Приквел - Евгения Пастернак

Галик посмотрел туда, куда указал Фриц.

– Я вижу, – сказал он. – И телескоп мне не нужен.

* * *

Так у Галактиона закончился этап «Я совершу переворот в генетике» и начался «Построим космический корабль своими руками».

Сама по себе смена курса никого не удивила – многие сверстники Галика меняли увлечения раз в несколько месяцев, прежде чем найти дело всей жизни. А Галик делал это чаще.

Но теперь, когда Галик и Виллиса объединилась, Яна не могла уследить за тем, как их команда разрастается. Через несколько месяцев Галик втянул в проект буквально всех жителей Острова, которые хоть как-то тяготели к точным наукам или любили что-нибудь мастерить. Распечатывали в библиотеке чертежи, устраивали лекции по теории реактивного движения. Постоянно проводили пробные запуски.

Яна совсем перестала видеть сына. И ужасно скучала.

Как обычно, ей очень помогала оранжерея – буквально на днях удалось получить несколько многообещающих мутантов с грибницей нужного вида. Конечно, до той, инопланетной «грибницы» было ой как далеко, но Яна радовалась каждому успеху, даже ерундовому. Она мечтала вывести светящуюся грибницу, чтобы заселить ею «их» пещеру. Раз уж не удалось «вручить» подарок Фрицу на эти праздники, к следующему Новому году она сделает его еще круче.

* * *

Но в один прекрасный день Яна обнаружила на веранде совершенно убитого Галика. Он сидел неподвижно, что само по себе было тревожным признаком. Кулаки сжаты, губа прикушена, взгляд направлен куда-то в себя. Сейчас он был очень похож на Мари – в те моменты, когда та принимала какое-нибудь непростое решение.

Яна сбегала на кухню и вернулась с подносом, на котором лежали ломти сладкого арбуза со вкусом арбуза.

Одно время она увлекалась экспериментами и выводила яблоки со вкусом персиков, а клубнику со вкусом помидора. Сначала было весело, все островитяне пробовали ее плоды и угадывали вкусы. Но однажды Галик жалобно попросил: «Мамочка, а ты можешь сделать арбуз со вкусом арбуза?» С тех пор это стало семейным мемом.

Яна осторожно поставила поднос рядом с Галиком.

Тот вздрогнул и окрысился.

– Чего ты лезешь ко мне! – он вскочил, смахнув поднос со стола. – Отвали!

Галик перемахнул через перила веранды и припустил по дороге. Яна смотрела ему вслед и автоматически отметила: «Сколиоз… Сутулится… Много сидит над книгами и чертежами…»

– Виллиса составила график, – услышала Яна Фрица, который, оказывается, все это время маячил у нее за спиной.

– Какой график?

– Работ. По созданию хотя бы ракеты-носителя. Я ему с самого начала советовал расписать технологическую цепочку, составить график.

– Много получилось? – спросила Яна.

– Он сломался, когда Виллиса вышла за пределы первого десятка лет, – ответил Фриц.

Они смотрели, как фигура сына исчезает за поворотом. Робот-пылесос с недовольным жужжанием убирал ошметки арбуза.

– Припрячу я телескоп, – сказал Фриц. – Вещь хорошая, жалко будет, если Галик и его кокнет. Пойду покажу Виллисе пару ошибок в расчетах… Вот же дал бог мозги девчонке. Жаль, что здесь пропадает…

Фриц встретился глазами с Яной и осекся.

– То есть… Я хотел сказать…

Фриц так и не придумал, как выкрутиться, и быстро ушел, собрав свои бумажки.

Робот-пылесос жалобно тыкался Яне в ногу, но она его не замечала. Фриц сказал, что Мари здесь бы не выжила – слишком яркая для этого мира. Фриц жалеет Виллису. Она слишком умная.

И она? А Яна? Ее никто не жалеет?

* * *

Назавтра Седой сообщил, что собирается в Добрый Путь.

Это было ожидаемо – столетие Седого отпраздновали еще до появления на Острове Фрица, Яны и Галика. Но именно поэтому решение застало всех врасплох. Как гроза, которая собирается долго-долго, но молния появляется в самый неожиданный момент.

Конечно, никто не думал грустить прилюдно. В Добрый Путь отправляются в хорошем настроении, с шутками и весельем.

Правда, обычно церемонией рулил сам Седой (хотя в последние годы ему активно помогала Якимора). На сей раз предстояло обойтись без него. Яна вызвалась помочь. Она с удовольствием бросилась в омут оргработы – ей нужно было отвлечься.

Яна расспрашивала всех знакомых Седого и поражалась, как мало она про него знала. Кто бы мог подумать, что любимая музыка этого благообразного старичка – панк-рок? Любимый цвет – нежно-розовый? И что на втором этапе Испытания Седой был шутом у короля, а на третьем – стендапером?

Яна не утерпела и посмотрела старые записи, на которых Седой веселил народ своими шуточками – острыми, неожиданными, но всегда с затаенной грустью. Нашла самые старые ролики. Проверила архивы.

Оказывается, Седой попал на Остров в одиночестве.

Это было очень странно. Чаще всего сюда переносились мамы с детьми. Реже – папы с детьми. Совсем редко – оба родителя и ребенок. Но чтобы один взрослый, без ребенка… Кажется, тут Седой был уникален. И наверное, поэтому он попал на Остров уже седым.

Впрочем, особо размышлять о загадках было некогда – предстояло найти музыку, подобрать декорации, уговорить местных остроумцев придумать стендапы…

Конечно, львиную долю работы взвалила на себя Якимора, у которой уже был опыт нескольких провожаний, но все равно – на несколько недель Яна выпала из привычной жизни.

Фриц не возражал. Он, судя по всему, решил довести до ума свой проект «расширения пространства». Он по полдня проводил у преобразователя, вводил длинные строки спецификаций, заказывал и получал штабеля чипов и неких оптических штук. У Яны не оставалось сил спросить, что Фриц конструирует. Она даже ела урывками.

Зато прощание вышло на славу. Громкое и веселое. Даже сумасшедший Беня снял свою мрачную маску и пару раз отчетливо всхохотнул. Яна покосилась на Галика – тот даже плакал от смеха, как будто вернулся в счастливый возраст, когда мог смеяться часами напролет.

Седой был не просто доволен – он растекся от счастья. Особенно когда стали говорить напутствия. Каждый из трех сотен жителей Острова старался сказать что-то душевное. Овации сорвала бойкая Дафна: «Деда – ты как… как… елка!» Хлопали так, что Дафна спряталась за маму.

Притихли только в самый последний момент, когда Якимора вела Седого по дорожке к Домашнему Очагу. Панк-рок из колонок рвал воздух, но люди молчали. И Седой молчал, ковыляя к заветной двери. Стало вдруг заметно, какой он старенький, как тяжело ему идти.

Якимора с поклоном открыла перед ним дверь. Седой перешагнул порог.

В дверном проеме остановился, повернулся к людям и сказал:

– Счастливо оставаться!

– Доброго Пути! – выдохнули собравшиеся.

Когда дверь закрылась, расходиться стали не сразу, хотя и знали, что больше ничего не произойдет. У взрослых на лицах блуждали легкие улыбки. Яна была уверена, что они означают «Вот бы и меня так проводили!»