Возвращение блудного сына - Александр Омельянюк

– «Я рад, что Вам понравилось! А повторы у меня в принципе бывают, но, как правило, в прозе. И за этим я внимательно слежу!» – искренне обрадовался поэт и уточнил писатель.

А на следующий день неожиданно для поэта и писателя Платона Петровича Кочета вдруг завершился год тигра?!

Уходящий год, как красивый уссурийский тигр, – по календарю соседей, – совершил свой гигантский прыжок навстречу восходящему на горизонте Солнцу, через Тихий океан и Анды в Аргентинские прерии Параны и дальше на Бразильское плоскогорье. При этом, словно оттолкнувшись задними лапами, он завалил всё снегом и льдом, повалил хрустальные деревья в российских лесах, а приземлившись на Южно-американскую землю ушастым кроликом, своим гигантским прыжком вызвал там оползни и наводнения.

Надо же?! На земном шаре и природа что-то разгулялась не на шутку, а не только одна демократия в России! – про себя решил наблюдательный писатель.

И только на следующий день, 3 февраля, ещё через две недели после празднования дня рождения Надежды Сергеевны, пришёл черёд и Платона Петровича, задержавшегося со своим праздником исключительно из-за начальницы, которая, наконец, снизошла до чаяния коллег, и после долгих колебаний разрешила это застолье.

В «Пилзнере» удалось разместиться в подвале за любимым ими большим круглым столом в укромном уголке за колонной.

Алексей, правда, задержался, но не на много. Как раз успел к своему тосту. И хотя Надежда Сергеевна Павлова почти всё уже пожелала в жизни своему сотруднику, Алексей Ляпунов всё же внёс и свой оригинальный вклад в поздравления коллеги. Только один мрачный Гудин обошёл это событие молчанием, не провозгласив тост за своего антипода, словно показывая всем, что ничего хорошего тому не желает.

Привыкшего к поведению пакостника, Платона это не обидело, хотя несколько удивило. Ведь Иван Гаврилович в последнее время вроде бы сделал попытку пойти коллеге навстречу.

Несмотря на это, вечер прошёл в весьма тёплой и непринуждённой обстановке. Платону с лихвой хватило в меру многословных и от души сделанных поздравлений двух других сослуживцев.

Особенно его всегда подкупали их пожелания ему больших творческих успехов. Пользуясь случаем, как бы в благодарность коллегам, и применительно к обсуждаемой проблеме, Платон сразу выдал для них сходу сочинённую им частушку:

Комбайнёр просрал страну

Жулику-строителю!

Думал: «Палку перегну!»,

Оставаясь зрителем.

Под дружный хохот всех сослуживцев провозгласили и соответствующий тост «за палку»!

– «А, кстати о палке! – вдруг вспомнил писатель – Я тут недавно слушал такой диалог мужчины и женщины!

Мужчина предлагает женщине: пойдём, я тебе свечку… по… вставлю!

А та ему отвечает: ты, наверно, хотел сказать: огарочек!?».

– «Фу, ты! Опять Платон о…» – сквозь смешки начала, было, Надежда.

– «О… бане!» – несказанно обрадовался своей находчивости Гудин.

– «Ему надо от этого дела таблетки специальные пить!» – доверительно наклонился он в саркастическом старческом смехе к Алексею, смеявшемуся теперь над всеми своими старпёрдзами и старгёрлзой.

– «Так он и пьёт эти свои таблетки для того, чтобы в его флоре не завелась какая-нибудь фауна!» – объяснила старцу всезнающая кандидат биологических наук, с которой Платон после застолья, теперь уже по обыкновению, проделал обратный путь до станции метро «Чистые пруды».

В этот вечер он не спешил домой, ибо именно сегодня Ксения с Наталией пошли в Дом Музыки на концерт Константина Никольского.

Домой жена вернулась в приподнятом настроении и всё ещё возбуждённой, хотя и немного усталой, чуть ли не взахлёб рассказывая мужу об увиденном, услышанном и пережитом.

Платон тактично слушал увлечённую женщину, где нужно поддакивая жене, или задавая непринципиальные, уточняющие вопросы.

Слава Богу, Ксюха хоть немного развеялась! А то в последнее время она что-то стала хандрить и ипохондрить!? Да! Много ли женщине надо?! – подвёл итог Платон.

Почти через неделю он воочию увидел подтверждение этих своих мыслей, когда заскочившая к ним по пути Нона предстала перед его приятно удивлёнными очами очень свежей, отдохнувшей и помолодевшей, даже весьма привлекательной.

– «Вот что значит здоровый моральный климат в коллективе!» – поделился он с присутствовавшей при этом Галиной Александровной.

На следующий день, в четверг 10 февраля, семья Кочетов дома втроём традиционно отметила и день рождения Ксении.

Но Кира в этот раз не только не пришла, но и не позвонила, хотя Платона она ещё успела поздравить с его днём рождения.

В этот раз Кеша уже официально объявил родителям об окончательном прекращении их с Кирой отношений, которые дали заметную трещину ещё ранней осенью.

Вот так постепенно и завяла их страстная юношеская любовь.

Как и просил отец, чтобы не травмировать девчушку, Иннокентий свёл отношения с нею на нет плавно, как на тормозах.

Расстались они практически без взаимных обид, о чём ещё долго, вплоть до 23 февраля, свидетельствовали звонки и поздравительные SMS-ки «Дяде Платону» от Киры.

Ох, женщины, женщины, женщины! Сколько же от Вас терпят ни в чём неповинные перед Вами мужчины? А сколько Вам, бедняжкам, от них тоже неоправданно достаётся? И это правда жизни! Ce la vie! – про себя рассуждал писатель.

И правда жизни витала везде вокруг Платона. И не только на работе, на улице, в трамвае, в троллейбусе, в метро и в электричках, но даже иногда и на лесной лыжне, не говоря уже о магазинах.

В субботу вечером в овощном отделе его родного «МагазинЧика» давно его знавшая и всегда слащаво улыбавшаяся и ласково обращавшаяся к нему зрелая продавщица Елена – шустрая, в меру упитанная приветливая блондинка в очках – обсчитала инженера человеческих душ аж на двести семьдесят рублей!?

Покупая овощи, – картофель, зелень, лук, морковь и капусту для засолки, – Платон за всё заплатил девятьсот сорок рублей. Ему сразу показалось, что многовато. Но ласково общавшаяся с ним продавщица помогла ею обманутому загрузить покупки, быстро сунув итоговый чек вглубь его большой сумки.

Дома Платон объявил жене, что цены опять резко подскочили. Та удивилась, взяла чек и обомлела:

– «Это тебя кобра очкастая обсчитала?! Да, что, она совсем рехнулась?! Пучок зелени стоил десять рублей, ну пусть пятнадцать, или даже теперь двадцать, но не пятьдесят же?! А капуста с морковью? Да нет! Она с тебя по сотни лишней взяла за них!? Надо идти туда! Если эта тварь будет отпираться, то я пойду к её начальству! Хорошо хоть чек сохранился!».

И Ксения стала решительно одеваться. Сначала она спустилась вниз одна, но вскоре вернулась: