Подвиг разведчика - Валерий Рощин

Табарасан неподвижно лежал на небольшом скальном выступе, метрах в пяти-шести ниже. Обеспокоено оглядев маленькую фигурку старика, майор увидел кровь на его руках, но все остальное вроде бы было цело.

— Ризван Халифович! — позвал он и стал потихоньку спускаться.

Старик шевельнулся, но не ответил. Скоро командир осторожно коснулся левой ногой выступа и сразу же ухватил улема за одежду — бормоча, тот ворочался и мог случайно сорваться со спасительного островка дальше вниз. А до пологой поверхности отрога отсюда было далековато — больше двадцати метров.

— Ризван Халифович, чем вы ударились? — озабоченно спрашивал сотрудник «Шторма», держа его на руках.

Узнав Костю-майора и улыбнувшись, тот слабо прошептал:

— Спиной сильно приложился… А головой самый мал-чуток…

Яровой облегченно вздохнул, услышав его голос. Улыбнувшись в ответ, заверил:

— Ну, если мал-чуток, значит, обойдется.

Теперь надлежало продумать, каким способом переправить полуживого деда вниз. Мысль о его подъеме на эту чертову гору льда и снега он отбросил изначально, а потому, выудив из нагрудного кармана «Вертекс», связался со старшиной.

— Паша, слышишь меня?

— Еще как! — быстро ответил он.

— С нашим дедом обошлось — лежит у меня на руках и передает вам привет. Мы торчим на уступе, в пяти метрах ниже кромки.

— То-то я смотрю — веревка ослабла… Халифыч сам двигаться может?

— Вряд ли. Отлежаться ему надо — спину зашиб.

— Тогда карабкаться вверх с ним не стоит…

— И я об этом же. Мы сейчас передохнем и двинемся вниз — фала как раз хватает. Закончим спуск — свяжусь.

— Понял. Удачи…

Дальнейший путь они проделали вдвоем — одной рукой Константин придерживал Чиркейнова, второй управлялся со скрепер-блоком и с обвивавшей тело веревкой. Веревки не хватило самую малость — конец ее болтался в трех метрах от почти ровной каменистой поверхности, свободной ото льда и снега. Старику стало немного лучше, и он уж сам вцепился окровавленными пальцами со сбитыми ногтями в куртку спасителя.

— Все, Ризван Халифович, спускайтесь по мне, а потом прыгайте — тут уж не расшибетесь, — приказал майор, когда из скрепера остался торчать кусок фала, длиной не более двадцати сантиметров.

Он заблокировал страховочное устройство и, держа улема за шкирку, помог ему ухватиться за свой широкий ремень с висящей на боку кобурой. Табарасан лихорадочно перебирал трясущимися руками, боясь даже краешком глаза посмотреть вниз и, медленно сползал по ногам спецназовца. Когда дело дошло до нездорового правого колена Константина, тот заскрипел зубами, зажмурился от проснувшейся и позабытой боли, прострелившей все тело аж до правой лопатки. Но вот эта страшная пытка закончилась — пожилой богослов схватился за высокий ботинок, повисел, собираясь духом и что-то шепча и, наконец, разжал ладони…

А потом они на пару с Костей-майором отлеживались внизу — на светло-коричневом грунте, ожидая прихода Ниязова и Берга. Ризван Халифович то ли ворчал, то ли благодарил Аллаха за дарованное спасение и держался рукой за поясницу. Спецназовец долго потирал потревоженную рану под коленом, затем достал бинтовой валик в герметичной упаковке и принялся колдовать над пострадавшими дедовыми пальцами. Тот притих — перестал молиться и с удивленною добротою в бесцветных глазах взирал на командира.

Вероятно он о чем-то (или о ком-то?) вспоминал; незаметно вздыхал и, часто моргая, разгонял набегавшие слезинки…

* * *

На берег Шароаргуна разведчики прибыли спустя пять часов после начала затянувшегося спуска. Только до равнины Ризван Халифович передвигался, опираясь на плечо инженера, а после, проходя мимо лесочка, попросил соорудить ему палку, похожую на ту, что была в руке у Кости-майора. Заполучив же таковую, дальше заковылял самостоятельно. В сущности, старик показал себя молодцом — никто так и не услышал от него жалоб иль стонов…

Обосновавшись немного восточнее того злополучного холма, под которым угодил в лапы моджахедов инженер Берг, группа приступила к наблюдению за перевалочным лагерем. Численность боевиков осталась прежней — чуть более тридцати человек. Их поведение ничем не настораживало, они все так же слонялись меж палаток, грелись возле костров, готовили пищу, безудержно над чем-то хохотали и попросту отдыхали от ратных трудов.

И снова все внезапно переменилось, как и несколько дней назад. Но теперь боевая машина неожиданно появилась с обратной стороны — из-за плавного изгиба реки, уходящей к самой грузинской границе. Вид бронированной машины так же весьма отличался от замеченных здесь пятью дням ранее…

Бока БТР-80 весело поблескивали новенькой светло-серой с разводами краской. Резина на колесах была новенькой, из маленькой круглой башни торчал крупнокалиберный пулемет, на борту зачем-то красовался желтый номер «06».

Кавказцы тут же сгрудились у наезженной колеи и с криками ликования встретили отремонтированный бронетранспортер. Тот тормознул на окраине лагеря; двигатель, взвыв до максимальных оборотов, замолчал. И сразу же закипела работа: бандиты выстроились в цепочку и стали передавать друг другу темно-зеленые деревянные ящики и цинковые коробки, принимаемые экипажем на борт через открытый люк.

— Неплохо поставлено дело, — зло сплюнул на снег Павел. — Как думаешь, что в ящиках?

— Тяжело таскают… Судя по весу — боеприпасы, — пробормотал Константин.

Закончив погрузку, чеченцы отошли в сторонку, а механик-водитель снова запустил двигатель. Выпустив жирные клубы дыма, машина медленно и осторожно поползла дальше — на северо-восток…

Приблизительно через полтора часа на берегу показался следующий бэтээр, и картина повторилась с точностью до незначительных деталей.

— Все то же самое. Только у этого одиннадцатый номер и борта немного другой «масти», — подсказал снайпер, — темных пятен меньше.

Вскорости люк захлопнулся, взревел дизель, и второй бронетранспортер, огибая по глубокой колее черневшую неподалеку скалу, исчез в том же направлении, что и первый.

Часам к четырем вечера к палаточному лагерю подкатил зеленый «Урал». И он выглядел идеально, словно час назад сошел с заводского конвейера. Под тент кузова боевики ничего грузить не стали — вероятно, автомобиль предполагалось использовать исключительно для перевозки личного состава. Обменявшись со старшим перевалочной базы несколькими фразами, шофер повел трехосный вездеход в сторону Дагестанской границы.

Ниязов покурил в кулак, утопил окурок в снег и проворчал:

— Да… мать их!.. Похоже, затевается серьезная бодяга. Хорошо хоть вовремя прочухали и предупредили. Меньше двух суток до шестого числа осталось.

Но Яровой не внимал старшине. Тонкий слух его был обращен в этот миг на юго-запад — туда, где занималась вечерняя заря. Из-за речной излучины доносился слабый монотонный гул работающего мотора третьего за сегодняшний день бэтээра. Серое граненое туловище его и впрямь скоро вынырнуло из-за дальнего поворота.