Свет иных дней - Стивен Бакстер

– Ты далековато от меня.

Хайрем поднял руку в перчатке, пошевелил пальцами.

– Когда погрузимся, это уже не будет иметь значения. – Его голос эхом отлетал от стен, как в пещере. – Что скажешь о цехе? Впечатляет, а?

Он подмигнул сыну.

Давид вспомнил об «Оке разума», простом устройстве системы Бобби – металлическом обруче весом всего в несколько сот граммов. Это устройство, напрямую взаимодействуя с нервной системой, могло заменить всю эту замысловатую боинговскую конструкцию. Похоже, Хайрем снова вышел победителем.

Инженер надела Давиду на голову шлем, и он погрузился в темноту…

И темнота начала медленно, вяло рассасываться. Он увидел перед собой лицо отца, озаренное неярким красным светом.

– Первые впечатления, – отрывисто произнес Хайрем, сделал шаг в сторону, и перед Давидом предстал пейзаж.

Давид огляделся по сторонам. Водное пространство, холмистая каменистая равнина, красное небо. Если он двигал головой слишком резко, изображение дергалось и рассыпалось на пиксели, и тогда он ощущал тяжесть шлема.

Линия горизонта круто изгибалась, будто он смотрел на местность с большой высоты. На горизонте виднелись низкие, изборожденные оврагами горы, и их склоны отражались в воде.

Воздух показался Давиду разреженным, ему стало холодно.

– Первые впечатления? – переспросил он. – Побережье на закате… Но я такого солнца никогда не видел.

Солнце представляло собой шар, излучавший алое сияние, ближе к центру становившееся оранжевым. Шар висел над резкой, без всякого тумана или дымки линией горизонта и, видимо, из-за рефракции выглядел немного сплюснутым. Но он был огромен, намного больше земного солнца. Грандиозный купол охватывал, вероятно, десятую часть неба.

«Наверное, это красный гигант, – подумал Давид. – Раздувшаяся, стареющая звезда».

И краски на небе были ярче и глубже, чем на земном небе в час заката: в вышине небо было окрашено в яркий багрянец, садящееся солнце окружало алое гало, ниже лежала черная полоса. Но и вокруг солнца горели звезды – на самом деле Давид вскоре понял, что звезды просвечивают даже сквозь разреженную массу солнца.

Справа от солнца располагалось четкое созвездие, на вид очень знакомое. Очертания буквы W. Конечно, Кассиопея – одно из самых легко узнаваемых созвездий. Вот только слева от привычного W горела еще одна звезда, из-за этого созвездие превращалось в неровный зигзаг.

Давид сделал шаг вперед. Под ногами вполне убедительно захрустел гравий, он даже почувствовал под подошвами острые камешки, но подумал, совпадает ли давление на его стопы с той картиной расположения камешков, которую он видит глазами.

Он сделал еще несколько шагов к кромке воды. На прибрежных скалах лежал лед, небольшие льдины вдавались в воду примерно на метр. Поверхность воды была ровной, почти неподвижной, лишь изредка море лениво поднимало едва заметную волну. Давид наклонился, стал рассматривать гальку. Твердые, черные, сильно обточенные морем камешки. Базальт? Под слоем гальки проглядывал слой какого-то кристаллического вещества – возможно, это была соль. Какая-то яркая звезда, светившая позади, отбрасывала на камешки бело-желтые лучи и даже создавала тень.

Давид выпрямился и бросил камешек в воду. Камешек летел долго, но медленно (малая сила притяжения?) и в конце концов даже со всплеском упал в воду. От места падения по воде разошлись широкие круги.

Хайрем подошел и встал рядом с Давидом. Он был одет в простой рабочий комбинезон с эмблемой компании «Боинг» на спине.

– Еще не догадался, где находишься?

– Это сцена из научно-фантастического романа, который я читал когда-то. Видение времен конца света.

– Нет, – покачал головой Хайрем, – никакой научной фантастики. Это не игра. Все это реально… Пейзаж, по крайней мере.

– Вид через червокамеру?

– Ага. С кучей виртуальных увеличений, усилений и наложений, чтобы была возможность интерактивного взаимодействия с местностью. Ну вот, к примеру, так, как было, когда ты камешек подобрал.

– Я так понимаю, что мы не в Солнечной системе. Я мог бы здесь дышать?

– Нет. Воздух – почти сплошной углекислый газ. – Он указал на округлые вершины гор. – Там еще есть кое-какая вулканическая активность.

– Но это маленькая планета. Я вижу, как искривляется линия горизонта. И сила притяжения здесь мала: как летел брошенный мной голыш… Но почему же эта маленькая планета не потеряла все свое внутреннее тепло, как Луна? А, понятно. Звезда. – Давид указал на шар, опускающийся за горизонт. – Видимо, мы находимся слишком близко к здешнему солнцу и приливные силы не дают ядру планеты остыть. Как на Ио, спутнике Юпитера. На самом деле это должно означать, что звезда представляет собой не гигант, как я думал. Она – красный карлик. И мы находимся близко от нее – достаточно близко для того, чтобы здесь сохранилась вода. Если, конечно, в этом озере или море плещется вода.

– Вода, вода. Пить, правда, не рекомендую. Верно, мы на маленькой планете, обращающейся вокруг красного карлика. Год здесь равен примерно девяти нашим суткам.

– А жизнь здесь есть?

– Ученые, исследующие эту планету, не нашли здесь никаких форм жизни, не нашли и ископаемых останков. Жаль.

Он поднял с земли еще один базальтовый камешек. Тот отбросил две тени на его ладонь – серую и расплывчатую от пухлой красной звезды и другую, еще более бледную, но при этом более резкую от источника света позади.

Что же это за источник света?

Давид обернулся. В небе горела двойная звезда – ярче любой звезды и планеты, какую можно увидеть с Земли, но все же из-за огромного расстояния она казалась крошечной. Яркий свет слепил глаза, и Давид поднял руку, чтобы заслониться.

– Красиво, – сказал он, развернулся и посмотрел на созвездие, которое для себя назвал Кассиопеей, – созвездие с яркой дополнительной звездочкой. – Я знаю, где мы. Яркие звезды позади нас – это двойная звезда Альфа Центавра. Самые близкие из ярких звезд к нашему солнцу, до них четыре световых года…

– Четыре и три десятых, как мне сообщили.

– Следовательно, это планета системы Проксимы Центавра, самой близкой к нашему Солнцу звезды. Кто-то сумел разместить фокус червокамеры вблизи от Проксимы Центавра. На расстоянии в четыре световых года. Невероятно.

– Молодчага. Понял все-таки. Я же тебе говорил: ты отстал от жизни. Вот это – краеугольный камень метода червокамеры. Эта способность. Конечно, созвездия не слишком изменены на вид. Четыре световых года – слишком малая разница в межзвездном масштабе. Но вот яркая лишняя звездочка в созвездии Кассиопеи – это наше Солнце.

Давид уставился на Солнце. Это была всего лишь бледно-желтая светящаяся точка, яркая, но не слишком. Но ее свет стал источником всего живого на Земле.