Черный маг императора 2 - Александр Герда

Даже линии где нужно тоньше выходили, а где-то толще.

— Макс, ну ты прямо спец по каллиграфии! — нахваливал меня Дориан в особо удачные моменты. — До меня, конечно, все равно далеко… Я такие каракули сроду не рисовал. Но по сравнению с тем, что у тебя месяц назад получалось — просто поразительно.

В общем, поддерживал в рунологии как мог. По общим предметам я более-менее справлялся, историю Одаренных родов Российской империи тоже заучивал… Геральдика еще эта…

Зато начальная алхимия и травология — вот это были просто отличные предметы! Самые любимые у меня в первом полугодии! У нас их обычно сразу по два урока вместе проводили.

Самое интересное, у нас их оба один и тот же преподаватель читал — Щекин Борис Алексеевич. Невысокий строгий толстячок, по кличке — Компонент.

Вот уж кого терпеть не могли практически все ученики в нашей школе! Он любил кровь попить и требовал со всех по полной программе. Договориться о пересдаче с этим типом было почти невозможным делом, так что все зубрили его предметы ночами до красных глаз.

Ну или драили пробирки в лабораториях и разбирали вонючие вещества до одурения.

Не могу сказать, что у нас с Компонентом завязались дружеские отношения. Вряд ли он мог хоть с кем-нибудь дружить, кроме своих шкафов с эликсирами. Но я был единственным учеником, кому он мог доверить проверку работ по изготовлению эликсиров с прошлых уроков, вместо того, чтобы самому их проверять.

За первые несколько недель он понял, что учебники для первого класса вгоняют меня в сон, а сам я способен на большее.

Разумеется, что этим я вызывал чувство острой зависти не только у своих одноклассников, но и у старших курсов. Лишний повод при случае бросить шпильку в мой адрес, почему бы и нет?

Так что мне все время приходилось смотреть в оба, чтобы какая-нибудь гадина не подбросила мне чего-нибудь в эликсир или не устроила другую пакость. Желающих и способов хватало…

То пробирки подменят, то пока я схожу в туалет, вместо жабьей икры, подсунут рыбью… Как дети малые, честное слово… Приходится постоянно Ибрагима везде оставлять, чтобы ситуацию на контроле держать и ничего не просмотреть случайно… Вот…

А в медицинском блоке потом удивляются, что на учеников все время какие-то странные напасти сыплются? Ничего они не странные, вот вели бы себя как нормальные люди и ничего на них не сыпалось бы.

Ну еще и Гребень меня радовал. После того случая с Бубновым, он свое слово сдержал и больше ни с кем меня фехтовать не ставил, кроме себя. А с ним тренироваться было одно удовольствие. Правда после занятий я всегда мокрый был насквозь, но зато и весело было.

Даже Дориан его хвалил. Чувствовалось, что моему приятелю приходилось хорошенько поднапрячься, чтобы преподаватель не наставил мне синяков.

— Молодец, Темников, хвалю! — говорил каждый раз после боя Артем Захарович. — Так как ты говоришь фамилия мастера, который тебя учил?

— Да я уже не помню… — врал я ему каждый раз.

— Стыдно не знать мастера по фехтованию! Ладно, давай двадцать пять отжиманий и можешь переодеваться. На сегодня хватит с тебя.

Такой ритуал у нас с ним происходил постоянно, а вот заставлял он меня отжиматься просто так или за то, что я фамилию мастера как будто забывал — это вопрос. Может быть придумать какую-нибудь, вдруг отстанет?

Так, день за днем пролетела почти неделя, пока в четверг вечером не дал знать о себе телефонным звонком хозяин лавки из Белозерска.

Теперь вот, сразу после ужина, мы встретились в Бункере, чтобы наконец-то обсудить этот вопрос. Все как-то до него не добирались и на потом откладывали — то одно, то другое… Теперь тянуть уже некогда, нужно по делу разговаривать.

— Другого времени как будто совсем нет? — мрачно спросил Нарышкин, глядя как Пират с Фаустом треплют игрушечного пса. — Обязательно на ночь глядя… У меня на завтра уроков полный стол.

— Ну да, знаю я твои уроки, все с одинаковым названием — Дашкова Настя, — сказал я. — Нет уж, и так с ней каждый день по парку болтаетесь… Кстати, все хочу тебя спросить, как вы с ней на морозе целуетесь? Губы же мерзнут!

— Чего это они должны мерзнуть? — спросил Лешка и почему-то еще больше расстроился. — Ничего там не мерзнет… Вот помиришься с Цветковой когда-нибудь, может быть тоже узнаешь.

— Это вряд ли, — покачал я головой. — Я вчера с ней опять хотел поговорить, так она меня даже не дослушала.

— Почему не дослушала?

— Да эта… Серебрякова пришла, вот Алиса и убежала… Ну и черт с ней! Не буду я за ней больше бегать. Сколько можно? Такое ощущение, что я с ней в казаки-разбойники играю…

— Так и бросишь? — прищурился князь. — Не похоже на тебя, Макс.

— Ну потом поговорю. Сейчас не хочу. Пусть у нее мозги на место встанут. Да и некогда мне, вон дел сколько… Завтра в Казанское княжество нужно собираться и лавкой же пора начинать заниматься.

— Эх… Ладно, — вздохнул Нарышкин, который только сейчас смирился с мыслью, что отпроситься на этот вечер и провести его с Дашковой у него никак не получится. — Как вы с ним договорились, с хозяином лавки?

— Да пока никак. Он сказал, чтобы я его набрал, когда мы будем в Белозерске.

— Ну и какие мысли?

— Думаю, что в пятницу или субботу в Казань поедем, а в воскресенье ему позвоним, если успеем.

— Это вряд ли, — с сомнением покачал головой князь. — Так быстро только котики родятся.

— Значит позже позвоним, а среди недели встретимся. Ты же уже вроде бы как на машине — найдем время.

— Угу… — Лешка уселся поудобнее и серьезно посмотрел на меня. — Слушай, Макс… Я вот думаю… А ты уверен, что с отцом мне стоит разговаривать? Дело-то серьезное хочешь затеять. Это тогда в машине все казалось по плечу, а теперь, чем больше мыслей всяких…

— Понятно теперь, почему ты все время разговор на другие рельсы переводил, — улыбнулся я. — Само собой серьезное, зачем ерундой заниматься? Вот только не говори, что ты испугался, твое сиятельство…

— Да нет, при чем здесь… — князь поерзал на стуле. — Я в такое просто еще никогда не влезал…

— Так ты и в Искажение никогда не влезал до поры до времени, — напомнил я ему. — А это, считай, что одно и то же, только монстров здесь никаких не водится.

— Здесь других вопросов хватает.

— Вот поэтому и нужно их обговорить, а ты к Дашковой рвешься целоваться…

— Целоваться… — нахмурился Нарышкин. — Вообще-то, меня всего один вопрос смущает — то, что для моей семьи это дело новое совсем. Так-то мой отец мужик хваткий. Если выгоду увидит, то за дело возьмется и капиталом поможет.

— Мой господин, там