Чисто семейное дело - Полина Дельвиг

— Здравствуй, Вальтер, — холодно, не повышая голоса произнесла Маргарита. — Я прошу тебя выйти и больше сюда не возвращаться.

— Но это моя племянница, — возмутился тот, — и я имею право находиться с ней рядом.

— Об этом надо было думать раньше, а сейчас, прошу тебя, уходи, не заставляй меня принимать крайние меры.

Вальтер фон Эдельберг встал и, не произнеся ни слова, вышел из палаты.

Принцесса бросилась к дочери.

— Ирена, — тихо позвала она. Девушка открыла глаза. — Как ты себя чувствуешь? Что произошло, скажи мне правду. Это был несчастный случай?

Раненая кивнула головой.

— Ты ничего от меня не скрываешь?

— Нет, — еле слышно выдохнула та, вся левая сторона лица у нее была в синяках и ссадинах. Открылась дверь, и в палату вошел доктор Шухман.

— Ну почему у нас такой расстроенный вид? Это просто чудо, что все так кончилось. Говорят, на машину просто страшно было смотреть!

— Доктор, — с трудом сдерживая слезы, спросила Маргарита, — что с ней? Насколько ранения серьезны?

— Кроме синяков и царапин, которые вы видите, физических повреждений никаких. Пройдемте ко мне в кабинет, нам нужно с вами поговорить, а за дочь не беспокойтесь, я пришлю сестру.

Принцесса кинула взгляд в сторону Ирены, та лежала тихо, закрыв глаза. Они подождали, пока придет медсестра, и вышли в коридор.

— Вы сказали, что физических травм нет, что вы имели в виду? Прошу, не скрывайте от меня ничего, у Ирены через месяц свадьба, нужно поставить в известность жениха и его родственников. Может, свадьбу лучше отложить?

— Мадам, — осторожно начал Шухман, — ваша дочь перенесла сильный шок. Сейчас трудно сказать, к каким последствиям это может привести. В любом случае я бы советовал заново обдумать дату свадьбы.

— Вы имеете в виду отложить?

— Или ускорить.

Принцесса внимательно посмотрела на него огромными серыми глазами, полными слез, и дрогнувшим голосом спросила:

— Как понимать ваши слова?

— Мадам, моя работа учит сдержанности. Здесь, — он дотронулся пальцем до своей головы, — хранится тайн не меньше, чем в министерстве обороны, можете быть уверены, все сказанное останется между нами.

Он помолчал.

— Буду откровенным, велика вероятность того, что ваша дочь изменится после этой аварии. И возможно, через месяц станет слишком очевидным, каким путем пошло выздоровление. Конечно, Ирена красавица, но кто знает, окажется ли это достаточным для счастливой семейной жизни. Не сомневаюсь в чувствах юноши, но у него есть родители… Не каждый согласится принять в свою семью человека, ну, скажем так, не совсем здорового.

— О, Господи, — прошептала принцесса.

— И представьте, какую дополнительную травму это может нанести девушке. С другой стороны, медовый месяц с любимым человеком в прекрасном месте, безусловно, окажет положительное влияние на выздоровление.

— Вы хотите сказать, герр доктор…

— Я хочу сказать, что при необходимости вы всегда можете рассчитывать на мою поддержку. Но главный выбор остается за вами.

Казалось, принцессе не хватает воздуха. Дрожащей рукой она оттянула воротник блузы.

— Мне… необходимо подумать. Это все так неожиданно…

— Конечно, — он ободряюще улыбнулся, — и потом, я не утверждаю, что нужно готовиться к худшему. Травма головы — всегда неизвестность: бывает, собираем черепную коробку по кусочкам, а человек после этого живет сто лет, да еще становится гениальным математиком, а иногда легкий щелчок, и ты инвалид на всю жизнь. Так что, моя дорогая леди, пока картина окончательно не прояснилась, держим себя в руках и верим в лучшее.

— Спасибо вам, герр доктор! — женщина слабо улыбнулась. — Если можно, я пойду к дочери, хочу быть с ней рядом.

— Конечно, идите, комнату вам подготовили и старайтесь держаться бодрее, от вашего настроения сейчас зависит очень многое.

Принцесса вышла в коридор. Почему это случилось именно с ней? Она так всегда заботилась о своих детях… Слезы опять подступили к горлу. Нет, сейчас необходимо успокоиться, нужно заставить себя быть абсолютно спокойной ради Ирен.

Она вошла в палату и, кивком головы отпустив медсестру, присела рядом с раненой. Спящая девушка была прекрасна даже несмотря на синяки и ссадины, покрывавшие половину лица. «Лишь бы не остались шрамы», — подумала принцесса.

И тут ее охватило странное чувство. Совсем недавно она уже думала об этом: лицо Ирены и шрамы, что это было? Женщина встала и подошла к окну. Огромные, тающие в голубоватой дымке горы были великолепны… Шрамы… Но почему она вспомнила о шрамах?

Раздался легкий шорох, и Маргарита обернулась. Что это? Ей почудилось или Ирена действительно быстро закрыла глаза? Чувство безотчетной тревоги росло, определенно что-то было не в порядке. Мать подошла и присела на кровать, внимательно разглядывая лицо раненой. Прошло пять минут, десять, Маргарита уже точно знала, что девушка не спит, и ждала. Наконец та не выдержала и открыла глаза. Принцесса заледенела от ужаса: лежащая перед ней девушка не была ее дочерью.

Первым порывом было вскочить, закричать, позвать медсестер, врача, но какое-то шестое чувство подсказало ей, что этого делать нельзя.

— Как ты себя чувствуешь? — Маргарита заставила себя говорить спокойно.

— Хорошо, мамочка, — девушка отвечала с трудом.

— Ты что-нибудь хочешь?

— Пить.

Принцесса обрадовалась возможности покинуть палату.

— Подожди немного, я должна спросить у врача, что тебе можно дать. Потерпишь?

Та молча кивнула головой.

Женщина вышла в коридор и прижалась спиной к стене. Ее всю колотило.

— Что случилось, Марго?

С момента их ссоры принцесса не помнила случая, чтобы так обрадоваться присутствию брата.

— Вальтер, ты не ушел, как хорошо! Извини, это несчастье совершенно выбило меня из равновесия.

— Что-нибудь с Иреной?

— Как ты узнал об аварии?

— Марго, я проработал в этой клинике пятнадцать лет. Неудивительно, что они сразу же позвонили мне. Пойдем выпьем кофе.

— Почему она хотела встретиться с тобой?

— С чего ты решила, что Ирена ехала ко мне? — он остановился. — Она так сказала?

— Зачем бы в июне месяце ехать в Альпы? К тому же одной. Послушай, Вальтер, ты разговаривал с ней?

— Нет. Когда я пришел, ей уже дали большую дозу успокоительного… она засыпала, что-то бормотала…

— Ты можешь вспомнить, что?