Последнее королевство - Бернард Корнуэлл

Мы пока не голодали, но у лошадей кончалось сено, которое и без того было не слишком хорошим кормом, овса совсем не осталось, и нам приходилось косить зимнюю траву, которая еще торчала за стеной. Через день после победы Этельвульфа мы с Рориком и Бридой отправились вместе с целым отрядом в поле, где срезали траву длинными ножами и набивали ею мешки... И тут пришла армия Уэссекса.

Должно быть, их воодушевила победа Этельвульфа, потому что теперь Редингум атаковало целое войско. Об их приближении предупредил донесшийся с запада крик, а потом я увидел несущихся на нас галопом всадников – они рубили людей мечами, протыкали их копьями, и мы втроем бросились бежать.

Я услышал за спиной топот копыт, повернул голову, увидел несущегося на меня человека с копьем и понял, что одному из нас суждено сейчас умереть. Я схватил Бриду за руку, чтобы оттащить в сторону, но тут из-за стены Редингума вылетела стрела и угодила всаднику в лицо. Он дернулся, кровь текла из его щеки. А тем временем люди в панике толпились у двух главных мостов, и всадники-англосаксы, заметив это, устремились туда.

Мы трое наполовину перешли, наполовину переплыли ров, и два человека вытянули нас, мокрых, грязных и дрожащих, на стену.

Перед крепостью теперь царил хаос. Тех, кто резал траву на дальнем конце рва, теперь гнали в центр поля, когда появилась уэссекская пехота: отряд за отрядом выходил из леса на горизонте. Я помчался к дому, достал спрятанный под стопкой плащей Вздох Змея, надел перевязь и выбежал искать Рагнара. Он ушел на ближайший к Темезу мост, мы с Бридой заметили там его дружину.

– Ты никуда не пойдешь, – сказал я Бриде. – Оставайся с Рориком.

Рорик был младше нас, после купания во рву он непрестанно дрожал, ему было нехорошо, поэтому я заставил его остаться дома.

Брида же пропустила мои слова мимо ушей. Она вооружилась копьем и заметно волновалась, хотя ничего еще не произошло. Рагнар смотрел за стену. Все больше народу подтягивалось к воротам, но Рагнар пока не открывал их, чтобы перейти мост. Он оглянулся назад – посмотреть, сколько у него воинов, – и прокричал:

– Щиты!

В спешке некоторые воины прибежали с одними топорами и мечами, и теперь кинулись за щитами.

У меня щита не было, но мне и не полагалось здесь находиться, и Рагнар пока меня не видел.

А видел он завершение резни: всадники-англосаксы приканчивали последних наших фуражиров. Несколько врагов пали от стрел, но и у датчан, и у англичан было мало лучников. Мне нравились лучники: они могли убивать на большом расстоянии, и даже если стрелы не убивали, они заставляли врага нервничать.

Когда стреляют из луков, двигаться приходится вслепую, пряча голову за щитом, но стрельба из лука требует большого искусства. Кажется, это легко, у любого ребенка есть лук и стрелы, но настоящий лук, способный поразить кабана с сотни шагов, – это огромная штука из тиса. Чтобы натянуть его, требуется немало силы, и если не упражняться постоянно, стрелы летят куда попало, поэтому лучников у нас всегда было мало. Я никогда не имел дела с луком. С копьем, мечом, топором я был опасен в бою, а вот с луком – совершенно бесполезен.

Иногда я задумываюсь, отчего мы не остались за стеной. Она была полностью готова; чтобы перебраться через нее, врагу пришлось бы пересечь ров или попытаться пройти по мостам, а делать это пришлось бы под дождем стрел, копий и топоров. У них наверняка ничего бы не вышло, но тогда они осадили бы нас, и Рагнар решил атаковать. И не только Рагнар. Пока он собирал людей у северных ворот, Хальфдан делал то же самое у южных, а когда оба увидели, что собралось достаточно народу, а пехота врага все еще находится в паре сотен метров от стены, Рагнар приказал открыть ворота и повел людей в бой.

