Анархопокалипсис - А. Штерн

Алессия и тут же судорожно проглотила ком в горле, осознав, что невольно преступила главное правило этикета во время трапезы.

— Моё ж ты солнышко-дитятко! Хоть ты ж меня понимаешь! — растроганная Ольга всплеснула в ладоши, кидаясь обнимать и тискать бедную девушку.

— Вот же хоспате! Дитину перелякала, бесовка окоянна! — Палыч загоготал во весь голос, давясь собственной слюной и заходясь жутким кашлем, вперемешку с хохотом, в унисон с щебечущей о чём-то Степанной. — Смотри дистанцию держи, это ж нарушенье границ, вообще-то!

— Понятно, — тяжело вздохнула Кристин, залпом допивая напиток. Молча поднявшись со стула, она направилась в комнату на втором этаже, где уже давно организовала себе долгосрочное гнездышко, ежегодно стаскивая к охотникам всяческий хлам и вещи на смену. Даже спустя целых девять лет её тесного знакомства с сибиряками, Харенс только недавно прекратила спрашивать разрешения на отдых, лишь изредка настаивая на честной оплате жилья, чему яростно сопротивлялись эксцентричные хозяева трактира. Ближе к полуночи Крис уже дрыхла в мягкой двуспальной кровати, а вот Алессии пришлось ночевать на диване в гостиной, так как гончая наотрез отказалась делить с ней свою комнату. Впрочем, несмотря на неудобства, монашка была несказанно этому рада.

Сноски:

[1] Перевод с финского: "Ловчий" или "ловчая собака".

[2] Перевод с финского: "Спасибо, гончая".

[3] Перевод с финского: "Будешь мне должен"

(Примечание: ранее было упомянуто, что фразы на иностранных языках намеренно пишутся с ошибками, поскольку коренных носителей не осталось)

Глава 13 будет опубликована: 22 декабря в 20:02 (20:15)

Глава 13 Сложные дети

Утро, как по старинке, началось с плотного завтрака. Ольга таскала горшочки; Андрей разливал свежую воду по кружкам и выставлял столовые приборы; Алессия упоенно уплетала яичницу, а Крис ограничилась бутылкой родниковой воды и сухой лепешкой. Сидя с банным полотенцем на голове и культурно игнорируя возмущения Степановны о сухомятке натощак, она увлеченно перелистывала какую-то уцелевшую книжонку, жадно впиваясь в каждую страницу редкого, по нынешним меркам, удовольствия. Больше всего ей нравились доанархические триллеры и приключенческие боевики, которые раз за разом появлялись у русичей каким-то неведомым образом. Был ещё какой-то невнятный ретро-футуризм, но Кристин очень редко находила такие произведения.

Как только Вуншкинд расправилась с завтраком и принялась копаться в походной торбе, Крис нехотя убрала чтиво на место и снарядила завернутый барретт, крепленый уже двойным ремнем.

— Мне нужно на Холм. Местная элита не любит марать свои руки, если есть возможность использовать чужие, — безучастно бросила гончая, развешивая полотенце на спинке табурета, и недовольно покосилась на непривычно выпирающую водолазку. — Зря я тебя послушала, бинты всяко получше! — обиженно фыркнула Крис, не рискуя перечить монашке, и со всех сил оттянула водолазку, рефлекторно поправляя высокий ворот, словно хотела прикрыть всё это безобразие.

— Это вот почему? — надулась Алессия. — Потом спасибо скажешь, когда от сколиоза не помрешь! Или, что там ещё бывает у таких вояк как ты? — мило улыбнулась послушница, удаляясь с посудой на кухню.

— Потому что! — мрачно буркнула гончая, опершись о стену у входа, и принялась недовольно ворчать, осуждая медлительность спутницы.

— Алесь, — тепло улыбнулась Степановна, умывая руки и показывая той старую русскую печь, в которой они с мужем готовили и пекли хлеб, — ты б её не хохлила уж. Не хорошо это делать, проблем человека не знаючи!

