Бенкендорф - Дмитрий Олейников

Бенкендорф отказался от отступления и стал искать пути вторжения в Голландию. Он пошёл ниже по течению пограничной тогда реки Йессель к другому укреплённому городку — Зволле. Здесь излюбленный казачий манёвр удался. Меньший, чем в Девентере, гарнизон воспылал страстью одержать победу над немногочисленным казачьим пикетом, ринулся на вылазку — и вскоре бежал назад, в город, куда на плечах противника ворвались казаки Бенкендорфа.

Двенадцатого ноября русский отряд расквартировался в Зволле, готовый первым из всей армии союзников переправиться на территорию Французской империи (точнее говоря, в Голландию). Разосланные во все стороны партии казаков вынудили к капитуляции несколько окрестных гарнизонов. «Русские идут!» — понеслось по Голландии, и этот возглас стал символом надежды и успеха. Отправленный 14 ноября к Амстердаму отряд майора Марклая (две сотни казаков) стал катализатором вывода французского гарнизона из города: численность идущей прямо на город русской кавалерии в глазах противника выросла на порядок.

К генералу Винцингероде полетело письмо: в Голландии одержаны первые победы, население страны обещает полную поддержку. Местные жители встречали казаков как освободителей, предлагая им «фрукты и напитки»; в ближайших к Зволле городках начались народные выступления, выливавшиеся в нападения на французских таможенников и жандармерию. Наступавшие к югу от отряда Бенкендорфа на Арнхейм части прусского генерала Бюлова сковали силы маршала Макдональда.

Ободряющие вести пришли из Амстердама. За неделю, прошедшую после появления русских на границе, авторитет наполеоновской империи растаял, как весенний снег. В кофейнях и тавернах, лавках и магазинчиках голландцы обсуждали самые невероятные слухи. После лейпцигского разгрома казалось возможным всё: то ли в Париже сенат сверг Наполеона, то ли Наполеон сдался императору Александру, то ли его вообще убили. Голландский «нотабль» Карл Ван Хохендорп собрал представителей оппозиции, оранжистов, и объявил им, что «сидеть в ожидании опаснее, чем действовать»39. Так была создана основа для организации «временного правительства». Ещё один оранжист, барон Крайенхоф, послал Бенкендорфу уверения во всевозможной поддержке и умолял ускорить действия. Настрадавшиеся от оккупантов голландцы просили только не проводить начавшиеся было насильственные «реквизиции» и обещали добровольно снабжать отряд всем необходимым. Забегая вперёд отметим, что столь любимые всеми армиями «реквизиции» были быстро прекращены, а за поставку фуража, провианта и снаряжения с Голландией позже сполна расплатился император Александр Павлович.

Французские чиновники всё меньше занимались вопросами организации обороны и всё больше, думали о том, как спастись. Едва пал Зволле, как они начали эвакуацию семей, и их забитые вещами тележки и повозки запрудили все дороги на юг, к Антверпену. Как доносил Наполеону наместник Шарль Лебрен, «в Амстердаме ждут не дождутся нашего ухода, хотя и побаиваются казаков». Когда Лебрен ещё дописывал: «Пока никто не шевельнет и пальцем ни за, ни против нас», в Амстердаме загорелись будки французских таможенных постов. Военный министр Кларк слал не подкрепления, а обещания, уверяя, что через месяц в Голландии будет то ли 25, то ли 60 тысяч французских солдат. В ожидании обещанного французы стянули боеспособные войска в Утрехт. 18 ноября Лебрен написал Наполеону, что уезжает в Антверпен, поскольку его «пребывание в Голландии и прилегающем регионе абсолютно бесполезно»40.

Через месяц французы могли снова вернуть утерянное. Голландцы торопили Бенкендорфа, Бенкендорф же не мог двинуться с места без указаний от своего начальства.

Долгожданный пакет от Винцингероде пришёл 21 ноября. Ответ был обескураживающим: пограничную реку Йессель не переходить, занять наблюдательную позицию, ждать… Знал ли Бенкендорф, что в партизанские дни 1812 года прозорливый Александр I инструктировал самого генерала Винцингероде действовать по обстоятельствам и выполнять только те его распоряжения, которые соотносятся с реальной обстановкой? Скорее всего, знал, ведь Винцингероде гордился личной перепиской с императором и показывал её своим штабным офицерам.

Вот и решил генерал Бенкендорф действовать именно «по обстоятельствам». Ведь первые шаги в Голландии уже были сделаны, связь с «временным правительством» и населением установлена, Амстердам — центр возмущения против французов — встретил две сотни передового отряда Марклая и «умолял о приходе» главных русских войск. Как оставить тех, кого Бенкендорф уже обнадёжил, перед лицом постепенно приходивших в себя оккупантов? Кроме того, свою роль в решении Бенкендорфа сыграло и «счастливое опьянение… от возможности самостоятельно командовать». Ближайшей же ночью, дабы скрыть численность своего отряда, Бенкендорф выступил в сторону Амстердама.

Только как добраться до центра голландского восстания? Разбитые распутицей дороги были наименьшим препятствием. Гораздо труднее было преодолеть помеху в виде заслонявшей путь крепости Наарден с артиллерией и мощным гарнизоном. Вдобавок ворота Амстердама стерегли хорошо укреплённые форты Мюйден и Гальвиг. Лобовая атака крепостных стен оказалась бы абсолютно бессмысленной, а водный путь контролировала часть французской эскадры адмирала Вергюэля. Вскоре водой покрылось всё направление с востока на Амстердам: гарнизон крепости Наарден спустил шлюзы, и море на некоторое время отвоевало обратно часть заботливо возделанной голландцами суши. Бенкендорф смог лишь обеспечить скрытность наступления: казаки Льва Нарышкина и павлоградские гусары пошли на юг и атаковали французские авангарды по дороге на Утрехт. Ещё южнее фон Бюлов начал штурм Арнхейма. На некоторое время внимание французов было отвлечено от Амстердама.

И вскоре выход — точнее, вход — нашёлся, поскольку русские войска были на территории союзной страны. Когда 22 ноября Бенкендорф пришёл в Харденвейк, на берег пролива Зюдер-Зее, голландцы прислали туда все имевшиеся у них суда. Моряки проскользнули мимо пушек эскадры Вергюэля и готовы были проделать столь же опасный путь обратно. Правда, для погрузки всего отряда судов было недостаточно, и Бенкендорф смог взять с собой только 600 пехотинцев.

С наступлением темноты и усилением попутного ветра на судах были подняты паруса. Наутро, через девять часов нелёгкого плавания по усеянному льдинами Зюдер-Зее, «ветер с востока» принёс отряд Бенкендорфа в амстердамский порт.

Осенний Амстердам расцвёл оранжевым цветом. Ленты и флаги цветов принца Вильгельма и голландской независимости заполнили все окна, базары, церкви, улицы и площади.

Повсюду исполняли новый гимн — «Реставрации» и «Освобождения». Он появился «вдруг» и быстро разошёлся по всей стране: его переписывали друг у друга, читали вслух на городских площадях.

После вступления в Амстердам первого, отряда казаков там образовалось «временное правительство»; после прибытия Бенкендорфа с пехотой Тульского полка — была прочитана Декларация независимости. В специально составленной прокламации были упомянуты и 2500 уже пришедших на помощь русских солдат, и приближавшиеся кавалерия и артиллерия42. Такая информация стала весомым доводом для того, чтобы взяться за оружие и самим голландцам; немедленно начали формироваться полки Национальной гвардии.