Ошибка президента - Фридрих Незнанский

– Ничего не знаю, – недовольно ответила Романова.– А Грязнов мог бы попридержать язык за зубами. Болтает направо и налево…

Турецкий вспомнил про Славу Грязнова. Как он не хотел впутывать дядю в это рискованное дело! А если бы это был близкий родственник самого Турецкого? Можно понять человека. Но раз-тело не найдено, значит, еще есть надежда.

– Я ему крикнул, чтобы он уходил к лесу. Может быть, он вышел на другую дорогу, да мало ли… А водитель? – спросил Турецкий.

– Водитель погиб, – ответила Шура, – прошили автоматной очередью. Несколько раненых, ты в том числе. Два милиционера из отряда Грязнова в очень тяжелом состоянии.

– Ну а что Президент собирается предпринимать? – спросил Турецкий, – Теперь надо основательно почистить спецохрану.

– Ну это вопрос не ко мне, – уклончиво сказала Романова. Она посмотрела на часы. – Пора. Я и так едва выкроила время. А тут еще вся эта свистопляска. Курс доллара чего– то прыгнул.

– Курс доллара? – по инерции переспросил Турецкий, которого это сейчас интересовало меньше всего. – Тебе-то что, Шура? У нас с тобой долларов нет и никогда не будет.

– Да, чего-то шумят все. Ну не буду пока распространяться, сама ничего не понимаю, а тут еще этот труп… – сказала Шура. – Ну ладно, поправляйся, ты нам всем нужен.

Турецкий проводил начальницу МУРа взглядом. За многие годы, которые он знал Александру Ивановну Романову, он так и не уставал поражаться ей.

Когда дверь за Романовой закрылась, Саша откинулся на подушках. Мысли в голове бешено крутились, наскакивая друг на друга. Григорий Иванович пропал, Купавин убит… Но зато Президент в Кремле – живой и невредимый, а самое главное – к нему, к Турецкому, приходила Татьяна… Таня… Вот что действительно главное, а не всякие глупости вроде курса доллара.

И она придет еще, в этом Турецкий был уверен.

Некоторое время он лежал неподвижно. Затем услышал, как дверь тихо скрипнула и раздались легкие шаги, явно принадлежавшие женщине. В надежде, что это вернулась Таня, Турецкий повернулся и посмотрел на вошедшую. Это оказалась медсестра, которую он еще не видел, – тоненькая девочка с большими черными глазами.

– Вам еще передачу принесли, – сказала она. – Но скоро обед.

В ее голосе чувствовалась какая-то сдержанность, даже робость, – по-видимому, по больнице уже распространился слух, что здесь лежит отважный следователь, раненный при задержании особо опасного преступника.

– А что у вас на обед? – весело спросил Турецкий, всем своим видом желая показать, что все в порядке и бояться его не следует.

– Суп вегетарианский по-крестьянски, биточки с макаронами, кисель; ну и хлеб, конечно, масло, – робко отчиталась сестра и с надеждой спросила: – Будете?

– Вегетарья-анский да еще и по-крестья-ански – отменное блюдо, – глубокомысленно-издевательски протянул Турецкий, – Нет, знаете ли, лист капустный порционный отварной – это не в моем вкусе. Да и хлеб я предпочитаю куском, а не через мясорубку, так что и биточков не надо. В общем, несите ваш кисель растворимый с хлебом, – резюмировал он.

– Напрасно вы так, кисель малиновый. А биточки вкусные, честное слово, – обиделась девушка. – Я вам двойную порцию принесу и без гарнира – вот увидите, вам понравятся.

Она было повернулась, чтобы отправиться за биточками, но Саша остановил ее:

– У меня вот какая просьба: газет сегодняшних нет ли каких? Или хоть радио. Совершенно не могу быть оторванным от мира. Там все время что-то происходит, а тут с утра каша манная на молоке, в обед – капуста на воде, биточки с соусом по-больничному; короче – застой, ничего нового.

– Вам не новости нужны, а покой, – ответила медсестра, покачав головой. – Вам нужен покой, тогда и выздоровление пойдет быстрее.

– Какой к черту покой! – взорвался Турецкий. – Если я не буду знать, что там происходит, я с ума сойду.

– В палате радио не предусмотрено, – сказала медсестра, – но я что-нибудь придумаю.

«Вот Шура, – подумал Турецкий, – не могла газет привезти. Все ей некогда. А Ирина? Знает же, что я без газет дня не проживу. Соки они почему-то принести не забыли, а нужны мне эти соки… А эта фефёла, наверно, и сама-то газет никогда не читает. Фефёла, впрочем, вполне симпатичная».

Однако медсестра недолго занимала мысли Турецкого. Он тосковал по новостям и, чертыхаясь про себя, продолжал клясть жену, а заодно и Шуру Романову. Тут неожиданно он сообразил, что ноги-то у него не ранены. Осторожно откинув одеяло, он встал с кровати и, придерживая раненую руку здоровой, вышел в коридор.

Ходячие больные смотрели телевизор.

На экране появилось лицо Президента, который держал в руках предмет, похожий на небольшой чемоданчик.

– Сегодня Президент России ознакомился с работой новейшего военного оборудования, позволяющего в считанные секунды улавливать появление в воздушном пространстве России чужих ракет и других летательных аппаратов. На экране при этом появляются все параметры – направление, высота полета, скорость движения и прочее

– А говорят, у нас армия слабая, – сказал российский глава, – вот смотрите, какие у нас на вооружении приборы. Я сразу все увидел: откуда, куда летит, с какой скоростью.

При этом на лице Президента появилась безмерно счастливая улыбка, как у мальчишки, которому в первый раз дали поводить грузовик.

«Черт знает что, – с раздражением подумал Турецкий. – Как дурачок какой-то. Это после вчерашнего-то».

Он хотел было повернуться и уйти в палату, но вдруг будто прирос к полу. Что-то в выражении лица Президента показалось ему очень знакомым. Было в этом глуповатом энтузиазме нечто такое, что никак не вязалось с образом того Президента, которого представлял себе Турецкий.

«Это же дядюшка!» – мелькнула мысль.

Так вот почему Романова была так озабочена и ничего не хотела толком говорить! Значит, они послали-таки в Кремль дядю Грязнова… Сердце Турецкого заколотилось. Но где же тогда сам Президент?

Он вернулся в палату, продолжая про себя на чем свет клясть медсестру, Романову и собственную жену.

Однако «фефёла» оказалась куда более расторопной, чем предполагал Турецкий. Когда минут через десять она вернулась, на подносе была тарелка с пресловутыми биточками, блюдце с двумя ломтиками белого хлеба и маслом, кисель, а также небольшой приемник «Звездочка».

– Вот, – сказала она, – у одного из больных нашелся. Турецкий подождал, пока медсестра уйдет, и немедленно включил приемник. Ему хотелось удостовериться, что увиденное на экране ему только показалось, а жизнь в стране идет нормально, и вчерашняя попытка государственного переворота (Турецкий был уверен, что планировался именно переворот) оказалась безуспешной.

Он покрутил ручку настройки, стараясь выйти на волну «Эха Москвы». Наконец, ему удалось поймать новости.