Восстание Персеполиса - Джеймс Кори

Даже если здесь действовали всего лишь страх и горе, Холден не стал бы возражать. Все что угодно, лишь бы люди обращались друг с другом по-хорошему.

Перед маленьким кафе, угощавшим чаем с рисовыми колобками, что-то строила дюжина лаконцев: они собирали стену из блоков со стороной два с половиной метра на восемь в ширину и три в высоту, со стальными углами и широким, затянутым сеткой отверстием, обращенным к проходу. Вроде собачьих будок. Полдюжины местных наблюдали за стройкой со стороны, и Наоми присоединилась к ним. Темноволосая девушка с россыпью веснушек на щеках подвинулась, освобождая место. Еще одно маленькое проявление доброты, монетка доброжелательства.

– Значит, ожидают арестов? – Наоми обратилась к соседке как к подружке. Как будто все, кто не был лаконцем, теперь стали одной семьей.

– Думается, так, – отозвалась веснушчатая и приветливо кивнула Холдену. – Напоказ делают. Чтобы мы сидели смирно, так?

– Получается, так, – согласился Холден, стараясь не выдать ожесточения. – Показывают всем, какое наказание их ждет. Напугай хорошенько, и мы станем послушными. Они нас дрессируют, как собак.

– Собак так не дрессируют, – возразила веснушчатая. В ответ на его взгляд кивнула не без почтения, но не отступилась от своей мысли. – Собак обучают вознаграждением. Наказание, если честно, не действует.

У нее в глазах блеснули слезы, и у Холдена тоже встал ком в горле. «Вторжение. Захват. Они могут перебить все население станции, и никто не сумеет им помешать. Это было невозможно, но оно случилось».

– Не знал, – сказал он девушке. Банальная фраза, но другого утешения он ей предложить не мог.

– Наказание никогда не действует, – твердо проговорила Наоми. Лицо ее было непроницаемым. Она чуть подвинулась, словно разглядывала музейную скульптуру. Рассматривала демонстрацию силы как спектакль. – Разве что на время.

– Вы здешние? – спросила веснушчатая. Она их не узнала.

– Нет, – ответил Холден. – Наш корабль в доке. Вернее, наш прежний корабль. Тот, на котором мы прилетели. И команда, с которой мы летали.

– Мой тоже под арестом, – объяснила девушка. – «Старый Банком» с Нового Рима. Мы на следующей неделе собирались домой. Теперь и не знаю, на сколько застряли.

– Живете на корабле?

Она помотала головой.

– Док закрыт. Без конвоя на корабли никого не пускают. Я надеялась найти комнату, но ходят слухи, что придется разбить лагерь здесь, в барабане.

Наоми обернулась, и Холден увидел на ее лице отражение всех своих мыслей. Раз доки закрыты и команды изгнаны в барабан, на «Роси» тоже никого. А сеть отключена, значит, и запрос на связь не пошлешь. С Бобби, Алексом, Амосом сообщения нет. И с Клариссой тоже. Барабан со всеми палубами и внутренними поверхностями насчитывает больше пятидесяти квадратных километров коридоров, кают, сервисных тоннелей и складов. И регенерирующих фабрик. И гидропонных ферм. И резервуаров воздуха. И медотсеков. Попробуй найди четырех человек в лабиринте размером с немаленький город.

Холден коротко, резко кашлянул. Наоми внимательно склонила голову.

– Нет, ничего, – объяснил он. – Просто не так давно я думал, какой маленькой мне кажется Медина.

Очередь к кораблям обозначили веревкой. Каждый из трех сотен человек, сжимая ее в кулаке, проходил по всей длине дока и обратно – дважды. Мужчины и женщины в тренировочных костюмах дюжины разных фирм подпрыгивали на месте в микрогравитации порта, дюйм за дюймом продвигаясь вперед, словно, выразив свое безмолвное нетерпение, могли ускорить процесс. Лаконские часовые плавали по периметру с готовыми к стрельбе винтовками. Если дойдет до дела, подумалось Бобби, хирургической чистоты не жди. В толпе ее не бывает. Стоит кому-то что-то затеять, очистители воздуха месяцами будут выплевывать кровяные сгустки. Она надеялась, что и остальным это ясно. И что им не все равно.

Время от времени подошедший конвой лаконских военных забирал несколько человек из головы очереди, удостоверял личности, досматривал на оружие и уводил к их кораблям. Оставшиеся на веревке чуть продвигались вперед, перехватываясь на полметра ближе к цели, ощущая скрученные волокна и оставшееся от чужих ладоней сало. Свободный конец веревки плавал в воздухе, дожидаясь очередной злополучной команды.

Им еще повезло, уверяла себя Бобби. Обычно на кораблях команда человек в двадцать или тридцать. А на «Роси» их всего четверо. Смогут подняться на борт все разом. Вот уж действительно, «маленькие радости». Такие маленькие, что и не разглядишь.

Конвойные увели следующую группу. Они снова продвинулись вдоль веревки – еще немножко ближе.

– Ты как, не развалишься, Клари? – спросила Бобби.

Та длинно, судорожно вздохнула и кивнула. Если заговаривала, слова вылетали самую капельку быстрее нужного, резко обрываясь на согласных. Словно она пыталась их удержать, да не сумела.

– Очень неплохо бы добраться до медотсека. Но пока только эйфория и тошнота. Продержусь.

– Если что, – сказал Амос, – дай мне знать.

– Дам, – отозвалась Клари.

Бобби не слишком понравилось, как это прозвучало. Амос мало что мог сделать. Если покорное терпение не поможет скорей доставить Клариссу к автодоктору, дело плохо.

– Никому не кажется, что здесь холодновато? – спросил Алекс.

– Так и есть, – согласилась Кларисса. – И давление, по-моему, низковато. Жизнеобеспечение идет вразнос.

– Это не к добру, – заметил Алекс.

– Астеры, – бросила Бобби. – Нас к такому готовили.

– Готовили к падению давления? – В голосе Амоса послышалась усмешка. Лучше, чем злая досада.

– Готовили к оккупации астерских станций. Одна из основных их тактик на такой случай – подпортить жизнеобеспечение, чтоб пришлось заниматься в первую очередь им. Кто-то где-то на станции пытается осложнить жизнь этим ребятам.

– Ха, – усмехнулся Амос. – Лихой народ.

– Это работает только при условии, что оккупанты не готовы перебить всех до единого и начать с нуля. Так что – да, есть в этом что-то от «кто первым струсит».

Перед ними за веревку держалась группа в серых костюмах с зеленым принтом «Газовоз Чарлз Бойл» на спинах. Тот, кто парил ближе всех, оглянулся через плечо и почти застенчиво посмотрел Бобби в глаза. Та кивнула, и парень, кивнув в ответ, помялся, на сантиметр выставил вперед голову.

– Пердо, – извинился он и кивнул на Клариссу. – Ла хиха ла? Больна?

Бобби невольно напряглась. Здесь не было ни угрозы, ни оскорбления. Просто кто-то не из их команды сунул нос в их дела. Да, пожалуй, нервы у нее натянуты не меньше, чем у Амоса. Незаметно переведя дыхание, она кивнула.

Парень постучал по плечу товарища, державшегося за веревку перед ним. Они коротко переговорили на астерском жаргоне, так быстро, что Бобби не уловила смысла, и потом отпустили веревку и сделали им знак проходить вперед. Уступили свое место, чтобы Кларисса на несколько минут раньше попала на «Роси». Пустяк. Жест. Странно, что ее так пропяло.