Злая Звезда - Михаил Медведев

Теперь несколько бомбочек хранились недалеко от главного лагеря Муратона, на дне укромного оврага. Сегодня или завтра он получит план подземелий Глогара, и королевская семья будет обречена. Послушные дарлоки заминируют столицу, и в минуту, когда глаза повелителя дарлоков закроются навсегда, перед народом Эстеи откроются врата светлого будущего. Несколько зарядов Муратон припас для баронских и графских замков, владельцы которых могли бы претендовать на престол. С лица планеты будут стерты все, кто посмел попирать коваными сапогами интересы простых людей.

Наступила ночь. Муратон видел это тысячами пар глаз. На западном побережье солнце только погрузилось в волны океана и медленно гаснущее зарево еще напоминало о прошедшем дне. На востоке уже воцарилась глубокая ночь. Подданные Муратона впали в состояние ступора, и связь с ними затруднилась. Если бы глупые аристократы и их верные псы, прячущиеся за высокими стенами крепостей, отважились хоть раз атаковать дарлоков ночью, они бы без труда вырезали огромную армию Муратона хоть перочинными ножами. Дарлоки были абсолютно беспомощны в темноте, но король и его глупые генералы не догадывались об этом. Они почему-то решили, что как раз в ночное время мутанты особенно опасны, а рассказать им об их ошибке было абсолютно некому. В армии Муратона не может быть предателей. Когда бывшие властители Эстеи догадаются о роковой слабости врагов, у Муратона уже будет много новых солдат. Выздоровевшие дарлоки не боятся тьмы. Только, к сожалению, они очень быстро умрут от голода. Или, может быть, сгорят в огне, пытаясь согреться.

Звездное небо поглотило вечернее зарево над далеким западным океаном, и Муратон остался наедине с самим собой. Он любил ночь и боялся ее. В часы полной тьмы он чувствовал себя свободным и беспомощным одновременно. Ведь не только дарлоки с выключенными мозгами зависели от него, но и он от них. Ночью он оставался один и чувствовал себя головой, отделенной от тела. Все его подданные заснули, кроме одного. Изуродованный королем Тинором Четвертым несчастный барон Санчес не отключился, как все. Он продолжал посылать Муратону сигналы боли и страдания. Он был ближе всех остальных к достижению сверхзадачи – ликвидации короля. Что ни говори, а многие аристократы – отличные воины.

Муратон «вошел» в тело Санчеса, чтобы выяснить причину его бодрствования. Боль, боль и ничего, кроме боли. Бедняга. Эти твари изранили его и оставили умирать. Таких несчастных сейчас немало на улицах Глогара, только почему именно этот страдалец продолжает поддерживать связь со своим повелителем? Наверное, у него особая форма контузии?

– Нет. Это не особая форма контузии, – произнес чей-то голос рядом с бароном Санчесом. Увидеть, кто это, Муратон не мог. Король и его приспешник Дифор лишили бедолагу барона не только остатков мозга, но и зрения.

– Кто здесь? – спросил Муратон устами Санчеса и попробовал развернуть тело барона в сторону голоса, но не смог сдвинуть его с места. Тело Санчеса было крепко связано.

– Тебе ничего не скажет мое имя, – невозмутимо ответил голос. – И это совсем не важно, как меня зовут. Важно то, что я хочу помочь тебе и сам нуждаюсь в твоей помощи. Я спасу тебя и тех, кто по воле Трех Драконов зависит от тебя.

– Говори! – потребовал Муратон.

– Болезнь, от которой страдают жители Эстеи, – вовсе не болезнь. Хотя она и называется кремниевым буйством, она была создана ради спасения людей, а не во имя смерти.

Невидимый собеседник сделал паузу, по-видимому, ожидая удивленного возгласа слушателя и потока дурацких вопросов. Муратон молчал. Он прижался грудью к раскаленной докрасна печке и наслаждался теплом. Озноб наконец-то перестал терзать его изможденное голодом тело.

– Вирус, вызывающий буйство, был создан людьми на одной из планет Кибер-Империи для спасения своей расы, – продолжил голос. – Спектральное излучение их светила изменилось, и температура на поверхности планеты повысилась. Многие погибли. Для спасения выживших ученые той планеты разработали вирус, вызывающий полезную в изменившихся условиях мутацию.

– В чем смысл этой мутации? – Муратона мало интересовала судьба чужой расы. Но его весьма волновала участь своих собственных подданных.

– Смысл в замене углерода на кремний, – ответил собеседник. – Сама мутация является мучительным процессом. Особенно тяжела перестройка нервной системы. Поэтому на некоторое время вся высшая нервная деятельность прекращается, и мозг мутанта становится восприимчивым к внешним воздействиям. Обычно он подчиняется мысленным приказам того, кто мутировал первым. Приблизительно через шесть недель после начала мутации человек возвращается в нормальное психическое состояние. Весь организм при этом полностью меняется. Температура тела повышается до ста сорока градусов. Комфортный для нового человека промежуток температур находится в пределах от ста десяти до ста восьмидесяти градусов по водяной шкале замерзания-кипения.

Муратон задумался. В словах незнакомца содержался определенный смысл. Кое-что из сказанного подтверждалось его собственными ощущениями. Но нужны были доказательства.

– Доказательства я оставил рядом со входом в твою нору, – собеседник читал мысли. Муратону это очень не понравилось. Не прерывая контакт с незнакомцем, повелитель дарлоков накинул теплую дубленку и вышел из землянки. В лицо дохнуло стылым воздухом. Мороз обжег легкие, и Муратон мучительно закашлялся. Еще немного, и он не сможет покидать свое убежище даже на несколько секунд. Он станет первым среди многих. А что случится, когда некому будет приносить дрова для печки? Сейчас это делают дарлоки. Потом процесс их мутации завершится, и они не смогут жить при обычной температуре. Муратону представился собственный скелет, обнимающий остывшую печку скрюченными пальцами. По коже пробежали мурашки.

Чувствуя, что каждая лишняя секунда, проведенная на открытом воздухе, может убить его, он осмотрелся. Черные бревенчатые стены без окон и дверей окружали центральную площадь города мутантов. Над крышами, а кое-где и прямо из-под земли, поднимались к небу клубы дыма. В домах и землянках прятались от холода люди новой породы. Теплая летняя ночь могла убить их за несколько минут.

У входа в подземное жилище Муратона, нагло сверкая полированным боками, стоял довольно большой железный ящик. Как он мог здесь оказаться? Муратон с трудом обхватил контейнер и затащил его в свое жилище. Бросив ящик на пол, он изо всех сил навалился на обитую медвежьими шкурами дверь. Поднатужившись, он задвинул тугой засов. Нужно сохранять тепло. Дров не так уж много, а до утра, когда принесут новую порцию топлива, ждать еще очень долго.

– Ты открыл ящик? – спросил далекий собеседник у не менее далекого барона Санчеса.

– Нет, – буркнул Муратон и про себя с удовольствием отметил, что незнакомец всё-таки не умеет читать мысли.

– Поторопись. У нас мало времени.

– Куда спешить? Ночь длинная, – Муратон прижал ладони к печке. За те мгновения, которые он провел на открытом воздухе, его руки посинели от холода, а пальцы почти потеряли подвижность. Будто он целый час без варежек разгуливал по сильнейшему морозу.