Любовь сладка, любовь безумна - Розмари Роджерс

— Животное! Зверь! — кричала она, ощущая, как его руки блуждают по ее телу — прикасаясь, сжимая, лаская, пока она не начала извиваться, умоляя его прекратить пытку. О Господи, что он делает с ней?!

Стив раздвинул ее ноги, закинул их себе на плечи. Джинни приглушенно вскрикнула от возмущения, но он удерживал ее, сжимая руками упругие груди, перекатывая соски между пальцами… и неожиданно его рот нашел маленький напряженный холмик, скрытый в золотисто-рыжих завитках. Джинни услышала собственные безудержные всхлипывания, стоны стыда, унизительно смешанного с желанием, пока его язык проникал все глубже в запретную розовую влажную ложбинку. Ее тело извивалось, ладони бессознательно сжали его голову, пытаясь удержать ее на месте, притиснуть ближе. Джинни вскрикнула, бессильно мотая головой из стороны в сторону:

— О… будь ты проклят! Будь проклят!

Рот Стива обжигал, словно каленым железом, будто ставя на ней тавро «собственность Стива Моргана», пока остатки сдержанности и самоконтроля не покинули ее и из горла не вырвался крик мольбы об избавлении от сладкой муки. И когда это чудо наконец-то свершилось, оставив ее дрожащей, совершенно беспомощной, почти теряющей сознание, Стив скользнул вверх и прижал ее к матрацу. На этот раз, когда он вошел в нее, Джинни не запротестовала, только слабо вздрогнула, услышав, как Стив прошептал ей на ухо:

— Когда-нибудь, милая, ты тоже сделаешь это для меня.

Какой смысл протестовать? И пусть Джинни ненавидела его, каждый раз, когда Стив начинал ее ласкать, она теряла самообладание, не в силах остановить его, заставить освободить, отпустить на волю. И сейчас, несмотря на отвращение, он снова доказывал свою власть, двигаясь медленно, так медленно, словно терзал ее и себя, а ее тело, ее предательское тело пробуждалось снова и, жадно изгибаясь, встречало его толчки.

— Ненавижу, ненавижу тебя, — прошептала Джинни, но даже в ее ушах слова звучали лаской, и Стив лишь улыбался в лицо девушке, убыстряя ритм движений, пока она не забыла обо всем на свете.

Джинни с каждым днем все больше ненавидела эту комнату, служившую ей тюрьмой. Прошла уже неделя, и Джинни чувствовала себя пленницей в султанском гареме. Даже эта комната — ее бархатная камера, со сплетавшимися в страстных объятиях фигурами на потолке, трельяжем и плюшевой обивкой, — напоминала ей, кто она и почему здесь.. Стив отсутствовал целыми днями, а иногда и до полуночи, и Джинни почти потеряла представление о времени. Бордель оживал с наступлением сумерек — с утра девушки спали.

Конечно, она давно поняла, куда Стив привел ее, и изводила себя вопросами, мучительный стыд терзал душу.

«Шлюха… я его шлюха, игрушка, забава, — думала она. — И с самого начала была его… желала испытать все, глупая, доверчивая девственница.

О Боже, я сама вешалась ему вашею, напрашивалась на это! И вот теперь он держит меня в борделе для собственного развлечения. Но потом… — при этой мысли Джинни, вздрогнув, похолодела от страха, — потом, когда он устанет от меня, что сделает, как поступит? Я слишком много знаю… он не осмелится отпустить меня, а когда его дела здесь будут закончены, что тогда?»

Сначала она все время плакала, непрерывно строила планы побега. Но в конце концов почти смирилась — дверь постоянно была заперта, даже оконные рамы были забиты гвоздями, стекла загорожены тяжелыми шторами. Обед Джинни приносила горничная-индианка, но за спиной всегда маячил телохранитель Мануэль с револьвером наготове. Все ее истерические выкрики наталкивались на холодное равнодушие окружающих, а Лайлас как-то объяснила ей спокойно, дружелюбно, как она усмиряет непокорных девушек.

— Вы, конечно, должны понять, дорогая, как вам… скажем, повезло! У вас всего один любовник! Но беспорядка я не допущу, это развращает девушек, они жалуются, так что вы не должны так вести себя…

Застыв от ужаса, чувствуя тошнотворный ком в горле, Джинни решила держать себя в руках и с тех пор плакала, только когда оставалась одна, заглушая рыдания подушкой.

Стив относился к ней по-прежнему, без всякого сочувствия, не грубо, но сухо, рассеянно, словно забывал о ее присутствии.

Чтобы убить время, Джинни начала сначала застенчиво, потом более свободно разговаривать с девочками Лайлас, когда они из любопытства навещали ее под тем предлогом, что приносят обед. Одна из них, жизнерадостная канадка французского происхождения, называющая себя Лореной, оказалась дружелюбнее и добрее остальных, и Джинни вскоре привыкла к ее откровенным речам и грубоватым манерам.

Вскоре Лорена начала приходить каждый день и часами просиживала на постели Джинни, завернувшись в атласный пеньюар; черные глазки девушки весело блестели при виде очевидной наивности «гостьи».

Как все другие представительницы подобной профессии, Лорена в основном говорила о мужчинах, их вкусах и пристрастиях в постели. Проститутки считали Джинни счастливицей — мало того, что у нее один постоянный любовник, но этим любовником является еще и сам Стив Морган!

Лорена недвусмысленно дала понять Джинни, что считает ее дурой. К чему думать о побеге?!

— Куда ты пойдешь, малышка? Назад к папочке? Нет-нет, говорю тебе — слишком поздно! В этом вся беда «хороших» женщин: как только мужчина взял ее, она тут же превращается в «плохую»! Возьми хоть меня — я шлюха, потому что нужно как-то жить, а работа нетрудная, не то что быть горничной или полы мыть! Это не для меня. После того как моего любовника убили в поножовщине, я быстро поняла, что все мужчины одинаковы. Нужно им льстить, ублажать… они всегда хотят чего-нибудь новенького, такого, что порядочные жены не могут дать!

Джинни, приученная скучать и не находившая себе места, многому научилась от Лорены, таким вещам, о которых раньше не имела представления. Лорена знала, как суметь заставить желать себя, сделать мужчину своим рабом.

Постепенно начали заходить и другие девушки — пообедать вместе, рассказать о клиентах. Иногда, если мужчина был очень груб, на лицах и телах проституток появлялись синяки. Лорена призналась однажды, что у нее был клиент, хотевший ее избить и даже предложивший сотню долларов в возмещение.

— Я сделала это за деньги, но больше никогда в жизни не соглашусь! — воскликнула она, вздрагивая от одного воспоминания.

— О Боже! Почему мужчины такие звери? — вздохнула Джинни.

— Ну… может, не все! — сверкнула глазами Лорена и засмеялась. — Обещаешь, что не будешь ревновать? Твой Стив великолепен в постели. Однажды, давно, не сердись, дорогая, мы провели вместе целую ночь, и мне даже не пришлось притворяться. Настоящий жеребец! Ты просто счастливица, дорогая.

— Счастливица?! — горько вздохнула Джинни. — Как ты можешь это говорить, зная, что я здесь не по своей воле. Я ненавижу его и так боюсь… Лорена, что он со мной сделает?

— Жизнь — штука неверная, — пожала плечами Лорена. — Кто может сказать, на что способен мужчина? Но думаю, ты ему нравишься больше, чем он сам сознает, иначе зачем было похищать тебя? Может, он даже женится на тебе, кто знает?