это как-то внутренне ощутил всю боль, ужас и трагедию нашего Мира, нашей цивилизации. Теперь мы оказались гораздо дальше чем в средневековье, правда с замашками периода индустриализации. Мне как то стало душновато в кубрике, выпил стакан воды и поднялся к Иванычу в рубку.

— Иваныч, дай-ка сигарету.

— Что Серега, ощутил так сказать важность момента?

— Да уж, — кивнул я, взяв сигарету и подкурив, — Домой вернемся… напьюсь.

— Аналогично, — согласился Иваныч, и потом всю дорогу до «Новых Пристаней» Лесного мы шли молча.

В паре километров от Лесного, я уже наблюдал, как сказал Володя Новые Пристани. Картина конечно меня немного потрясла, очень большая территория у берега была расчищена от завалов, вверх сопки прорублена просека, по которой ехали повозки и периодически мотались два небольших микрогрузовика. Было три пирса и строились еще несколько. Разглядел некое подобие верфи, на которой рубились несколько плотов. В общем работа кипела и все что то делали. Тут же недалеко от пирсов были маленькие торговые ряды, которые продолжали строиться.

— Володь, куда лучше причалить? — спросил я спустившись в кубрик.

— Да на любое свободное место.

Иваныч аккуратно причалил, я спрыгнул на недавно построенный пирс и намотал швартовые на толстые деревянные сваи, потом мы вдвоем с Володей подтянули шлюп и следом плот, который Володя пришвартовал рядом с «Мандарином». Ко мне подошла Наташка, и стесняясь сказала:

— Мама Вас с Иваном Ивановичем приглашает на обед к нам, не отказывайтесь пожалуйста.

— Хорошо, — согласился я, — только мы сначала тут выясним все, а попозже обязательно придем. Объясни только как дом ваш найти, я в Лесном был несколько раз.

— Лесопилка знаете где? Вот от нее вниз, в сторону котельной улица, так третий дом по правую сторону это наш, забор там у нас из шифера и зеленым покрашен.

— Хорошо Наташа, обещаю что зайдем.

Все семейство собралось на пирсе обвешавшись небольшими узлами, еще раз поблагодарили нас и пошагали к торговым рядам, где Лидия Васильевна сразу «оптом» отдала корзину рыбы торговцу, обменяв на какие-то свертки из газеты, затем семейство потихоньку побрело по просеке вверх.

Я не заметил как около меня возник молодой парень, крепкого телосложения, в шортах сделанных из камуфляжных брюк, в тельняшке с зеленой полосой и в зеленом же берете, завершал всю эту «красоту» АКМС висевший вниз стволом на ремне, зацепленном обоими карабинами за антабку на кнопке сложенного приклада.

— Охрана судну нужна?

— Ну вообще то нужна, — ответил я, соображая чем за нее можно рассчитаться.

— Сашка… Ивле-ев!!! — громко проорал пограничник, как я уже догадался.

Из-под большого навеса, стоявшего рядом с торговыми палатками прибежал точно такой же молодой парень, только чуть повыше.

— Сколько стоять будете? И эта… Шлюпка то же ваша? Тогда за два места.

— Да в шлюпке охранять то нечего, — сказал подошедший Иваныч.

— Как нечего? — по настоящему удивился Сашка, — А саму шлюпку?

— А, ну да, — кивнул Иваныч и рассмеялся, — Мы первый раз у вас, что за охрану то платить?

— Тут действуют несколько «валют», — деловито начал Сашка, — «новые» золотые и серебряные монеты, продукты, инструмент, оружие, боеприпасы, топливо, да много чего, даже трудом своим можете рассчитаться. Вон в ломбард зайдите, поинтересуйтесь, вам там могут монеты поменять на что-нибудь.

— А что за «новые» монеты? — спросил я.

— А прямо в ломбарде льют и давят прессом из лома или драгоценностей.

— О как, — удивился я, — а своим трудом это как?

— А вон у ломбарда же на доске мелом написаны работы, которые будут оплачены.

— Понятно. Подожди Иваныч тут, я в ломбард зайду.

Сразу за пирсами располагался небольшой щитовой домик, торец которого был оборудован в виде стойки, за которой сидел пожилой кавказец в очках и что то писал в толстую тетрадь, внутри помещения за стойкой в небольшом кресле в углу, сидел здоровенный молодой джигит, лет двадцати, рядом у стены стоял АКМС. А в противоположном от джигита углу стояло что то типа кузнечного горна, от которого шла труба на улицу, рядом с горном небольшой столик с лабораторными весами, какими то пузырьками, формами для литья и самодельным прессом. Перед выходом в Лесной, мы с Иванычем на всякий случай разделили на двоих содержимое свертка, что дала Светлана. Я достал небольшой сверточек и вставил его на стойку перед пожилым кавказцем.

— Добрый день уважаемый, говорят у вас можно золото в монеты переплавить?

— Здравствуй брат, можно… можно и переплавить, можно просто на лом по весу поменять, в любом случае 1/10 за обмен или штамп я возьму от общего веса.

— Договорились, — ответил я, и пододвинул ближе сверток.

Старик развернул сверток, посмотрел на него через лупу, потом помазал его какой-то жидкостью из баночки, удовлетворительно кивнув. Затем аккуратно высыпал содержимое свертка на веси и начал выкладывать в чашечку гирьки.

— Сто семьдесят пять грамм, — озвучил вес старик, — тебе как брат, будешь ждать литья, или могу сразу на вес поменять.

— Давай сразу.

Старик отсчитал 15 золотых и 30 серебряных монет, все монетки были не большие, на которой всего то был отчеканен только вес в 9 грамм, и надпись, маленькими грубыми буквами — «Лесной».