Армия англосаксов под огромным знаменем с драконом надвигалась на центральные мосты, очевидно полагая, что устроенная англичанами резня станет преддверием большой битвы. У них не было лестниц, поэтому я понятия не имею, как они собирались преодолеть недавно построенную стену. Но иногда в пылу сражения людей охватывает своего рода безумие, и они совершают неразумные беспричинные поступки. У уэссекских воинов не было причины толпиться под средней частью стены, не имея возможности ее преодолеть, но они все равно там толпились, и вот наши бойцы повалили из двух боковых ворот, чтобы атаковать с севера и юга.

– Клин! – ревел Рагнар. – Строимся клином!

Всегда слышно, как строится клин или "стена щитов". Самые лучшие щиты делают из липы или из ивы, и когда воины ставят их внахлест, раздается деревянный стук. Левая часть твоего щита ложится поверх правой части щита товарища, чтобы врагам, большинство из которых правши, приходилось пробивать двойной слой древесины.

– Сдвинуть щиты! – приказал Рагнар.

Он стоял в центре ряда, под своим знаменем – растрепанным орлиным крылом, и на нем был дорогой шлем, выдающий в нем вождя, человека, которого следует убить первым. Рагнар по-прежнему носил шлем моего отца, прекрасный шлем, выкованный Элдвульфом, с лицевой частью, обрамленной серебром, а еще кольчугу – и опять-таки лишь у немногих имелось подобное сокровище, большинство же обходились кожаными доспехами.

Враги развернулись нам навстречу, тоже выстраиваясь клином, и я увидел группу всадников, галопом мчащихся под знаменем с драконом. Мне показалось, что я заметил рыжую голову Беокки, значит, и Альфред был там – наверное, среди монахов в черных рясах, которые, без сомнения, молились сейчас о нашей погибели.

Клин англосаксов был длиннее нашего. И не только длиннее, но и шире, у нас было по три человека в ряду, а у них по пять-шесть. Здравый смысл говорил, что нам стоит либо остаться там, где мы стоим, и дать им возможность наступать, либо вернуться под прикрытие моста и рва, но все больше датчан собиралось под знамя Рагнара, да и сам Рагнар не собирался рассуждать разумно.

– Просто убейте их! – кричал он. – Просто убейте! Убейте!

И он повел своих воинов вперед. Остальные датчане издали оглушительный боевой клич и двинулись следом. Обычно два клина долго стоят друг против друга, выкрикивая оскорбления и угрозы, набираясь храбрости перед самым жутким моментом, когда дерево врезается в дерево, клинок ударяет по клинку, но кровь Рагнара бурлила, и ему было плевать на все. Он просто шел вперед.

В наступлении не было смысла, но Рагнар был вне себя. Его оскорбила победа Этельвульфа, оскорбило, что уэссекские всадники перебили его фуражиров, и он желал одного: изрубить англосаксов! Каким-то образом это его желание передалось воинам, которые с воем шагали в клине. Есть что-то жуткое в людях, жаждущих битвы.

За миг до того, как с грохотом столкнулись щиты, из наших задних рядов полетели копья. У некоторых воинов было по три-четыре копья, и они метали одно за другим над головами передних рядов. Копья летели и в нас, и я выдернул одно из земли и, собрав все силы, швырнул обратно.

Я находился в задних рядах, куда меня оттеснили мужчины, велевшие убираться с дороги, но я все равно шагал вперед вместе с клином, а Брида, недобро улыбаясь, шла рядом со мной. Я снова велел ей вернуться в город, но она в ответ показала язык – и тут раздался оглушительный треск, деревянный гром: это щиты встретились со щитами. Затем я услышал звук копий, вонзающихся в липовые щиты, и звон железа, но ничего не видел, потому что был слишком мал ростом. Однако люди передо мной отшатнулись после первого удара, а потом снова рванулись вперед, стараясь пропихнуть острие нашего клина через ряды англосакских щитов.