— Что, извините, пожалуйста? — виновато улыбнулась Вуншкинд, не понимая ни слова.

— Да боится она, говорю! — На фоне дубовых веников высокая пышная барышня в кокошнике и ярко-оранжевом сарафане смотрелась настолько карикатурно, словно вышла из доанархических сказок, однако Алессию всё это более чем восхищало.

— Боится? Чего ж она может бояться? — удивилась Алессия, проверяя фиксацию ремня снайперской винтовки.

— Домогательства давно уж как дело привычное. Кристишка сдавна натерпелась, вот и боится она несерьезного к себе отношения! — ухмыльнулась женщина, глядя на жар потрескивающих углей. — Так шо, она у нас такая. Дикая немного, да и свети́ться лишний раз не любит, вот и бычит на окружающих изо всех сил, только б не трогали.

— Господи… — сокрушенно воскликнула Лесса, виновато опуская глаза. Доля бродяги была ей неведома. — Понятно, больше не буду. Я просто хотела, чтобы она не мучилась потом, это же позвоночник, а у неё, я заметила, проблемы какие-то со спиной.

— Да ничего, сама такая! — подмигнула трактирщица, похлопав её по плечу. — Ну ты это, молодчага! Она ж теперь не одна буит! Вместе всяко отобъётесь, если чего! — она широко улыбнулась, невольно вздрагивая и вертя в руке длинную крепкую косу.

***

Уже знакомые братья-акробатья, торчащие у ворот города на холме, встретили путниц без особых «манер», молча отправив Алессию к тому самому карандашу на пригвожденной веревке и без лишних «прелюдий» пропустили девушек внутрь. Видимо, нежелательная слава рыжеволосой выскочки всё же сыграла свою роль, раз эти амбалы даже пожелали им в напутствие «хорошего дня». Крестик послушница прятать не стала, а вот Кристин не на шутку опасалась связанных с этим делом проблем. Вольные монахи имели право ступать где угодно, и даже Бирмунд не рискнул бы злить Церковь. А вот прослыть подстилкой церковницы ей более чем не хотелось. Пусть мало кто знал об особенностях такого безобидного украшения, но вот для Крис это был серьёзный подрыв репутации, если Бирмунд догадается.

«Интересно, — задумалась Харенс, отметив, как пристально охранник следил за правописанием белокурой. — Они впускают не только хорошо вооруженных ребят, но ещё и грамотных? Надеюсь, я не прогадала с Бирму́ндом. И почему только „Па“ заклинал сюда не ходить?».

Алессия с интересом вертела головой, бегая глазами по огромной и единственной улице. Искусственные цветы было не отличить от настоящих, а по бокам по-прежнему работали небольшие ларьки, ассортимент которых составляли причудливые детали, какие-то шланги и остатки отбракованных боеприпасов «по скидке». Намекнув, что пришли они сюда не ради экскурсии, Кристин поспешно поднялась по ступеням Кратера, сгорая от желания лицезреть очередного барана-бармена, которого непременно успели подыскать местные шишки. Войдя в хорошо освещенное помещение, где даже днём разливался тёплый ламповый свет причудливых абажуров, Кристин бросила колкий взгляд в пустующий угол комнаты и, не найдя там никакого «козла», обратила внимание на симпатичного мужчину за барной стойкой, которому, на вид, от силы стукнуло тридцать.

— Д-доб-брый д-день, д-д-дев-вушки! — неуверенно залепетал тот, скромно держа на уровне груди сложенные друг на друга ладони. — Ч-чего ж-жел-лаете в наш-шем с-с… скром-мном г-гостевом к-кот-тедже? — стройный, широкоплечий, с зализанными каштановыми волосами и гладко выбритым лицом, он был европейской внешности и разительно отличался от надменного, алчного Бэккмана, который предшествовал этому заикающемуся недоразумению.

— Такой себе коттедж, — ухмыльнулась Кристин, усаживаясь напротив и потирая