Ребенок от отчима - Анна Леманн

Он часто звонил мне, спрашивал, нравится ли мне, нужно ли что-то. Просил рассказывать обо всём, что я видела за день и что чувствовала в этот момент. Казалось бы, ничего особенного, но нет! В этом жесте столько заботы и любви, что задохнуться от бабочек в животе можно.

Я влюблена и не скрываю этого! Ни от кого! Ни от Алисы, ни от Даны, которая стала часто мне звонить. Подружиться хочет. Но… подружилась со своей падчерицей. И пусть Алиса не рассказала ей о беременности, между ними появились очень тёплые и доверительные отношения. Со мной же… нам обеим неловко. Но думаю, это просто по телефону, а в реальности, сидя напротив друг друга, мы станем ближе.

Мне часто во Францию звонил Рустам. И это было самое забавное и до колик в животе смешное. Потому что Алиса пыталась услышать каждое его слово, прислоняясь к трубке, а Рустам нарочито избегал разговоров об Алисе, словно его это не интересует. И всё же он спрашивал о том, где МЫ гуляли. И что МЫ делали, делаем и будем делать.

— Катюша! — окликает меня дедушка. — А это не тебя с табличкой и цветами встречают? — указывает пальцем в сторону Карима.

Улыбка сама собой возникает на губах при виде мужчины в костюме и с цветами. Даже галстук-бабочку надел.

Рядом с ним то и дело останавливаются девушки и хихикают, что-то пытаются сказать, но он не обращает на них внимания. Смотрит прямо мне в глаза.

— Меня, — тяну ответ довольно.

— Ну так чего стоишь! Беги к нему, — торопит меня дедушка. — Смотри, вон как заждался. Уведут сейчас!

Ничего ему не отвечая, ускоряю шаг и почти бегу к отцу своей малышки. В шаге от него застываю и с нежностью во взгляде рассматриваю табличку:

«Моя будущая жена»

— Я по адресу? — спрашиваю его и кидаюсь к нему в объятия.

Бросив букет Назару, Карим прижимает меня в ответ. Но в его движениях присутствует страх. Ну, он понятен. У меня за эти недели так живот вырос, что больше сейчас на огромный упругий мяч похож. Карим боится его раздавить.

— Это тебе! — Карим возвращает в свои руки букет и протягивает его мне.

— Спасибо, — утыкаюсь носом в цветы и вдыхаю этот вкуснейший аромат. В голове возникает острая необходимость попробовать розы на вкус. Очень сильное желание.

Но я себя сдерживаю, лишь незаметно прохожусь языком по бархатной поверхности цветов.

И Карим это заметил. Если верить его глазам и шоку в них.

— Ну всё! Всё! — начинает дедушка, подошедший к нам. — Дома будете в любви друг другу признаваться и рассказывать, как скучали. Я чертовски голоден!

— Нас в самолёте кормили, — напоминаю ему.

— Разве это еда! — восклицает. — Так… перекус на один раз.

Ничего себе перекус на один раз!

Дружной компанией движемся на выход из аэропорта. Карим обнимает меня за остатки талии, дедушка идёт по другую сторону. А охрана со всех четырёх сторон окружает нас.

Журналисты не прекратили набег?

Я думала, Карим с этим разобрался.

Не прекратили. Понимаю это в тот момент, когда пресса нападает на нас. С микрофонами, камерами и ещё какой-то неизвестной мне штукой.

— Скажите… беременна… вы… — тараторят они все одновременно, не давая и одного вопроса понять.

— Стоп! — грозно рявкает на них Карим. — Я дам вам ответы!

Журналисты мигом затихают, а охрана даёт ему одному пройти к микрофонам и дать комментарий касательно ситуации.

— Да, перед вами моя будущая жена! Екатерина. Да, мы ждём ребёнка!

— А как же ваша бывшая жена? Ольга? — решается ворваться в его речь кто-то из журналистов. — Это правда, что она мать Екатерины?

— Да! Ольга мать Екатерины.

— Вы совратили падчерицу?

— Нет! Я выбрал себе жену помоложе! Старая надоела! Деньги есть, могу себе позволить каждый год жену моложе предыдущей, — произносит Карим и, развернувшись, возвращается ко мне.

— Карим! — шиплю на него.

— Забудь, Кать! Им что не говори, всё перекрутят и сделают из меня монстра. Легче им сказать то, что они хотят слышать, чем что-то доказать.

— А как же твоя карьера? — обеспокоенно интересуюсь.

— Там я всё уладил, — успокаивает он меня. — На редкость понимающие будущие компаньоны попались. Но вскоре они с жёнами придут к нам на ужин. Тебе надо будет организовать всё хорошо и красиво. Но я знаю, что ты справишься с этой важной миссией.

— А…

— Ах да! Документы о нашем браке уже готовы! Надо тебе только одну подпись поставить. Как только ты её поставишь — станешь мне сразу женой.

— Эмм...

— Свадьбу потом сыграем, когда ты родишь и твоя Алиса тоже, — не даёт мне и слова вставить.

— Ты знаешь?! Дедушка! — сразу понимаю, кто ему сказал.

— Я давно знаю, Кис, — хохочет Карим. — Я ведь прав, что без Алисы и Мириам ты свадьбы не хочешь? А первая до рождения ребёнка в Россию не вернётся?

— Карим! С тобой жить — никаких секретов не сохранишь! — хнычу, а он смеётся. — Только никому не говори!

— Я буду молчать!

Полгода спустя

Катя

— Кис, ну это… — тянет Карим, скептически оглядывая фотозону. — Это как-то…

— Сейчас такое модно, — настаиваю на своём, продолжая его тащить к подвесным качелям. — Мне рожать со дня на день! А я хочу семейные фотографии с животиком.

Ну, как сказать, животиком… животищем! Он у меня такой огромный, словно там десять слонят. А там только маленькая принцесса моего любимого мужа, с которой он болтает чаще, чем со мной.

Ревную ли я? Совсем немного, но уже привыкла.

— Я думал, тебе той фотосессии с подсолнухами хватило, — напоминает, а я закатываю глаза.

Карим совсем не любит фотографироваться. Ни для прессы, ни для меня, ни даже для себя. А я хочу память иметь. О счастливых мгновениях, которые, возможно, один раз в жизни испытываю.

На своих мы с Каримом вряд ли решимся, но вот мысль о том, чтобы усыновить мальчика, последний месяц у нас самая обсуждаемая. Думаем, вот исполнится малышке год-два и возьмём.

Да и дедушка поддерживает и обещает всячески помогать. И с малышкой, и с мальчиком. Он ведь всегда о сыне мечтал, а у него вначале дочь, потом внучка, а затем правнучка.

— Нет, — немного хнычу, надув губки перед Каримом. — Я там одна! А сейчас хочу с тобой. Ты смотри, какой у меня красивый! В костюме! — смахиваю с плеч мужа невидимую пылинку. — В галстуке, — поправляю ткань на его шее и одаряю улыбкой. — Так ведь?

— Киса, Киса, — вздыхает и в течение пятнадцати минут даёт фотографу и мне себя помучить.