Ритуал - Марина и Сергей Дяченко

Наконец, Остин встал — и Юта поднялась тоже. Гости будут веселиться до утра, а молодоженам между тем пора подниматься наверх, где ждут ослепительные ароматные простыни, где тяжело колышется парчовый балдахин над кроватью, где уже теплится огонь в ночнике…

Остин и Юта в последний раз поклонились гостям. Раздобревшие, осоловевшие, те ласково улыбались и ободряюще подмигивали. Юта, к счастью, была слишком сосредоточена на своих внутренних ощущениях, чтобы заметить эти знаки внимания — оперевшись на руку Остина, она медленно, как сомнамбула, отправилась в королевскую опочивальню.

Происходившее потом помнилось Юте смутно и нетвердо.

Руки горничных освободили ее от подвенечного платья, от шлейфа и корсета; шелестели какие-то ткани, кто-то говорил что-то приглушенным голосом, будто отдавая распоряжения; принцесса оказалась стоящей в тазу, и умелые белозубые служанки обливали ее горячей водой, растирали жесткими варежками и снова обливали — травяными настоями. Потом на плечи накинули мягкую простынь — Юта обрадовалась, потому что ужасно стеснялась своей наготы. Ее вытерли и высушили; в памяти осталось бледное воспоминание о какой-то душной комнатке, где она минуту или две провела в ожидании неизвестно чего; потом — опочивальня, темнота, затихающий шепот, перед глазами — парча балдахина, тяжелые золотые кисти, кто-то горячий, как печка, появившийся из темноты…

Мечтала ли она когда-нибудь? Думала ли? Остин громко дышал ей в ухо, она закрыла глаза и не видела уже ни парчовых складок, ни огонька свечи у ложа, ни нависающего над ней лица…

Принцесса Юта провалилась в охающую, жгучую тьму беспамятства.

Арман, к счастью, тоже уже ничего не видел. Влив в себя две бутылки вина, он тяжело заснул, уронив голову на грудь.

* * *

Медовый месяц решено было провести в столице — ведь король Контестар угасал, а государственные дела нуждались в присутствии Остина. Впрочем, сразу после свадьбы устроена была большая охота, и два дня молодожены провели в лесу.

Азартная Юта включилась в забаву со всем пылом и воодушевлением. Натянув шляпу с пером, она и верхом на смирной упитанной лошадке чувствовала себя укротителем буйного коня, великолепной наездницей и прирожденной охотницей. Трубили рога; справа и слева проносились необъятные стволы старинного королевского леса, лошадка стремилась не отставать от прочих, весьма быстроногих коней — и в какую-то минуту Юте почудилось, что нечто подобное уже было. Она так же сидела верхом, но ее окружали облака, небо, а леса внизу были такого же роста, как трава под копытами лошади… Воспоминание обожгло ее, и она механически натянула было поводья — но тут в чаще послышался треск ломаемых веток, и на дорогу перед кавалькадой вылетел гонимый псами благородный олень…

К счастью, Юта не видела, как убили оленя. Лошадка ее припозднилась-таки, и, когда принцесса выбралась на полянку с измятой окровавленной травой, красавец уже лежал бездыханный, неловко откинув рогатую голову.

Заночевали в охотничьем домике; в просторном бревенчатом зале накрыт был длинный стол, и туша целиком жарилась на вертеле, пока разудалые охотники хвалились, как и положено, пили вино и горланили песни. Пятнистую оленью шкуру преподнесли в подарок Юте, но та испугалась вида крови — и не взяла.

Отведя ее в сторонку, Остин спросил тихо и укоризненно:

— Зачем же обижать людей?

Юта смутилась и не знала, что ответить.

— Ты учти, — покачал головой принц, — сейчас все к тебе приглядываются, кто ты, какая ты… Я хочу, чтобы они любили мою жену, как любят меня. Ведь ты скоро будешь их королевой!

Юта горячо закивала головой.

Весь вечер и всю ночь она старалась изо всех сил — хоть как ни хотелось ей спать, не ушла со своего места, которое было во главе стола рядом с Остином. Ей показалось, что принц поглядывает на нее с одобрением.

На следующий день после полудня возвращались в город. К седлу Остина привешена была мертвая голова оленя; лошадь принца, чей бок задевали ветвистые рога, вздрагивала и беспокоилась. Юте тоже почему-то было неприятно, хотя она и бодрилась.

Праздник продолжался еще целую неделю — горожане выкатывали прямо на улицы пузатые винные бочки, бродячие актеры разыгрывали сцену сражения с драконом, по ночам в небо взвивались фейерверки… Потом все понемногу успокоилось, жизнь вернулась в нормальное русло, и Юта обнаружила, что живет теперь не дома.

Дворец королей Контестарии ничем не уступал контийскому, но парка не было — его заменяла ровная лужайка, обнесенная живой изгородью. Расположение комнат и залов было непривычным — Юта долго путалась. Но главное — тут у принцессы совсем не было знакомых.

Незнакомые горничные улыбались ей мило и почтительно, незнакомые пажи готовы были выполнить любую ее волю. Юта попыталась наладить с ними приятельские отношения — но оказалось, что одно дело расти всем вместе, и совсем другое — явиться в чужой дом принцессой, будущей королевой, значительной и непонятной личностью…

Юта поведала Остину, что хочет выписать нескольких слуг из дому. Тот поднял брови:

— Зачем? Тебе недостаточно прислуги?

Принцесса снова смутилась — ей очень не хотелось, чтобы Остин решил, что она избалована.

Самого принца Юта теперь видела редко — навалились государственные дела. Остин проводил целые дни напролет в рабочем кабинете и в зале Королевского совета, появляясь в супружеской спальне усталый и задумчивый. Юта попыталась было влезть в суть мучавших принца вопросов — однако в этом ей было весьма недвусмысленно отказано:

— Где ты видела, Юта, принцессу или даже королеву, занимающуюся делами? Вот твоя мать, например?

Это было правдой — Ютина мать блистала на приемах и вышивала на пяльцах, но никогда никто не видел ее за рабочим столом.

— Указы, законы, налоги… — усмехнулся принц. — Зачем тебе это?

— Ты прав, — сказала Юта, краснея и ругая себя: придет же в голову такая глупость…

День во дворце был подчинен строжайшему распорядку. Каждое утро горничные укладывали Ютины волосы в одну и ту же прическу; завтрак подавали в огромном зале, и принц с принцессой сидели на противоположных концах длинного, как зимняя ночь, стола. Отзавтракав, Остин удалялся в кабинет, а Юта отправлялась в свою комнату — Остин порекомендовал ей заняться рукодельем.

Принцесса не умела толком ни вязать, ни вышивать; однако, задумав удивить принца изобретательностью, она потратила несколько недель на изготовление странного растрепанного букета — все цветы были из проволоки и мешковины, и в чашечке каждого встроен был осколок зеркала. В солнечные дни букет отбрасывал на стены и потолок целые пригоршни бликов.

Когда Юта показала свое произведение Остину, был, к сожалению, хмурый дождливый вечер. Может быть, именно поэтому принц отнесся к нему прохладно:

— Кто тебя учил… такому?

— Никто, — Юта смутилась и расстроилась его почти брезгливым тоном.