Холодная ярость - Сергей Зверев

– Как нет замполитов? – удивилась Кондратьева. – А куда же они подевались? Что это за армия, без замполитов, политруков, а по-прежнему – комиссаров?

– Они сейчас называются «заместитель командира части по воспитательной работе», – со знанием дела подсказала Антонина Тимофеевна.

– Ну, все равно, – махнула рукой мать Александра, – голубчик, – она сделала хитрый ход и, минуя майора, обратилась к лейтенанту, – будьте так любезны, позовите нам этого… по воспитательной работе.

Лейтенант растерянно глянул на старшего по званию.

– Только не надо мне говорить, что и его нет на месте, – дружелюбно улыбнулась Вероника Николаевна, почти дословно поняв игры военных, – я же не поверю. И потом, – она достала мобильный телефон, – у меня есть возможность проверить, – продолжала блефовать женщина.

– Вам придется немного подождать, – с кислой миной ответил майор, поняв, что в этой партии верх одержали женщины, – заместитель где-то на территории части.

– Мы подождем, – любезно согласились матери, оставаясь на крыльце.

– Видала? – язвительно заметила мать Александра, когда военные скрылись в здании. – Этого нет, того нет… Врут все! И командир наверняка на месте. А почему врут, а? – Она глянула на Антонину Тимофеевну.

– Не знаю… – пожала плечами та.

– Ты видела, как изменилось лицо лейтенантика, когда ты назвала ему фамилии наших детей? – спросила Вероника Николаевна, доставая очередную сигарету.

– Да, – кивнула головой Володькина мать, – аж с лица спал.

– Потому что надо что-то врать, – с твердой убежденностью заявила Вероника Николаевна. – Эти врут, замполит этот придет – будет врать, дети наши – и то врали. И замполит этот наверняка сидит сейчас у себя в кабинете, а не на территории части, и придумывает, как поубедительнее соврать, чтобы мы ему поверили.

– А про что они врут-то? – не понимала Антонина Тимофеевна.

– Твой – про каптерщика. Мой – про учения. Эти – про командира. – Она снова кивнула в направлении КПП. – А на самом деле не хотят говорить, где наши сыновья.

– А почему не хотят-то? – не унималась Антонина Тимофеевна.

– Потому что, может, и нет их в живых уже, – таинственным шепотом пояснила ее спутница, и мать Локиса схватилась за сердце.

– Да что ты такое говоришь? – Она жадно вдохнула воздух.

– А что ты думаешь? – Кондратьева не обращала внимания на состояние своей напарницы. – Это же спецназ. Они же не сбежавших зэков ловят, а борются с наркоторговцами, международными террористами, талибами. Короче, со всякой вооруженной до зубов нечистью. Газеты надо иногда читать, – посоветовала она Антонине Тимофеевне, – телевизор смотреть. А то – каптерщик, портянки, хабэ…

– Господи Иисусе, – Антонина Тимофеевна мелко перекрестилась, – страхи-то какие…

На крыльце появился высокий улыбчивый мужчина. Как и его коллеги, он взял под козырек и представился:

– Заместитель командира части по воспитательной работе подполковник Агафонов!

Антонина Тимофеевна молчала, все еще огорошенная словами спутницы, а Вероника Николаевна выдерживала паузу, ехидно и нагло рассматривая офицера сверху донизу.

– Дорогие дамы, что случилось? – От такого приема офицер немного стушевался.

– Мы очень дорогие дамы, – сразу перешла в наступление Вероника Николаевна, выразительно потеребив на шее массивное золотое украшение. – Вам уже доложили, кто мы? – с министерской нагловатостью поинтересовалась Кондратьева.

– Так точно, – ответил слегка растерявшийся подполковник. – Собственно, поэтому я и здесь. Ваши сыновья у нас на хорошем счету, отличники боевой… – начал было он заготовленную пламенно-хвалебную речь, но Вероника Николаевна довольно бестактно перебила:

– Подполковник, своих детей мы знаем лучше вас. – Она скрыла хамство за приветливой и любезной улыбкой. – Нам бы хотелось их увидеть. Только и всего.

– К сожалению, в данный момент это невозможно. – Заместитель командира пытался не отступать от намеченного плана разговора.

– Почему? – наивно поинтересовалась Кондратьева.

– Подразделение, где служат ваши сыновья, на сегодняшний день находится на плановых учениях, – уверенно гнул свою линию офицер, и Вероника Николаевна поставила первый капкан:

– Где? – все с той же наивностью поинтересовалась она и тут же достала мобильный телефон. – Алло, такси? Такси? Примите заказ, пожалуйста… – Она вопросительно глянула на подполковника и выразительно постучала по циферблату часов. – Время – деньги… – шепотом поторопила она собеседника. – Где?

– Э-э-э-э… – растерянно проблеял главный воспитатель части, который явно не был готов к такому повороту событий. – Ну-у-у… Эта информация не подлежит разглашению, – нашелся он. – И потом, вас туда все равно не пропустят, – добавил подполковник для вящей убедительности.

– А звонок туда пропустят? – Кондратьева продолжала загонять мужчину в угол.

– Военнослужащим запрещено пользоваться мобильной связью на учениях, – подполковник с сожалением пожал плечами.

– Об этом я как-то догадалась, – капризно закивала головой Вероника Николаевна. – Пятые сутки не могу дозвониться до сына и узнать, где он и что с ним. Меня другой номерочек интересует – дежурного той части или полигона, где наши дети проходят учения. – Она наивно глянула на подполковника. – Не подскажете матерям, товарищ заместитель командира по воспитательной работе? Пусть там моего Сашку к трубочке позовут, а я уже проведу с ним свою воспитательную беседу. Разъясню, как волновать больную мать-сердечницу. Какой, вы говорите, номер? – Кондратьева пытливо глянула на подполковника.

– Послушайте, женщины, – сурово начал контрнаступление загнанный в угол офицер, – чего вы от меня хотите?

– Мы хотим увидеть или хотя бы услышать наших детей, от которых нет вестей уже почти неделю. – Вероника Николаевна не собиралась отступать. – Или хотя бы узнать, где они и что с ними.

– Ваши сыновья служат в армии. – Подполковник сурово сдвинул брови. – Я повторяю: в ар-ми-и, – сказал он раздельно. – Возможно, вы плохо понимаете, что это значит…

– Это значит, – резко перебила офицера Вероника Николаевна, – только одно: поскольку, как я поняла, вы не намерены ничего говорить, то тогда я вам скажу. – Противник был повержен, и Кондратьева перешла к содержанию своего ультиматума: – Если мой и вот ее сын, – Кондратьева ткнула пальцем в Антонину Тимофеевну, – не объявятся или не позвонят до завтрашнего утра, я вам обещаю устроить ба-а-а-а-альшой скандал. – Условия капитуляции были довольно мягкие. Во всяком случае, она давала военным запас времени. – Поверьте мне, что лучше до этого не доводить. У меня есть много возможностей подключить к поиску прессу, телевидение и просто влиятельных людей. – Она снова потрогала массивное золотое украшение на шее, давая понять, что она птица высокого полета. – Завтра в девять ноль-ноль я вам позвоню. – Какой у вас номер?