Ваши дети - не ваши дети - Павел Эрзяйкин

В подростковом возрасте у ребенка за пределами дома появляется что-то более важное и ценное, чем мнение родителей, например мнение друзей. И какой-то Вовка из соседнего подъезда пользуется большим авторитетом, чем родители. Вовка назвал что-то ерундой – и уже не так важно, что думают по этому поводу мама и папа. Ребенок перерастает семью с ее принципами и укладом и стремится к социализации. Поэтому подростки объединяются в группы – готы, эмо, металлисты и прочее. Родители начинают чувствовать себя беспомощными, не влияющими, не контролирующими, у них обостряется страх, будто произойдет что-то непоправимое, а виноватыми будут они.

Ответственность родителями понимается как контроль – лишь бы не случилось ничего плохого, а если случится, то как бы меня виноватым не признали. А если ко мне подойдут и скажут, что мой сын наркоман, я оправдаюсь, скажу, что говорил ему о вреде наркотиков: «Я предупреждал, а он не слушался». Родители видят, что неадекватно воспитывают ребенка, их идеи о хорошести с каждым годом переходят в невроз, ожидания, которые не оправдываются. Они живут с чувством вины, и потому так велико желание списать все на школу, книги, друзей. И появляются такие разговоры: «Раз ты так, я тебя знать не хочу». Это манипуляция чистой воды, потому что наши дети будут нам интересны, кем бы они ни были.

Для некоторых жизнь ребенка – как передача «Дом-2» по телевизору. Мне интересно, что с ним происходит: водки выпил или переспал с кем-то. Я слушаю не ради контроля и не ради самого ребенка, а чтобы увидеть, как он живет. Мне это интересно, я переживаю его жизнь только потому, что со мной самим уже ничего не происходит последние 20 лет. На собственную жизнь я решиться не могу и использую ребенка как подопытную крысу, за жизнью которой я наблюдаю. Кроме того, родители используют ребенка как возможность отработать свои собственные неудавшиеся модели жизни. Мол, моя жизнь не задалась, потому что я дружил с плохими друзьями, так что ты дружи с хорошими, а я посмотрю, что получится.

Адекватные отношения между родителями и подростком возможны только в том случае, когда нет ожиданий. Моя дочь недавно позвонила мне и поделилась, что молодой человек, с которым она жила, вдруг встал на колено, достал колечко и сделал ей предложение. Очень искренне она говорила о том, как растерялась, потерялась в этот момент. Я просто выслушал. Спросила бы мое мнение – сказал. Не спросила – оставил при себе. И дочь делится со мной своими переживаниями и ощущениями и не боится это делать – знает, что в ее ощущения не войдет острым ножом моя оценка, которая все поделит на «правильно» и «неправильно».

В подростковом возрасте дети порой начинают хамить родителям, со стороны которых бесполезно требовать уважения к себе. Можно быть достойным уважения, и достоин я его в том случае, когда интересен, расту и меняюсь. А если повторяю одно и то же и в любой момент понятно, что я скажу и как это будет, – это скучно. Ребенок не захочет оставаться с такими родителями и уйдет. Может уйти из дома, а может и из жизни. Суициды – это протест: если вы не даете мне право на личную жизнь, у меня вообще жизни не будет. Такой юношеский максимализм свидетельствует о том, что давление достигло пика. Все, чем вы угрожали ему в детстве, сейчас услышите от него. Пугали тем, что его бабайка заберет, сейчас услышите, что ребенок сам уходит от вас.

Нужно перестать быть судьей и стать равным – создать отношения «человек – человек», «индивидуальность – индивидуальность». Я вижу, что ребенок вырос, стал большой, у него есть свое мнение, увлечения, ценности. Если я не могу их искренне разделять, то хотя бы не мешаю, потому что ценности меняются. То, что сейчас кажется абсолютным, пройдет. Помню, как старшая дочь прилетела ко мне из Израиля – короткая рубашка завязана выше пупа, из джинсов торчат трусы. Шесть лет назад для России это был шок, а для Израиля – норма. Плюс ко всему она еще и полбутылки виски, который мне купила в подарок, выпила в аэропорту, когда самолет задержали на девять часов – скучно было. Что я с этим сделаю? Уже случилось. Самое лучшее – реагировать на происходящее так, как будто это все для тебя естественно. Ребенок пришел пьяный – можно по морде заехать или сказать: «Ну-ка, наливай, наконец-то вырос». Отреагировать искренне, естественно – как есть.

Если вам не нравятся друзья вашего ребенка, посмотрите, с кем сами-то дружите. Может быть, у вас самих друзей нет, и поэтому вы лезете в чужую жизнь. Порой ребенок дружит с хулиганами и двоечниками из чувства протеста, из-за того, что хулиганы – свободные, ничего не боятся, они живые и предприимчивые. Это можно легко выяснить через обратную связь, поинтересовавшись у ребенка, считает ли он этих ребят своими настоящими друзьями, зачем они ему, чем интересны, что ему дает дружба с ними, что он чувствует, находясь в их компании. Но обратная связь в семье, как правило, разрушена.

Один из выходов для мамы, когда ее ребенок вырос, – «второго хочу». И появляется еще один малыш, который пока очень маленький и у него нет ни денег, ни профсоюзов, ни друзей, и мама снова чувствует себя главной и нужной. Он полностью зависит от нее, и теперь можно опять умничать, высокомерничать, контролировать и грабить. Для мамы, у которой своей жизни нет, ребенок – попытка найти смысл жизни в заботе о ком-то. Но это не забота о ребенке. Это даже не забота о самой себе. Просто нужна еще одна причина не заниматься собственной жизнью, чтобы потом было кого упрекать: «Я не состоялась, потому что ты был маленьким и я должна была сидеть с тобой дома».

Вопросы

Как бороться с проявлением юношеского максимализма, хамства и грубости?

Это попытка подростка обрести свою власть над вами, точно так же вы в свое время пользовались своей властью над ним. Ребенок использует те модели, которым вы его обучили. Не учили договариваться, выстраивать партнерские отношения – ребенок не умеет этого делать. Еще одной причиной для хамского поведения может стать неадекватная атмосфера в доме, где нет обратной связи и ребенка жалеют, прощают за его капризы, балуют. Когда он маленький толкал вас – это было не больно, и вы прощали, когда он стал большим и сильным – вам стало больно, но он привык, что толкать можно, потому что ему всегда спускали такие вещи. И поверьте мне, что он не везде себя так ведет. Он знает, что дома ему прощают грубость, а где-то за нее можно и нарваться – там он поджимает хвост и не хамит, боясь ответной реакции.

Стоит ли пытаться перетерпеть трудный подростковый период? Или нужно бояться того, что ребенок сформируется без моего участия?

Перетерпеть – пассивная позиция. Бояться – значит пугать самих себя, а это тоже вряд ли поможет установить с ребенком контакт и построить отношения, основанные на доверии и уважении. Участвовать в формировании личности ребенка мы можем лишь в том случае, если способны на него влиять, а влиять мы способны, когда состоялись как родители, как люди, как профессионалы, как друзья и супруги. Тогда мы интересны, дети нам доверяют, прислушиваются к нам, и наше мнение для них авторитетно и ценно.