Жанна д'Арк. Факты, легенды, гипотезы - Владимир Райцес

Реймсский поход представляется нам не обычной военной кампанией, но своего рода общественным движением, участники которого преследовали высокие патриотические цели. Именно это в конечном счете и определило его успех.

В Реймсе Жанна встретилась с родителями. В счетах городского казначейства сохранились записи о том, что отец и мать Девы были гостями магистрата; они остановились в гостинице «Полосатый осел».

В воскресенье 17 июля Карл был коронован в Реймсском соборе. И хотя церемония была организована поспешно, без обычной пышности и торжественности, ее совершили по всем правилам, с соблюдением всех процедур, придававших ей сакральный характер. Когда она закончилась, Франция имела своего единственного законного короля — Карла VII. Государственная самостоятельность и независимость Франции были провозглашены.

Многозначительная деталь: на коронации присутствовало посольство Филиппа Бургундского.

Жанна стояла в соборе, держа в руке знамя. Потом на суде у нее спросят: «Почему ваше знамя внесли в собор во время коронации в предпочтение перед знаменами других капитанов?» И она ответит: «Оно было в труде и по праву должно было находиться в почести» (Т, I, 178–179).

Жанна и ее единомышленники считали, что целью следующего этапа летней кампании 1429 г. должно стать освобождение Парижа. В Реймсе не задержались. Уже 21 июля армия вышла оттуда во главе с королем и Девой.

Коронация достигла своей политической цели, и города, расположенные между Реймсом и Парижем, с энтузиазмом встречали французское войско. Триумфальный марш продолжался. Уже 23 июля был освобожден Суас-сон, 29 июля — Шато-Тьерри, 2 августа — Провен. Велись {172} переговоры о подчинении Компьеня. Прибыла депутация с ключами от Дана, «… и в эти же дни [французы] вошли в город Бове, епископ которого, Пьер Кошон, — по словам одной из хроник, — был очень предан англичанам, хотя и родился в Реймсе. Однако горожане отдались под полную власть королю, как только завидели его герольдов с гербами» (цит. по: 93, 153). Епископ бежал. Так впервые пересеклись судьбы Жанны и Пьера Ко-шона, хотя они еще друг друга не видели…

В середине августа после освобождения Компьеня и Санлиса в руках французов была большая территория к востоку от Парижа, в междуречье Сены, Марны и Уазы. Освобождение столицы казалось делом нескольких дней. Бедфорд вышел из Парижа с большим отрядом, намереваясь дать генеральное сражение. Он обнаружил французов близ Санлиса, но в бой вступить не решился.

Однако, вместо того чтобы идти к Парижу, французское войско вдруг начало совершать сложные маневры и контрманевры. Оно повернуло на юг, попыталось перейти Сену в Монторо, но так как этот город вновь был занят англичанами, то французы вернулись на север. И только 26 августа Жанна и герцог Алансонский, оставив короля в Санлисе, расположились с частью армии в Сен-Дени, в непосредственной близости от Парижа.

Но как раз в этот момент франко-бургундские переговоры, которые велись уже в течение месяца, завершились в Компьене подписанием перемирия. Это было странное соглашение: оно не только лишало французов многих преимуществ, которые они получили в результате военных успехов, но и значительно укрепляло позиции Бургундии. По перемирию, заключенному на четыре месяца, за бургундцами признавалось право оборонять Париж от французов. Чтобы понять реальное значение этого условия, нужно иметь в виду, что гарнизон Парижа состоял главным образом из бургундцев и командовал им бургундский офицер. В то же время действие перемирия было распространено на Пикардию, крупные города которой — такие как Амьен и Сен-Кантен — выражали ясное намерение отдаться под власть Карла VII. Французский король не отказал своему бургундскому кузену решительно ни в чем (25, 50). {173}

Перемирие в Компьене было триумфом «партии политиков» при французском дворе; эту группировку возглавляли Ла Тремуйль и Реньо де Шартр, которые стремились упрочить свое влияние на короля в противовес сторонникам решительных действий. Жанна и ее единомышленники также выступали за соглашение с Бургундией, но это соглашение они представляли себе совершенно иначе. Еще из Реймса в день коронации Жанна послала письмо Филиппу Бургундскому, в котором призывала герцога заключить с Карлом VII «добрый, прочный мир и на долгое время». Это письмо осталось без ответа.

