Баллантайн - Уилбур Смит

принялись за дело, быстро ощупывая тела в поисках пульса на шее: если сердце еще билось, в него вонзалась сталь.

— Ральф! — Гарри мчался со склона холма впереди готтентотов Яна Черута. — Черт побери, вот это…

— Говорить только на исиндебеле! — предупредил Ральф и, повысив голос, приказал: — Лошадей заберем прямо сейчас. Принесите запасные уздечки!

В загоне, огороженном колючими ветками, обнаружились пятьдесят три крепкие лошади — большинство с клеймом БЮАК. Пешие зулусы и матабеле выбрали себе по коню, остальных повели в поводу.

Тем временем кейптаунские ребята споро и ловко, как прирожденные разбойники, прошлись по бивуаку матабеле, выбирая пригодные к использованию ружья и бросая в костер древние карабины «мартини-генри», мушкеты и дубинки; лезвия ассегаев переламывали в развилке ветвей дерева. Найденные в лагере столовые приборы, посуда и европейская одежда доказывали, что этот импи принимал участие в грабежах в начале восстания. Награбленное добро тоже побросали в костер.

Через час после того, как прозвучал первый выстрел, маленький отряд пустился в обратный путь. На этот раз все ехали верхом, запасных лошадей вели следом.

В предрассветном сумраке Ральф и Гарри первыми проскакали по главной улице Булавайо. Они кое-как отскребли с лица большую часть черной краски, но на всякий случай, чтобы перепуганные часовые не вздумали стрелять, несли флаг, сделанный из белой майки Гарри.

Ошеломленные обитатели лагеря вскочили с постелей, забросав прибывших вопросами. Едва осажденные поняли, что маленький отряд совершил первую успешную вылазку против убийц и поджигателей, поднялось радостное оживление, которое быстро перешло в истерический восторг.

Вики и Элизабет с гордостью кормили мужчин завтраком, приготовив каждому двойную порцию из выделенного рациона, а к Ральфу и Гарри не прекращалось паломничество. Приходили доброжелатели, заплаканные вдовы приносили яйца или свежеиспеченный пирог, мальчишки с завистью таращились на героев, а юноши нетерпеливо спрашивали: «Это здесь записывают в отряд Баллантайна?»

Джуди принялась обрабатывать бедного муженька дубинкой, и зрители завопили от восторга. Сидевшие в передних рядах дети хлопали в ладоши, глядя, как сыплются удары на уродливый горб Панча и его деревянную голову, украшенную шапкой с бубенцами.

Не поддаваясь всеобщему настрою, раскрасневшийся Джон-Джон подпрыгивал на коленях отца с искаженным от ярости лицом.

— Дай ей сдачи! Она всего лишь девчонка!

— Вот уж истинный Баллантайн! — Ральф с трудом удерживал сына, который рвался ввязаться в драку на стороне униженных представителей сильного пола.

Рядом сидела Элизабет, держа на коленях Роберта. Болезненный мальчик вдумчиво сосал палец, точно старый гном трубку. В противоположность ему лицо Элизабет светилось детской радостью. Разрумянившаяся, с сияющими глазами, она весело поощряла Джуди.

Блестящий завиток выбился из гребня и упал на нежную бархатистую кожу виска, обвивая розовое, изящной формы, ухо — настолько тонкое, что в лучах солнца оно просвечивало насквозь, будто сделанное из фарфора. В густых темных локонах вспыхивали красноватые искорки.

Ральф отвлекся от кукольного представления, сквозь кудри Джонатана незаметно наблюдая за девушкой, которая смеялась мурлыкающим горловым смехом, легким и непринужденным. Ральф засмеялся вместе с ней. Она повернула голову — на мгновение он заглянул в глаза Элизабет: в бездонной глубине блестели золотистые крапинки. Длинные ресницы опустились, словно темная шторка, и девушка торопливо перевела взгляд на дерущихся кукол — смеяться она перестала, щеки залил жаркий румянец, губы задрожали.

Потрясенный Ральф, испытывая непонятное чувство вины, тоже смотрел на сцену, хотя толком ничего не видел. Пьеса закончилась, и, к полному удовлетворению Джонатана, полицейский в синей каске увел Джуди, чтобы строго ее наказать. Из-за полосатого занавеса, раскланиваясь и держа кукол в руках, вышел низенький добродушный счетовод городского магазинчика.

— Он похож на мистера Киплинга, — прошептала Элизабет. — И воображение у него такое же буйное и кровожадное.

Ральфа охватила благодарность за то, что девушка так легко развеяла внезапно вспыхнувшую неловкость. Он подхватил мальчиков на руки и, пробираясь сквозь редеющую толпу зрителей, пошел домой.

Сидя на плече отца, Джонатан щебетал, как целая стая птиц, объясняя Бобби тонкости кукольной пьесы, которые были доступны лишь такому изощренному уму, как его собственный. Ральф и Элизабет молчали.

Возле фургона Ральф опустил мальчиков на землю, и они резво унеслись прочь. Элизабет неохотно пошла следом, но Ральф остановил ее. Девушка с готовностью обернулась.

— Не знаю, что бы я без тебя делал… Ты мне очень помогла… — Он замялся. — Без Кэти… — Увидев в глазах Элизабет боль, он торопливо сменил тему: — Я просто хотел поблагодарить тебя за все.

— Не за что, — тихо ответила она. — Если тебе что-то нужно, я всегда готова помочь.

Элизабет хотела сказать что-то еще, но самообладание ей изменило, губы задрожали, она резко отвернулась и пошла вслед за мальчиками в фургон.

Ральф купил виски по бешеной цене, нацарапав на этикетке от консервной банки чек на двадцать фунтов стерлингов. Пряча бутылку под курткой, он пронес ее к костру, где Исази, Ян Черут и Эзра сидели отдельно от своих людей.

Выплеснув остатки кофе, мужчины протянули эмалированные кружки за щедрой порцией виски и в молчании потягивали согревающую тело жидкость, глядя в пламя костра.

Наконец Ральф кивнул сержанту Эзре.

— Ганданг и его импи Иньяти — численностью в тысячу двести человек, все опытные воины — по-прежнему в холмах Ками. Ниже Табас-Индунас стоит лагерем Бабиаан с шестьюстами амадода. Сюда он может добраться за час… — Эзра быстро перечислил расположение импи, имена вождей, настроение воинов.

— А где Базо с Кротами? — задал Ральф мучивший его вопрос.

Эзра пожал плечами:

— О них ничего не слышно. Я отправил на их поиски лучших ребят. Никто не знает, куда подевались Кроты.

— Где нанести следующий удар? — размышляя вслух, спросил Ральф. — По Бабиаану в Табас-Индунас или по Заме, который с тысячей воинов засел на дороге в Мангиве?

Исази кашлянул, выражая вежливое несогласие. Ральф поднял на него недоумевающий взгляд.

— Прошлой ночью я сидел у костра воинов Бабиаана, ел с ними и