Нефрит - Сергей Юрьевич Михайлов

китаец с рябым широким лицом. Увидев меня, он на секунду опешил и остановился.

– А где Иван?

Наверное, опять русский китаеза, подумал я, слишком уж привычно он говорил по-русски. Без всякого акцента.

– Ты хозяина ищешь? Я хозяин.

В комнату, отталкивая первого, вошли еще двое. Один спросил что-то у первого, а второй, увидев меня, вдруг спрятался за спины, что-то выкрикнул и попятился в двери. Я понял, что он знает меня, в его лопотаньи явно можно было разобрать – Гурулёв. Что ж, такой вариант мы рассматривали в первую очередь.

Я схватил лежавший у меня на коленях пистолет и сразу выстрелил в потолок.

– Стоять, сука!

Я знал, что в таком объеме русский знают все живущие тут хунхузы. Так и оказалось – все вошедшие замерли и мгновенно вскинули руки, словно пленные японцы.

– Ты что, парень, ты что? – затараторил рябой. – Мы тебя не знаем, ты нас не знаешь. Мы к Ивану Реброву ехали, раз его нет, мы сейчас уйдем и забудем все.

– Кончай эту лабуду! – приказал я. – Вон тот точно узнал меня. Да, я тот самый Гурулёв Николай. Берите стулья и садитесь, разговаривать будем. Убивать вас я пока не собираюсь.

– Нас много. – Рябой сделал попытку перехватить инициативу. – Все слышали, как ты стрелял, сейчас будут здесь.

Я включил рацию, прижал тангетку и сказал:

– Мишка, покажи им, кто в доме хозяин. Разрешаю убить любого, кто отойдет от машины.

– Убью, – коротко ответил орочон.

За окном послышались крики. Я знал, что сейчас сделал Мишка, мы договаривались, что для острастки он сначала прострелит колесо.

– Ты. – Я показал на понимающего русский. – Иди и объясни остальным, в чем дело. Быстрей, а то дело плохо кончится. У меня снайпер нервный.

В это время на улице опять закричали, в это раз гораздо громче и бестолковее. Однако выстрела я так и не услышал.

– Шеф, я подстрелил одного. В ногу, жить будет. Хотел вдоль ограды сбежать.

– Так и делай, – спокойно ответил я и в спину спешащему рябому предупредил: – Винтовка с глушителем. Даже не услышите своей смерти.

Когда он выбежал, я показал оставшимся двоим на табуреты. Руку с тяжелым пистолетом я опустил на стол, но так и держал стволом в сторону китайцев. Пусть думают – нажму курок или не нажму.

– Садитесь и не делайте вид, что не поняли.

Они поняли. Через пять минут появился рябой и тоже уселся рядом с ними. Они сидели передо мной, словно провинившиеся ученики.

– Что там на улице? – спросил я рябого.

– Раненый. Перевязывают. И колесо прострелил.

– Я предупреждал. Больше они дергаться не собираются? Или сразу вас перестрелять?

– Нет! Всё! Я объяснил.

– Как зовут?

– Андрей.

Ну вот, я оказался прав – он действительно русский китаец. Правда, я его не знал и не помню, чтобы встречал раньше.

– Ладно. Теперь главное. Забудьте про это место. Теперь Иван работает на нас, на семью Гурулёвых. И, соответственно, мы его в обиду не дадим. Переведи им четко, Андрей. Чтобы все поняли, никаких оговорок.

Китайцы слушали его невозмутимо, по их виду никак нельзя было понять, как они воспринимают эту новость. Умеют хунхузы делать лицо, подумал я, надо тоже так научиться. Потом они начали совещаться, говорили вполголоса, почти шепотом, словно боялись, что я понимаю, о чем они.

– Мы не можем сами решать такой вопрос, это может решить только наш старший. Мы передадим ему ваше предложение.

И надо было для этого чуть не двадцать минут что-то обсуждать? Я был готов к такому ответу, вряд ли бы мне повезло так, что в этих машинах находился сам господин Линь. Вот с ним я бы поговорил по-другому.

– Я понимаю, передавайте, пусть примет к сведению и больше к Реброву не подкатывается. Скажите господину Линь, чтобы не накапливал долгов, за ним и так уже целый воз. А Гурулёвы всегда приходят за своими долгами.

При упоминании этого имени даже их невозмутимость сломалась, они быстро встревоженно заговорили, но я бесцеремонно прервал их:

– Все, господа иноземцы, больше я вас не задерживаю. Думаю, колесо ваши люди уже поменяли, так что выметайтесь. И не вздумайте баловать. Мой человек больше по ногам стрелять не будет.

Я взял рацию левой рукой, прижал кнопку и вызвал Мишку, в правой я так и держал взведенный пистолет, помня, что расслабляться с этими азиатами нельзя ни на секунду.

– Слушаю.

– Гости выходят, проводи их и проследи, чтобы никто не остался.

– Сделаю.

Ответил Мишка, потом веселым голосом добавил:

– А может, все-таки перестрелять их?

Блин! Значит, это мне не показалось, у моего орочона точно прорезалось чувство юмора.

– Не хохми, – ответил я и махнул рукой остановившимся у порога китайцам. Они замерли там после вопроса Мишки.

– Свободны! – повторил я и демонстративно вскинул пистолет. Гости мгновенно ретировались.

Солнце уже село, когда домой вернулись Ребровы. Как только Иван выпрыгнул из лодки, он сразу подбежал ко мне:

– Ну что, как тут? Все получилось? Договорился?

– Да. Все, не переживай больше. Живите здесь, работай как работал. Заявление на увольнение не отправлял?

– Нет.

– Ну и вообще все нормально. Не надо, чтобы на работе знали про твои проблемы.

– Ну, я не дурак про китайцев писать.

– Ну и правильно. И вообще лучше, чтобы никто ничего не знал. Тут до нас никого не было, никому не рассказывал?

– Нет. Вы первые. Повезло.

– Ладно. Мы скоро поедем. Ты подумай над тем, что я сказал – про деньги. Восстанавливать хозяйство – много денег надо. А мы дадим в долг без процентов. Столько, сколько надо.

Ребров оглянулся на жену, не слушает ли она, но Ольга с детьми уже шла к дому. Он все равно понизил голос и сказал:

– Николай, я уже сказал, что я не дурак, и понимаю, что я теперь должник и должен буду отработать. И про деньги из той же оперы. Ты мне прямо скажи, что я буду делать? Не пожалею я потом сто раз, что согласился на твою помощь?

– Не пожалеешь, – уверенно ответил я. – А про работу потом поговорим. Не бойся, убивать людей и воровать я тебя не подписываю. Сейчас забудь про это, у тебя вон своих дел по горло. Потом как-нибудь я заеду, и все обсудим.

Я видел, что до конца я его не убедил, но ничего, начнет работать, навалятся дела, другие проблемы вытеснят сегодняшние, он успокоится. Но отказаться от помощи нам он уже никогда не сможет. Так, при невольной помощи китайцев, я сделал то, что не мог сделать дядя Афанасий, – Ребров