Евангелие от Соловьева. Первая книга - Владимир Рудольфович Соловьев

Истовость Тернера вызвала у меня плохо скрываемую иронию. Неужели этот осел действительно считает, что происшедшее служило задаче обращения его в нашу веру? Воистину нет предела человеческому эгоцентризму, неотличимому от глупости.

— Вставай, Тед, еще намолишься. Дел невпроворот. «Хитроу» через пару часов подвергнется десанту со стороны бортов номер один из всех сколь-нибудь значимых стран. В Лондоне будут пробки из эскортов политических лидеров. Если хочешь завтра поужинать, советую заказать столик в ресторане прямо сейчас. Приход Спасителя превратится в местный хозяйственный бум. Так что давай на телефон — и постарайся этого избежать, обеспечь логистику.

Билл наблюдал за происходящим со свойственной ему улыбкой Джоконды и поддержал меня на заключительном этапе.

— Да, кстати, о студии ты договорился? По самым приблизительным расчетам, будет десять — пятнадцать тысяч.

В глазах Теда появился проблеск мысли. Он посмотрел на нас, прищурился и не без удовольствия произнес:

— Дети мои, вы в надежных руках. Когда вы еще под стол ходили, я уже делал телевидение — и не зря, ведь, если Он вас привел ко мне, это не случайно. Я избранный. Почему? Ответ на поверхности — я лучший. Вы еще только рот открыли, а я уже все видел на большом экране.

Успокойтесь, Хелен давно подняла на уши всех моих гениев, студия готовится, техника завозится, компьютерная графика создается, анонсы уже час как в эфире, переговоры с конкурирующими структурами на права показа идут вовсю. Так что, апостолы, поуважительней со старшим поколением! Может, вам кажется, что это вы придумали сюда прийти... Но чтобы появилось нечто, кое-кто очень неплохо когда-то уже потрудился и продолжает свой труд. В отличие от тебя, крутого русского парня. Тебе бы только трещать по мобильному телефону. Господи... Ой, я по привычке... — И Тед испуганно посмотрел на закрытую дверь, но ее узор остался неизменным.

Переведя дух, Тед продолжил, глядя на меня и по-учительски отбивая такт ножиком для разрезания бумаг, зажатым в кулак.

— Вас, русских, можно за версту опознать в любой толпе — дорого одетые глухари с прижатой к уху последней моделью сотового телефона, орущие так, будто в детстве кормили громкоговорителями. О, я забыл немаловажную деталь — другой рукой они прижимают к себе симпатичную крашеную блондинку в одежде на размер меньше нужного, у которой породу заменяет худоба и выражение капризной дури на деревенской мордашке.

Так вот, неясно за какие заслуги попавший сюда Мистер Никто, не тебе мне давать советы! Даже удивительно, как ты сюда затесался? Заслуги мои и Билла известны. А ты кто?

На этих словах Тед, уже не сдерживаясь, размахнулся ножом для разрезания бумаг, и он чуть не полетел в моем направлении.

Я не обиделся. В дискуссию вступать не хотелось, учитывая, что во многом Тед был прав, хотя еще вопрос, что он называет породой и как ее отличить от вырождения, свойственного бесподбородочным англичанам. И чем ему не нравятся наши девушки?

Неужто обтянутые ссохшейся кожей черепа американок лучше? Или их короткие тяжелые нижние конечности, случайным образом соединенные с иссушенным верхом, изредка исправленным силиконовым вливанием, — этакие грудастые кенгуру, — лучше? Не надо мне ему отвечать. А так хочется нанести асимметричный удар и для пущей убедительности превратить Теда под конец обличительного монолога в крокодила! Вот Хелен намучается его выгуливать!

Негоже, товарищ Апостол Архангельский (знатная кличка появилась — Никола Питерский, Апостол Архангельский).

А почему негоже? Вот Даниилу как что не понравится, так и давай по воздуху туда-сюда таскать. И это еще по-доброму. Ветхозаветный любимчик так и вовсе как-то обиделся на детишек, что те его плешивым дразнили, натравил на них диких зверей, которые малолетних и порешили...

Владимир, вы же воспитаны на классической русской литературе! Не забудьте после правой щеки немедленно подставить левую, а то что скажут наши доморощенные гуманисты?

Глубокий вдох.

Медленный выдох...

Досчитаем до десяти...

Теперь сосредоточимся на сути вопроса мистера Тернера.

Звучит он довольно традиционно: «Who is Mister Soloviev?» Вопрос на все времена, обращенный ко всем и каждому участнику человеческой драмы с начального момента творения и вплоть до Страшного суда. Идиотический вопрос отечественных посиделок: «А ты кто такой?»

Билл читал все происходившее в моей голове и сам был возмущен бестактностью Тернера. При этом, правда, и ход моих мыслей Билла не порадовал...

Билл уже хотел вступиться за меня и политкорректно изложить всю историю и мое значение в ней.

Но я не позволил.

— Я избранный и призванный Им. Для тебя этого вполне достаточно. Не собираюсь ничего объяснять и доказывать. Нам не о чем спорить и нечего делить, но есть кому служить и ради кого свершать. Твои сомнения адресуй призвавшему меня. И маленькая просьба — не надо размахивать ножичком. Это считается невежливым даже в нашей, как ты полагаешь, варварской стране.

Видимо, последнее замечание вывело Теда из себя. Он сделал скорее судорожное, чем продуманное движение, и нож полетел-таки в мою сторону.

Я ждал этого, радуясь возможности дать понять зазнайке, с кем он имеет дело. Взглядом я остановил нож в воздухе и заставил вращаться вокруг своей оси с такой скоростью, что он превратился в сверкающую тарелку.

Тед смотрел во все глаза. Через пару минут нож замер и потом с киношным свистом прорезал в воздухе надпись, проступившую огненными штрихами: «Приидет царствие Мое». После этого я отправил уже ненужный инструмент по месту прописки — на рабочий стол Теда.

Тернер сразу стал меньше ростом, плечи опали, боевой пыл испарился. Он испуганно посмотрел на меня и сказал:

— Простите — характер.

— Ничего страшного. Я понимаю, у нас у всех был тяжелый день. Уверен, предстоит еще более сложный. Считаю, что с личными вопросами мы разобрались. Поздно. Если не возражаете, я бы хотел прикорнуть хоть пару часов. Кстати, президент Путин высказал остроумную мысль собрать всех на «Уэмбли». Это как один из вариантов для ваших технических гениев.

— А что, интересно... А по поводу отдохнуть — для вас забронированы номера в гостинице по соседству. Только не знаю, как об этом сообщить Даниилу...

Тед испуганно посмотрел на дверь, уже доказавшую причастность к чудесам.

— Не волнуйся. Уверен, Его давно там нет. Даниил живет по Своему графику, и Его перемещения нам неведомы. Билл, ты идешь?

Да нет, пару часов поработаю. Жуткое искушение поиграть на бирже, но я не поддамся... А так... Надо связаться с президентом, организовать перелет Туринской плащаницы и нашего друга, нового Папы с товарищами. Они хотят присутствовать при окончании эксперимента.

— Это делает честь и им, и тебе. А я пойду. Тед, если я правильно понимаю, у выхода из твоего здания сейчас толпы страждущих в ожидании чуда. Черный ход есть?