Обольстить грешника - Элизабет Хойт

А она только смеялась, погружаясь в чисто эротическое безумие. Она приподняла бедра, заставляя его все глубже проникать в нее, громко смеялась, прижимаясь и ворочаясь под ним и глядя, как его пот капает на ее голую грудь. Он схватил ее бедра и крепко держал ее, пока этот галоп, не достиг предельной быстроты. Звезды вспыхивали перед ее глазами, и она, откинув назад голову, самозабвенно предавалась наслаждению. Она держалась за его скользкие от пота плечи, чувствуя жар, исходящий от ее собственного тела, и почти не сознавая, что, уже достигнув вершины экстаза, продолжает громко смеяться.

А потом он содрогнулся в ее объятиях, их дыхание слилось, в глазах у нее прояснилось, и она увидела над собой не милое его лицо, а трагическую маску.

Все участники испытаний отправились за кольцом, принцесса Отрада вздохнула и вернулась в замок. А Джек нашел укромный уголок и открыл свою маленькую оловянную табакерку. В ней было — что бы вы думали? — все, что ему нужно: латы, сделанные из ночи и ветра, и самый острый на свете меч. Джек надел латы на свое коротенькое тельце и схватил меч. И тут — бах! бух! — он очутился у озера. Джек только подумал, то ли это озеро, как из воды поднялся громадный змей. Ну и жаркая же началась битва! Змей был очень большим, а Джек очень маленьким, но у него был самый острый на свете меч, да и латы ему помогли. Когда все кончилось, змей лежал мертвый, а Джек крепко сжимал в руке кольцо…

Из «Веселого Джека»

Джаспер, поздно проснувшись на следующее утро, уже не сомневался, что женился на распутнице, бесстыдной, чувственной распутнице, и не мог поверить, что ему так повезло. Тогда, сидя с болевшей с похмелья головой в церковной ризнице и слушая, как она делает ему предложение, он и подумать не мог, что на брачном ложе она окажется такой страстной.

И, тем не менее, в это утро он снова уезжал из дома, позавтракав без жены. Что-то близкое к трусости. Его тело было околдовано ее чувственностью, а его ум удивлялся, где она всему этому научилась. У нее, должно быть, был, по крайней мере, один любовник, возможно и больше, раздумывал он, но тут же поймал себя на мысли, что ему не очень хочется особо задумываться над этим предположением. Однако представлять другого мужчину, научившего ее делать то, что делала она…

Он застонал. Проходивший мимо трубочист бросил на него удивленный взгляд и отвернулся.

Джаспер гнал от себя неприятные мысли. Но даже природа не была сейчас его союзницей. Он сгорбился и поднял воротник, защищаясь от туманной измороси. Хорошая погода, в конце концов, кончилась, и Лондон в это утро был серым и хмурым. Помимо воли его мысли вернулись к прошлой ночи. Он вспоминал, как в оконном стекле отражалась его жена, снимавшая сорочку со своего высокого стройного тела. Она казалась бледной и неземной, с этими светло-каштановыми волосами, падавшими на ее плечи.

Вероятно, она считала его трусом или, еще хуже, слабоумным. Он ушел от нее после того, как они занимались любовью, даже не пожелав ей доброй ночи, и провел всю ночь на своем тюфяке. Перед ним стояли ее глаза, смотревшие на него, когда она целовала его грудь, когда расспрашивала о Спиннерс-Фоллс. Господи! Она даже не представляет, за кого вышла замуж. Может быть, и хорошо, что он опять так бесцеремонно оставил ее. Не стоит вселять в нее надежды на что-то большее, когда в нем не было этого большего.

Но после этих сладостных, безумных ночей он перестал себя понимать. Подняв голову, Джаспер увидел перед собой, дом Мэтью Хорна и обрадовался, что может избавиться от угнетающих размышлений.

Джаспер слез с лошади, отдал поводья конюху и взбежал по ступеням. Спустя минуту он уже расхаживал по библиотеке Хорна, ожидая его прихода.

Он только что склонился над большим пыльным столом, когда у двери раздался голос Хорна: — Ищешь какое-нибудь легкое чтение?

— Просто удивляюсь, кого могла интересовать история медных копей, — улыбнулся Джаспер.

Хорн поморщился:

— Моего отца. Только без всякого толка. Рудник, в который он вложил деньги, не принес удачи. — Он прошел в комнату и бросился в большое кресло, перекинув ноги через подлокотник. — Хорны известны как не очень удачливые финансисты.

Джаспер сочувственно улыбнулся:

— Не повезло. Хорн пожал плечами.

— Хочешь чаю? Для виски, кажется, рановато.

— Нет, спасибо. — Джаспер подошел к заключенной в раму карте мира и попытался найти на ней Италию.

— Ты опять пришел из-за Спиннерс-Фоллс, не так ли? — спросил Хорн.

— М-м-м… — признался Джаспер, не оборачиваясь. Неужели на карте вообще не было Италии? — Ты слышал, что случилось с Хасселторпом?

— В него стреляли в Гайдгпарке. Говорят, это было покушение.

— Да. И как раз после того, как Хасеелторп согласился помогать мне.

Наступила короткая пауза, затем Хорн недоверчиво рассмеялся:

— И ты предполагаешь, что между этими событиями есть связь?

Джаспер пожал плечами. Точно сказать нельзя, но совпадение очень странное.

— Я по-прежнему считаю, тебе следует забыть о Спиннерс-Фоллс, — тихо проговорил Хорн.

Джаспер не ответил. Если бы он мог забыть об этом, он бы забыл.

Хорн вздохнул:

— Так вот, я думал об этом.

Джаспер обернулся и посмотрел на Хорна:

— В самом деле?

Хорн небрежно махнул рукой:

— Ну, так — о том о сем. Я не понимаю, зачем было предавать наш полк. Какой в этом был смысл? Особенно если это был один из нас, из тех, кто попал в плен. Ведь и сам он мог потерять жизнь.

Джаспер тяжело вздохнул:

— Вряд ли этот предатель хотел, чтобы нас взяли в плен, думаю, у него были иные планы. Вероятно, он собирался затаиться и не участвовать в сражении.

— Каждый из нас, из тех, кто попал в плен, сражался, и хорошо сражался.

— Да, ты прав. — Джаспер снова повернулся к карте.

— Так какой был смысл предавать полк? Зачем кому-то было нужно, чтобы всех нас убили? Нет, нет, я не вижу в этом никакого смысла. Думаю, ты не с той стороны смотришь на вещи, старина. Не было никакого предателя. Спиннерс-Фоллс был просто невезением, ясно и понятно.

— Возможно. — Джаспер так близко наклонился над картой, что почти касался носом пергамента. — Но смысл все-таки был. Я его вижу совершенно отчетливо.

— Какой же?

— Деньги. — Джаспер окончательно разочаровался в карте. — Французы объявили большую награду за нужные сведения.

— Значит, все-таки шпион? — Мэтью недоверчиво поднял черные брови.

— А почему бы нет?

— Потому что любой, включая меня, разорвал бы его на куски, вот почему, — ответил Мэтью. Он вскочил на ноги и в волнении зашагал по комнате.