Королевская кровь 12. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

по радио объявили, куда можно спрятаться, прошла по дому сверху донизу и настойчиво позвала всех именно под защиту МагУниверситета.

— У меня сын там учился, так нас несколько раз на территорию не пустили! — говорила она. — А если уж меня смогли не пустить, то этих муравьев и подавно не пустят!

Камены, Аристарх и Ипполит, сильно заскучав в опустевшем университете, тоже оживились, когда его коридоры и аудитории стали заполняться людьми, а столовая заработала на то, чтобы всех прокормить. Они скучали по шумным студентам, скучали по их искрящей магии, питавшей университет и их самих. Без подпитки стихийное хранилище университета стало оскудевать, а на фоне ослабевания потоков близок был час, когда и сами каменные стражи, уникальные мультистихийные духи, способные появиться только в подобном месте, могли развеяться.

Каждый день они проверяли крепость щита, ловили редких студентов из общежития и заставляли рассказывать, что творится в городе, упрашивали сторожа читать им газеты, расспрашивали нового ректора, ругались на Ситникова, что он так к ним и не заглянул и гадали, как же узнать новости о принцессе и темном Тротте.

— Печенкой чую, что мимо нас проходит занимательнейшая история, Полик, — хандря, говорил Аристарх, и голос его скрипуче разлетался по пустым коридорам университета.

— У тебя нет печенки, Аристарх, — занудно уточнял Ипполит, и они начинали переругиваться чисто от скуки.

А сейчас они радовались обилию народа — и, проникнувшись высокой миссией по защите, переданной им нынешним ректором, наблюдали за приближением почти сотенного отряда тха-охонгов. Сверху планировали редкие еще раньяры, бросаясь на отступающих бойцов Рудложской армии, которые отстреливались из гранатометов под прикрытием бронемашин.

Отряд нырнул под щит — туда, где собрались испуганные люди… и полетели вниз, атакуя его, стрекозы.

А навстречу поднялись несколько десятков сияющих великанов, состоящих будто из текущей энергии — и с знакомым всем студентам ворчанием и хохотком стали отбивать раньяров и напирающих на щит тха-охонгов странным оружием, очень похожим на ракетки для тенниса, которым иногда мучили студентов преподаватели физкультуры.

Через полчаса от наступающих остались лишь разбросанные по периметру дохлые инсектоиды. Один из светящихся гигантов, крутанув «ракетку» в руке, обернулся ко второму.

— Ну что, оторвались, Аристарх? Перед развоплощением-то?

Второй хмыкнул, оглядывая себя.

— Иди набирайся сил в хранилище, — проворчал он. — Чую я, пока мы развоплотимся, нам еще не один раз придется оторваться, Ипполит.

И в этот момент сразу с нескольких сторон одни за другим пошли стихийные возмущения. Затряслась земля, задребезжали окна в общежитии и университета, закачали ветвями гиганты-типаны, а с ректорской башни сорвалась стая голубей. Хранители побледнели, сильно уменьшившись. Задрожал над территорией МагУниверситета щит.

— Не потянем, Полик, — тихо сказал один другому. Второй уныло покхекал, и они обернулись к испуганно осматривающимся по сторонам людям.

— В подвалы, все в подвалы, — заторопились камены, отбросив ерничающий тон. — Граждане, потом повизжим, все в подвалы университета, места хватит на всех!

Народ, организовываясь, потянулся к главному входу в университет — а земля продолжала сотрясаться, словно с разных сторон ее, как покрывало, трясли неведомые силы.

* * *

Мартин фон Съедентент, 2.30 по Блакории и Инляндии

5.30–6.30 Рудлог

10.30–11.30 Тафия

Мартин, одевшись и экипировавшись, перенесся к дальнему флангу сводного войска, где среди блакорийских болот и каменистых холмов расположились Демьян Бермонт и берманские отряды. Открыв Зеркало недалеко от сверкающей щитами палатки короля, барон увидел дозорных и поднял руки, подсвечивая себя Светлячком: после недавнего нападения Черныша берманы были нервны и вполне могли пальнуть или напрыгнуть со спины. Ему бы не навредило, но зачем нарушать порядок?

Под голубоватой луной куда хватало взгляда виднелись палатки — но многие берманы спали в обороте прямо на земле. Пахло травой, кострами и зверем, а из тихого лагеря то и дело доносилось сдержанное рычание — то переговаривались дозорные.

В него вгляделись — а находящиеся в медвежьем облике служивые принюхались — и, признав, подошли ближе.

— Барон фон Съедентент, — для порядка же представился Мартин. — Срочная информация для его величества. Нужно будить.

— Мой король отдал соответствующий приказ, — кивнул берман-офицер и направился к палаткам, бросив что-то невнятное медведям. Один поспешил куда-то в сторону.

Мартин терпеливо ждал, чувствуя, как покалывает пальцы предвкушение и злая радость — наконец-то есть шанс закончить эту войну, от которой устали уже все. Наконец-то осталось всего одно усилие. И если все получится, уже завтра война закончится.

И все складывается как нельзя лучше. Ресурс на максимуме: последний большой бой закончился позавчера днем спешным отступлением врага, который уходил к холмам, пытаясь сконцентрироваться и зацепиться за места, с которых куда удобнее обороняться. Можно было бы давить их непрерывно, но командующий сборной рудложско-бермонтско-блакорийской армией, которая сейчас серпом наступала из-под Форштадта и вернула уже треть территории Блакории, решил, что нужно дать врагу собраться в одну линию — так удобнее будет обойти по флангам и взять в котел. Да и войска заслужили отдых.

Поэтому сейчас фон Съедентент был полон сил.

С Викой он связывался позавчера вечером — точнее, она сама открыла переговорное Зеркало и коротко рассказала, что поутру дармонширским командованием планируется наступление на Норбидж и генеральное сражение, а потому неизвестно, когда им удастся поговорить в следующий раз.

Они попрощались почти сухо: прощальное «Я люблю тебя» прозвучало как напоминание и как приказ выжить любой ценой, — и поспешили закончить разговор — потому что дай волю чувствам, протяни руку, и оба расклеются, потеряют собранность. А чтобы выжить, нужно быть крайне сконцентрированным.

Но они оба знали, что именно за эти дни войны и разлуки их любовь окончательно стала чем-то нерушимым и вечным.

Вчера блакорийская армия продвигалась короткими переходами и стычками с небольшими отрядами иномирян, оставленных, чтобы задержать продвижение врага и дать основным силам закрепиться на холмах. А Март целый день отслеживал сигналку, связывающую его с Викторией. Но сигнальная нить на запястье вела себя ровно — один раз слегка завибрировала, что означало легкую степень опасности, а так подрагивала и возвращалась в спокойное состояние — для плотных боев это было странно. И только к вечеру он сообразил, что Вика поступила ровно так же, как он сам, и притушила сигналку. Поэтому если с ней и происходит что-то серьезное, он об этом не узнает.

Ограниченность военной связи тоже не позволяла получать оперативную информацию из Инляндии — на нынешний вечер было известно только то, что битва в Норбидже продолжается. И дергать сейчас Вику