Жанне и герцогу Алансонскому пришлось затратить немалые силы и продолжительное время для того, чтобы получить согласие Карла VII на штурм Парижа. Но благоприятный момент был упущен, бургундский гарнизон приготовился к обороне.

Лишь 8 сентября, в день рождества богородицы, французы предприняли штурм западной стены и ворот Сент-Опоре. Они легко преодолели земляной вал и первый ров, в котором не было воды, по второй ров с водой их остановил. Жаина распорядилась заполнить ров фашинами и звала своих людей на приступ. «Штурм был упорный и долгий, — сообщает хронист герцога Алансонского, — и было странно слышать грохот пушек и кулеврин и видеть невообразимое количество летящих стрел всех видов» (Q, IV, 26).

Жанна шла впереди штурмующих. Ее знаменосец был убит, сама она ранена стрелой в бедро. Но она отказалась покинуть поле боя, и лишь после захода солнца, когда уже никаких надежд на успех не осталось, ее почти насильно увели в лагерь. Она намеревалась возобновить штурм назавтра, однако король приказал ликвидировать наплавной мост, соединявший лагерь в Сен-Дени с парижским берегом Сены, и армия ушла из-под стен столицы.

Это было первое поражение Жанны после такой непрерывной полосы побед и успехов. Ходили слухи, что к этой неудаче причастны ее недоброжелатели и завистники. По словам «Хроники Девы», Жанне не сообщили о том, что рвы заполнены водой, хотя «некоторые» об этом хорошо знали и, «как можно судить, очень хотели из зависти, чтобы с названной Жанной случилась какая-{174}нибудь неприятность» (18, III, 108). По мнению А. Боссюа, для самой Жанны неудача под Парижем была связана с горьким разочарованием в короле. Когда она покидала Вокулер, то была уверена, что найдет в дофине энергичного государя. Нашла же нерешительного принца, чье недоверие ей приходилось преодолевать на каждом шагу. Карла и раньше нужно было постоянно подталкивать к действию, а теперь под Парижем он просто-напросто упустил победу, которая сама просилась в руки. Верх взяли сложные политические комбинации, смысл которых от Жанны ускользал. Восторжествовала устаревшая стратегическая концепция (25, 52), согласно которой необходимым предварительным условием победы над англичанами должно являться примирение с Бургундией. До Орлеана такое условие действительно было необходимым, но советники Карла VII не смогли или не захотели понять, что Орлеан и Реймс изменили ситуацию в корне, что французы теперь достаточно сильны, чтобы справиться с англичанами самостоятельно, и Бургундия не в состоянии этому помешать. Следствием этого грубого {175} политического просчета было перемирие в Компьене, давшее бургундцам неожиданные преимущества. А за Компьень пришлось расплачиваться поражением под Парижем.

21 сентября армия вернулась на берега Луары, в Шьен, и тотчас же была распущена. Первое время Жанна была не у дел. В октябре Королевский совет решил по предложению Ла Тремуйля отвоевать близлежащие крепости Козн, Ла-Шарите и Сен-Пьер-ле-Мутье, расположенные на Луаре, выше Жьена. Все три крепости находились в руках некоего Перрине Грессара — предводителя отряда наемников, ловкого и фактически независимого авантюриста. Особенно важное стратегическое значение имела крепость Ла-Шарите, откуда Грессар предпринимал грабительские набеги, держа в постоянном страхе население нескольких провинций. Однажды он даже блокировал в Бурже самого дофина. Эти разбойничьи гнезда давно уже следовало уничтожить, тем более что они могли стать плацдармами для предполагаемого контрнаступления англичан и бургундцев.