Продавец грез - Августо Кури

— Thank уои за экстравагантное, — сказал он и стал ждать ответа, не зная, то ли его похвалили, то ли оскорбили.

Мы были обеспокоены: смотрели на учителя и начинали понимать, что новый член семейства в буквальном смысле слова выльет на нас ушат холодной воды и поместит в ледяную ванну, включая и его самого. Впервые с момента нашего знакомства мы увидели учителя в замешательстве. Профессор была революционеркой, но революционеркой умеренной. Она взглянула на учителя и сделала то, что, как нам всегда казалось, никто не осмелился бы сделать. Она сурово обратил ась к нему:

— Учитель, не сводите все к рассказу о том, что Иисус называл лицемерами людей, моющих стакан только снаружи, но забывающих мыть его изнутри. Да, мы должны подчеркивать значение внутренней гигиены, но и о внешней не следует забывать. Его ученики омывались в Иордане и в домах, в которых их принимали. Но посмотрите на себя! Обратите внимание на группу, следующую за вами! Сколько времени они уже не мылись в приличной ванной? Экзотические — да, смердящие — нет.

Мы мылись в общественных банях, но нерегулярно и недостаточно хорошо. Я поскреб уши, чтобы быть уверенным в том, что слышу все правильно. Учитель не возражал, а лишь кивал в знак согласия с Журемой. Он преподал нам много уроков, и главным из них был совет проявлять покорность при приобретении знаний.

Мало того, профессор подошла к Эдсону и, не стесняясь, попросила его открыть рот. Кисло улыбнувшись, он сделал это. Мы почувствовали, что учитель уже раскаялся, что пригласил ее. А может быть, и нет! «Что, если эта ученица обладает именно такими чертами характера, которые ему были нужны?» — размышлял я.

— Бог мой, какая вонища! А зубы-то чистить надо.

Я улыбнулся, не раскрывая рта. Она поняла меня и тут же уколола:

— Чему смеетесь? Сами-то хороши.

Профессор не пощадила никого, кроме Моники, для которой настали самые приятные, полные поэзии дни. Ей казалось, что мы какой-то бродячий цирк. Дона Журема с нами не спала, да и не могла из-за своего возраста. Они с Моникой по вечерам уходили домой и возвращались утром.

Вечером того дня, когда ее пригласили в группу, Журема позвала нас к себе домой — помыться и поужинать с ней.

Вирус предубежденности, который до сих пор пребывал в спячке, пробудился. Мы посмотрели друг на друга и решили, что из-за преклонного возраста, из-за нищенской пенсии, из-за расходов на врачей и лекарства материальное положение Журемы было, по-видимому, не намного лучше нашего. Ее дом не вместил бы нас всех. У нее, наверное, нет никакой прислуги. Даже если этот ужин и состоится, то не раньше полуночи.

Пригласив нас, профессор свистнула.

Мы спросили, что означает этот свист. Журема ответила, что вызывает шофера.

— Это, должно быть, шофер городского автобуса, — чуть слышно предположил Димас.

Шофер не подавал признаков жизни. Она свистнула еще раз, громче, но безрезультатно.

— Шофер — это кличка ее собаки, — предположил Бартоломеу.

Поскольку этот человек тихо говорить не умел, Журема его услышала, мельком взглянула на него, почесала своей тросточкой нос, но вместо того чтобы легонько ткнуть нахала в бок, она с добрым юмором приняла его «собачью» шутку.

Членам группы очень нравилось шутить. В течение нескольких месяцев пребывания в группе я веселился так, как не веселился в течение всей предшествующей жизни. Развлекались мы даже тогда, когда получали взбучку. Учитепь способствовал установлению такого климата. Моника тоже чувствовала себя, как на празднике. Когда-то она была очень богата, но потратила много денег на дорогие украшения и лишилась средств по причине банкротства компаний, пользовавшихся ее услугами. Участвуя в походах группы, она получала то, что ей не могли дать никакие рыночные отношения.

Вдруг возле нас остановился огромный черный лимузин. Он был прекрасен и чуть не наехал на ступню Бартоломеу. Богато одетый шофер обратился к Журеме:

— Извините, мадам, за задержку. Проблемы с парковкой.

От удивления мы открыли рты И тут же подумали: «Ну что за милая ученица».

Журема была вдовой миллионера, но нужды в демонстрации своего богатства не испытывала. Временами она отказывалась от машин, от шофера, от красивой одежды и других благ, которые ей позволяло иметь ее состояние. Жизнь ее была приятной. Раньше мы никогда не ездили в такой шикарной машине и пришли от нее в восторг. Однако учитель, этот пешеход, который, как нам казалось, машины никогда не имел, оставался безучастным. Он узнал адрес профессора и сказал, что пойдет пешком. Ему нужно было поразмышлять. Как это часто бывало, он предпочел остаться в одиночестве.

Он появился два часа спустя. Миллионерша успела сходить в магазин и купить кое-что из одежды для нашей шайки. Мы снова стали похожи на цивилизованных людей. Мы уже помылись и теперь лакомились сырами и прохладительными напитками. А мы ведь совсем забыли о том, что у системы есть и хорошие стороны. Краснобай оказался таким голодным, что хватал лакомства прямо руками, вместо того чтобы пользоваться столовыми приборами. Соломон молчал, увлеченный поглощением пищи. Наблюдая за ним, я с радостью заметил, что его тики и прочие странности стали менее заметны. Не знаю, были ли причиной тому голод или устойчивая ремиссия.

Димас, набивающий сыром рот, был похож на жулика, который поверх горок хрусталя разглядывает дорогие вещи, а также прекраснейшие картины на стенах. Думаю, что если бы учитель не увлек его своим проектом, то он с удовольствием обчистил бы и этот дом. Моника ела немного. Она была так рада тому, что ее приняли в нашу группу, что почти ни на что больше не обращала внима- ния. Мне никогда не приходило в голову, что красивые люди могут так страдать, как она.

Учителя проводили в центральный зал площадью в сто пятьдесят квадратных метров, разделенный на пять отличавшихся друг от друга частей. На шикарную виллу профессора он не обратил никакого внимания. Журеме такое отношение понравилось. Она устала от людей, которые заискивающе расхваливали ее дом, но и не прогоняла их. Вскоре он помылся и получил новую одежду.

Когда мы все начали получать удовольствие от вкусного ужина, продавец грез обратился к хозяйке с просьбой:

— Расскажите нам немного о вашем покойном муже.

Она пришла в полный восторг, ибо люди редко спрашивают о мертвых, не желая поставить собеседника в неудобное положение. Но ей очень нравилось говорить о любимом человеке. Она рассказала о его молодых годах, о том, как они полюбили друг друга, как поженились. Потом рассказала о его доброте, смелости и интеллигентности.

— Великий человек! Он тоже был продавцом грез, — дважды повторил учитель.

Журема тут же сообщила, что ее муж был директором-президентом одной из компаний, входящих в могущественную группу «Мегасофт», состоявшую более чем из тридцати предприятий. Нам казалось, что деловой мир нашего учителя не заинтересует, но он все-таки задал вопрос: