Добить дракона - Яна Ясная

отступила, оставив после себя светлую нежность.

Я потянулась к нему, несмело погладила по щеке. И не стала тянуться за поцелуем.

Я постараюсь не торопиться.

Раз уж меня так трепетно соблазняют.

Он поцеловал меня сам. Обнял, и, бережно придерживая под лопатки, повел, словно в танце, под выдохи флейты. Прикрыв глаза, я отвечала на его поцелуй, и гладила твердые плечи, и прижималась к длинному горячему телу, и в этом странном танце, кажется, именно так и было правильно.

Смуглая кожа, гладкая, словно шелк, под моими губами и ладонями. Его ладони, распространяющие жар по моему телу даже сквозь одежду. И губы, прокладывающие дорожки поцелуев по моему лицу. По шее. Ключицам.

— Ты голодна?

Он оторвался от меня, кажется с трудом. Осторожно отвел от моего лица прядь волос, и только тогда я заметила, что Алвис распустил мои волосы.

Тяжелое дыхание и темные глаза, в которых, отражаясь, тонут светлячки, и в которых могу утонуть и я.

Голодна? Я голодна или нет? Я почти уплыла туда, куда звала меня флейта, и возвращаться было тяжело, да и не хотелось.

— Если хочешь, можем сначала перекусить…

На слова не было сил. Я только отрицательно качнула головой, прекрасно пустой и легкой, и потянулась к мужчине — к своему мужчине — и переплела руки на его шее.

Я не хотела есть. Я хотела пить его поцелуи, и танцевать с ним этот странный танец, и заниматься с ним любовью. И никогда-никогда не возвращаться оттуда, где поет об иллюзии счастья иллюзия флейты.

Нежность растекалась по жилам, переплеталась с желанием и эта смесь затапливала меня, а когда заполнила целиком — перелилась через край. И под ее влиянием я чувствовала себя уверенной. Желанной. Свободной.

И, выпустив Алвиса из объятий, я гладящим движением провела ладонями по его шее. По плечам. К груди. Ряд пуговиц, сияя на белизне рубашки перламутром, влек. Манил. И, улыбнувшись дракону и робко опустив ресницы, я отдалась этому зову.

Вот выскользнула из петли одна пуговичка. Другая. Нет-нет, я не спешу! А то, что внутри у меня все горит и что дракон передо мной забыл, как дышать… Это так мучительно хорошо.

Алвис замирает неподвижно. Закрытые глаза и рваное дыхание.

Я решаю усложнить задачу. Расстегнутая пуговица — и поцелуй. Расстегнутая пуговица — и лизнуть горячую гладкую кожу. Расстегнутая пуговица — обдать дыханьем новый открывшийся кусочек кожи. А потом, не удержавшись, поцеловать, и лизнуть, и… И остановиться. Еще одна пуговица — и я зачем-то прихватываю зубами мышцу на животе. И пугаюсь того, как она вздрогнула.

— Я сделала тебе больно?

— Нет, нет-нет! — Шепчет Алвис, и подхватывает меня на руки, а я только теперь и замечаю, что стояла перед ним на коленях, но когда опустилась, даже не заметила, не помню. — Но продолжим, пожалуй, в другой раз!

Что?! “В другой раз”?! Но я не хочу в другой раз! Я готовлюсь протестовать, но дракон опускает меня на кровать, и я успокаиваюсь — продолжим мы все-таки сейчас!

И, выбросив из головы все лишние мысли, я выгибаюсь всем телом, помогаю ему меня раздевать.

Поцелуи-поцелуи-поцелуи. По лицу, по ключицам, груди, животу. По внутренней стороне бедра. Я дергаюсь испуганно, но Алвис меня оглаживает, успокаивает, и снова гладит и целует. И я не пытаюсь разорвать касание, когда он прокладывает горячую дорожку и с другой стороны, от бедра к колену. Это волнующе и стыдно, стыдно и волнующе, и я так и не успеваю определиться, чего больше, когда Алвис, одну за другой укладывает мои ноги себе на плечи…

Я пискнула, когда поняла, как я лежу. И пискнула, когда его дыхание коснулось меня… там. Сперва — дыхание. А потом…

Я закусила кулак, чтобы не заголосить. И зажмурилась, не в силах смотреть, не в силах видеть темную макушку у меня между ног. А нахальный, горячий и шершавый язык… скользил. Гладил. Касался едва-едва, выгибая меня дугой от острого удовольствия — а потом зализывал, “утешая”, влажно и широко.

Я открывала глаза. Я закрывала глаза. Я зажимала глаза руками.

Терялась от собственных вскриков и всхлипов, и снова закусывала кулак.

Очень хотелось опустить щиты, но я держалась. Хотелось почувствовать, каково это, когда эмоции и ощущения от близости — только мои.

Язык скользил. Меня прошивали молнии. Под веками острыми цветами распускались белые звезды.

И когда я ощутила, что знакомый уже пик наслаждения близко, этот… этот дракон! Остановился!

Кто его просил!

…кажется, я просила. Мечась из стороны в сторону по подушке, молила “Хватит-хватит-хватит!”

Почему же теперь за то, что он меня послушался, мне хочется его убить?!

Алвис замер, нависнув надо мной. И торжествующе ухмыльнулся. И вошел в меня одним толчком.

Он двигался яростно, резко, сильно. И я не поняла, в какой момент мои ноги снова оказались у него на плечах. Но, кажется, там для них самое лучшее в мире место!

Толчок, толчок, толчок.

Удовольствие нарастает по спирали.

Толчок, толчок, толчок!

Мне так хорошо от этих толчков, что я не помню, кто я и зачем.

Зато помню, для чего — для этих толчков.

Толчок, толчок, толчок!

— Ал! А-а-ал!

Толчок, толчок, толчок… Еще капельку! Еще-еще…

Пик наслаждения обрушивается на меня с невероятной силой. С хрипом, с криком. И с Алвисом, рухнувшим сверху.

-

Когда мы слегка отдышались, дракон скатился с меня и остался лежать на боку, изучая меня проказливым взглядом.

— “Ал”? — спросил он, ухмыльнувшись.

Я смутилась:

— Извини, оно само как-то вырвалось…

— Нет, почему, — Алвис улыбнулся. — Мне нравится.

Я почему-то смешалась окончательно, и потянула на себя простынку, прикрыть грудь.

Алвис разулыбался еще сильнее, но милосердно не стал развивать тему: сел в постели, разлил по бокалам вино, протянул мне блюдо с фруктами.

— Ты останешься у меня на ночь? — Спросил он, словно о чем-то совершенно естественном, подавая мне мой бокал.

И я поймала себя на том, что и для меня этот вопрос звучит как нечто само собой разумеющееся: да, могу уйти, а могу и остаться, почему бы и нет?

Внутреннее спокойствие, сопровождавшее это ощущение, было таким надежным, таким… приятным, что я на миг замерла, смакуя его. А потом с некоторым сожалениям отказалась:

— Нет, завтра учебный день, мне еще к занятиям готовиться…

Я с сожалением поднесла бокал к носу, нюхая вино и не решаясь его пригубить: еще неизвестно, каким образом оно сочетается с моими капельками, и можно ли мне вообще пить… Дома меня как-то никто не додумался просветить по этому поводу!

А